Читать книгу 📗 "Колония лжи - Терри Тери"

Я обращаюсь внутрь себя, концентрирую внимание, но при этом стараюсь ни на что не отвлекаться и, самое главное, не трогать волосы. На этот раз я быстро перехожу от крови к мозгу.

Еще глубже… еще. Там что-то есть. Что-то крохотное.

Что-то, что я, как мне кажется, уже почувствовала однажды — когда лечила ухо, — что-то темное. Что-то, что невозможно ни увидеть, ни потрогать, ни ощутить.

Барьер или буфер, защитная оболочка, пройти сквозь которую я не могу.

И то, что скрыто под этой оболочкой, оно одновременно и часть меня, и постороннее, чужое.

10

Всех будит Елена. Быстрее, быстрее, это не ждет, торопит она, и мы бредем вниз, невыспавшиеся, заспанные.

Елена чуть не прыгает от волнения.

— Извините, извините, знаю, еще рано, даже рассвет не наступил, но я просто взорвусь, если не поделюсь этим с кем-нибудь прямо сейчас. Не могу ждать, не могу держать в себе.

— И что там? — спрашивает Спайк.

— Смотрите, смотрите. — Она выводит на большой настенный экран графики и таблицы, и мы все подтягиваемся и сбиваемся в кучку вокруг нее. — Вот здесь на карте мы. Я отметила для всех исходное местонахождение и начальную дату. Каждый обозначен особым цветом. Распространение эпидемии показано черным. А теперь смотрите.

Каждого из нас Елена отслеживает отдельно, начиная с себя. В день начала заболевания она находится в центре эпидемии, но затем, когда уходит, болезнь не следует за ней.

Следующий — Спайк. Он, оказывается, из Линкольна. Странно, как много и как вместе с тем мало мы знаем друг о друге. За ним черный след тоже не тянется.

— Не понимаю! — Я всплескиваю руками. Голова болит, новая кожа чешется и ощущается как что-то постороннее, и мне уже не хочется ничего больше слушать.

Словно почувствовав что-то, Спайк кладет руку мне на плечо. С Беатрис картина такая же, как и у остальных; у Алекса тоже — черный цвет эпидемии не расползается за ними.

Все говорят одновременно, перебивая друг друга. Что это значит?

Как могло случиться, что они так сильно ошиблись?

— Мы не переносчики, — говорит Алекс. — Вот что это все значит. — Открытие Елены, похоже, ничуть его не удивляет. Он все знал или, по крайней мере, ожидал — и для меня это шок.

Изучаю его ауру. Чувствую, Алекс говорит правду, как он ее понимает. Оглядываю остальных — они тоже ему верят. Аура Спайка пронизана сочувствием. Он понимает. Знает, чем я пожертвовала.

Но вера гарантией правды не является.

Я качаю головой. Нет, не может быть, не может быть…

Они ошибаются. Усилием воли беру под контроль дыхание, успокаиваю пульс.

— А что с Шэй? — спрашивает Алекс. — Ты ввела ее информацию?

— Да, — нерешительно говорит Елена и выводит на экран следующий массив данных. Киллин — Авимор — Инвернесс — Элгин… На всем этом маршруте черный след эпидемии в точности повторяет мои перемещения.

— Как такое возможно? — растерянно говорю я. — Получается, я — единственный переносчик?

— Ерунда какая-то, — замечает Спайк. — Посмотри, там есть места, к которым ты близко не подходила, но куда эпидемия распространилась довольно быстро. Например, Ньюкасл. Позже — Глазго. Лондон.

— Куда ты отправилась из Элгина? — спрашивает Елена.

— На Шетленды. Я отправилась на Шетлендские острова. И там сдалась солдатам на базе ВВС, поскольку вычислила то, что ты сейчас показала. Так и сказала им, что я переносчица.

— Они тебе поверили, и с этого все началось: правительство и группы добровольцев, вроде «Стражей», открыли охоту на выживших, — говорит Алекс.

