Читать книгу 📗 "Смех лисы - Идиатуллин Шамиль"
Тамара скомандовала:
— Живо врачей сюда с противошоковым, тут, похоже, коллапс.
Навалившись всем телом, она удерживала на боку здоровенную тетку с молочной фермы и прижимала к ее губам то ли катетер, то ли трубку, что уж оказалось под рукой из пригодного для того, чтобы сунуть в дыхательное горло, когда стандартный путь воздуху перекрыл спазм жесткой асфиксии. Больная, вес которой был раза в три побольше Тамариного, показывала чудеса асинхронного движения: медленно поводила руками, ногами сучила удивительно быстро и не в такт подергивала тазом, так что кровать грозила вскоре выдолбить дыру в штукатурке. Мало кто так умеет, только опытные барабанщики, быть может, подумала Валентина, сглатывая неприятный жар.
— Скорей, — сказала сквозь зубы Тамара, поднимая на миг голову.
Валентина очнулась от посторонних мыслей и рванула за подмогой.
Тамара крикнула вслед еще что-то про повязку, но Валентина уже не слушала. Уж врачи сами сообразят и про повязку, и про швы, решила она, пробегая через холл, и тут до нее дошло. Валентина тронула запястьем под носом. Маска, которую Тамара почему-то называла повязкой, впрямь сползла и болталась ниже подбородка. То ли сама сползла, то ли пациент нечаянно сорвал.
Как Дахновскую к Тамаре отправлю, протру спиртом, решила она — и так и сделала, дважды, не убоявшись, что кожа пересохнет и начнет шелушиться.
Кожа у Валентины была нежной и капризной, аж зло брало.
Впрочем, товарный вид она принимать уже не собиралась — не для кого больше. Пришла в себя, слава богу.
— От ты где шляешься! — прокатилось вдоль улицы и обратно.
Райка дернулась, но было поздно: Антоновна решительно надвигалась и была уже в десятке метров, не убежать. То есть убежать-то можно, но куда, зачем — и что дальше? Сами виноваты: потеряли бдительность, увлеклись беседой про диверсантов и инопланетян, смело по жизни шагали — придется за все это платить.
Райка вздохнула и пошла навстречу бабе, чтобы не затягивать процедуру встречи со стандартным вываливанием подробностей о том, какие Антоновна пережила тяготы без непутевой внучки, где ее искала и какие горькие чувства при этом испытывала. Не затягивать, конечно, не получилось: Антоновна не подумала ни сократить обязательную программу, ни убавить громкость. Райка, как и весь поселок, привыкла к этому давно, но ей все равно всегда было неловко — и сейчас, когда Серега понуро стоял рядышком и слушал, особенно.
То есть сперва он попробовал, конечно, за Райку заступиться, что-то объяснить и как-то присочинить. Но Антоновна была не Валентина, ее чужие сочинения не интересовали, ей своих было с горочкой. С которой пока не скатишься, дальше не пойдешь. Райка это давно поняла, Серега только сейчас. Ну, лучше поздно, чем никогда. Понять бы еще, кому лучше-то.
Впрочем, в какой-то момент Антоновне надоело выступать соло, не встречая ни сопротивления, ни поддержки. Она толкнула Райку в плечо, как будто та не выказывала абсолютной покорности, и завершила очередной пассаж про горе горькое, каковое мыкает с девкой непутевой, у которой одни веревочки да прогулочки на уме, внезапным: «До вечера чтобы все окучила, ясно?!» Уже отдельными выкриками и легкими толчками, как пастушок корову, Антоновна погнала внучку к участку: их нарезали каждому двору на картофельном поле недалеко от въезда в поселок.
Сереге страшно не хотелось прерывать захватывающий разговор про выслеживание шпионов, так что он едва не предложил помочь в окучивании — но вовремя сдержался. По двум причинам. На картофельной грядке особо не поболтаешь — да и не очень полезно было показывать Антоновне, что юный сосед готов к привлечению в качестве подсобной силы в самых тяжелых и грязных хозяйственных делах. И от аналогичных маминых поручений потом невозможно будет отвертеться: «Соседке с картошкой помог — неужто со своей теперь не справишься?»
Серега давно научился не покупаться на комплименты вроде «Помощник вырос» и «Настоящий мужик в доме». Каждый такой комплимент стоил минимум часа неинтересного и, как правило, тяжелого занятия. Так что лучше на похвалы не нарываться, решил Серега, потихонечку отставая от соседской процессии. Впрочем, Райка, а тем более Антоновна про него, кажется, забыли сразу.