Теперь уже все смотрят на меня, и я вижу в их аурах постепенное осознание случившегося. За всех тех, кто умер, — вина за их смерть на мне? Не только за тех, кого свела в могилу эпидемия; не только за тех, кто заразился от меня, но и за тех, кого преследовали и убили, — все они на моей совести. ПОН охотился за выжившими и раньше, и в Киллине они пытались убить меня, но после того, как я сдалась на базе ВВС, правительство официально санкционировало карательные меры.

Обхватываю себя руками — не хочу ни думать, ни понимать. Как получилось, что я — единственный носитель заболевания?

— Потом поступило подтверждение с Шетлендов, с базы ВВС, — говорит Алекс.

— Что?

— После того, как ты уехала с базы, там была отмечена вспышка заболевания. Умерли все, не считая нескольких человек с иммунитетом.

— Нет, это невозможно. Они приняли меры еще до того, как я приблизилась к кому-либо. На базе ВВС я либо находилась в изоляторе, либо носила защитный костюм. Они не могли заразиться от меня. Должно быть, инфекцию занес кто-то другой.

— Других прибывших, за исключением тебя, на острове не было в течение нескольких предшествовавших заражению дней.

— Чем Шэй отличается от других? Что сделало ее носителем? Нам нужно это выяснить, — говорит Елена.

Остальные испытывают облегчение — они не разносят болезнь.

Жалость.

Замешательство.

— Вообще-то я тоже не понимаю, — говорит Спайк. — Мы все заразились, переболели и остались живы. Никаких различий в сканограммах не отмечено, ведь так?

— Так, — подтверждает Елена. — Я просмотрела все и ничего особенного не обнаружила.

— Тогда почему один из нас переносчик, а остальные нет? — недоумевает Спайк.

Я хмурюсь и еще раз просматриваю приготовленный Еленой доклад.

Картина вырисовывается ясная: болезнь шла за нами до самих Шетлендов.

Затем случилась вспышка на базе ВВС.

Если они там заразились не от меня, то какие еще есть варианты?

Алекс сказал, что кроме меня в указанный период на остров никто больше не прибывал. Остаемся мы вдвоем: Кай и я. У Кая иммунитет, а значит, он переносчиком быть не может — это доказано и подтверждено официально.

Больше с нами никого не было. Разве что… Келли.

Я закрываю глаза, отгораживаюсь от мира и снова прослеживаю весь путь эпидемии, с самого начала. Абердинский грипп начался на Шетлендах, потом распространился в Абердин, повторив маршрут Келли. Потом она отправилась поездом в Ньюкасл через Эдинбург, — и болезнь снова следовала за ней. Я встретила Кая в Эдинбурге — можно предположить, что она была с ним — и вскоре после этого заболела. Они вместе отправились в Киллин искать меня. Позднее в Киллине ввели карантин, и население вымерло почти целиком. На всем протяжении нашего следующего путешествия Келли была с нами. Когда на Шетлендах я отправилась на базу ВВС, оставив ее с братом, она бросилась искать меня.

Все сходится. Но это же безумие.

Если Келли — а не я — была единственным носителем, то… нет.

Получается, я зря ушла от Кая.

Я задыхаюсь. Ловлю ртом воздух и не могу — или не хочу — дышать.

Все замирает, останавливается.

В мои руки проскальзывают маленькие ладошки. Я открываю глаза.

— Ты в порядке? — беспокойно спрашивает Беатрис. — Твои цвета выглядят не очень хорошо.

Со стороны Елены и Спайка на меня накатывают теплые волны заботы, участия и волнения.

Я снова дышу, но дышу слишком часто: вдох — выдох, вдох — выдох. Голова идет кругом. Не может быть, не может быть..

— Ты не виновата, Шэй. Ни в чем не виновата. Ты же не знала. Откуда тебе было знать? — успокаивает меня Спайк. Думает, я расстроилась из-за того, что оказалась переносчиком, хотя на самом деле все наоборот.

Расхаживаю по комнате. Туда-сюда.

В голове все кувыркается, и ответы как будто нашлись, но я не могу выстроить их в правильной последовательности.

В одном я уверена совершенно точно: молчать о Келли больше нельзя.

Келли дочь Алекса. Ему и нужно сказать в первую очередь.

11

Алекс еще не спит, и я нахожу его внизу. Он поднимает голову и улыбается, будто совсем не удивлен и даже ждал, что я спущусь.