Шпионов можно и с мамой обсудить, если она уже вернулась. Судя по рассказу про призрака, ей есть что вспомнить — и некоторые воспоминания могут оказаться не только прикольными, но и практически полезными, рассудил Серега и двинул домой.
Только мама еще не вернулась. Дома было пусто, да и Рекс на Серегу реагировал так бурно и громко, как при маме не посмел бы. Серега велел не вопить и пригрозил:
— Будешь орать — все поймут, что по правде взбесился.
Рекс загавкал сильнее, намекающе прыгая вокруг пустой миски.
— Перебьешься. Часа три жди еще, — скомандовал Серега.
И тут уже его желудок взвыл громче Рекса. Серега рванул домой, соврав напоследок, что там срочно надо позырить кой-чего по внеклассному чтению.
Рекс, конечно, не поверил: посмотрел вслед с укоризной, поворчал и, недокрутив положенную спираль по курятнику, рухнул обиженной мордой к стенке.
Медом ей на работе намазано, что ли, с досадой думал Серега, жуя мятный пряник — греть обед не хотелось совершенно. Раньше хоть понятно было: рано ушла — вернется рано, и наоборот, а теперь и днюет в госпитале, и ночует. Или не в госпитале, а с тем капитаном, который стратегические запасы пряников и притащил?
Серега поразмышлял, нравится ему это предположение или нет, и быстро понял, что ему не нравится даже размышлять на такую тему. Он сердито проглотил четвертый пряник, шагнул к самовару, чтобы запить водой, и увидел в окне Андрюху. Тот медленно брел по улице, то и дело останавливаясь без всякой причины.
Для Сереги Андрюха всегда был явлением значимым, чрезвычайно манящим, но очень часто угрожающим и довольно болезненным. Боль последних соприкосновений с ним Серега еще не изжил, поэтому некоторое время колебался, стоит ли бежать навстречу довольно реальной опасности. Но жажда общения была сильнее. К тому же Андрюха выглядел на удивление безобидным и не очень расположенным к быстрым телодвижениям. Если что, смотаться Серега успеет.
Честно говоря, подобная уверенность подводила Серегу неоднократно — но он предпочел не вспоминать предыдущие досадные эксцессы и быстро выскочил во двор. Из калитки Серега, впрочем, вышел куда более размеренным шагом, а к Андрюхе направился совсем осторожно и речи свои завел издалека:
— О, Андрюха, привет! А я как раз сижу такой, думаю над одним вопросом, думаю такой и ничего придумать не могу. Блин, думаю, Андрюха бы сразу придумал. И смотрю — ты идешь. Вот, блин, думаю, можно спросить как раз. Можно же?
Андрюха на Серегу не глядел, но стоял спокойно. Глядел он себе под ноги — то ли показывал, насколько безразличны ему Серегины реверансы, то ли пытался разобрать что-то в негустой траве колеи. Серега зыркнул туда же, но ничего не высмотрел — трава и трава, пыльная и примятая, — и очень ловко, как ему показалось, вышел на нужную тему:
— Вот, это как раз со следами связано, о чем я думаю, в смысле.
Вражескими!
Андрюха быстро, но плавно встал на колени. Серега отпрыгнул и растерянно засмеялся, но Андрюха в ответ смеяться не стал, а лишь совсем повесил голову. По правде увидел что-то и бросился рассматривать, что ли, неуверенно подумал Серега, и Андрюха так же быстро, но плавно упал лицом вперед. Звучно.
— Андрюх, ты чего? — спросил Серега, забыв отключить смех, поэтому вопрос прозвучал то ли издевательски, то ли плаксиво. — Вражеский, в смысле, убили тебя, а я спасать должен?
Он огляделся. До него только сейчас дошло, что это может быть такой розыгрыш, а Саня с Димоном сидят сейчас по кустам, как сам Серега с Райкой час назад, давятся от смеха и наслаждаются бесплатной комедией «Салага и мертвец».
Он старательно улыбнулся и сказал как мог снисходительно:
— Ты поаккуратней падай, там хоть кость, но и ее ушибить можно. И с одеждой тоже — зазеленишь, потом фиг отстираешь. Жалко же, на тряпки фирмá пойдет.
