Читать книгу 📗 "Влюбленный астроном - Лорен Антуан"
Алиса Капитен пришла в агентство в длинном бежевом платье и дымчатых солнечных очках. Ксавье приготовил к показу три квартиры, расположенные достаточно близко одна от другой, чтобы все их можно было обойти пешком. Да, о лоджии с видом на город их владельцам оставалось только мечтать, зато в двух имелся балкон, глядящий во двор, а в последней – на небольшой внутренний садик. Осмотрев эти квартиры, Алиса получит ясное представление о предложении на рынке недвижимости в этом квартале, соответствующем ее бюджету. В первой квартире ей понравилась планировка: большие комнаты, спальня для дочки, кухня в конце коридора… Если бы не первый этаж… Вторая, с балконом, выходящим во внутренний садик, оказалась слишком маленькой, хотя наличие балкона, под которым растут деревья, говорило в ее пользу. Третья, с крошечным балконом, на котором не поместился бы даже небольшой столик, чтобы посидеть здесь с чашкой чая или стаканчиком виски, сияла свеженьким ремонтом. Все было продумано, от гардеробной до ванной комнаты, но… Кухня, соединенная с гостиной, заставила Алису недовольно сморщиться. Ей определенно не хотелось, чтобы «посудомоечная машина стояла в трех метрах от комода Людовика XVI». Ксавье заметил, что в принципе кухню можно демонтировать и вернуть на прежнее место, в помещение, которое теперь именовалось «малым кабинетом».
– На самом деле хорошо бы соединить квартиру на первом этаже с балконом второй и добавить гардеробную из третьей, – сказала Алиса, пока они шли по улице. – Извините, – улыбнулась она. – Наверное, вам часто попадаются такие клиенты, как я.
– Нет, – ответил Ксавье. – Нам нечасто попадаются такие клиенты, как вы. В смысле такие, кто четко формулирует свои пожелания, – поспешил он уточнить, испугавшись, что первая реплика выдает его с головой.
– Да я понимаю. Эта квартира – химера. В таксидермии такое встречается.
Ксавье обратил на нее непонимающий взгляд.
– Некоторые клиенты хотят получить чучело никогда не существовавшего животного – крылатого кролика или лебедя с лисьим хвостом. Мы их делаем, но мне это не нравится. В таких желаниях слишком много эгоизма. Я считаю их капризами.
– А как там ваша зебра? – спросил Ксавье.
– С ней все хорошо. Я ее закончила, и она скоро вернется домой.
– К своему владельцу?
– Да. Его зовут Луиджи ди Лугано. Он итальянец, удивительный человек. Не знаю точно, сколько ему лет. Около восьмидесяти, может, чуть больше или чуть меньше. Он увлекается наукой, следит за всеми последними открытиями. У него потрясающая библиотека. Я мало встречала в жизни таких эрудитов, как он. Все время говорю ему, что он последний на земле человек Возрождения. Ему это приятно.
– А чем он занимается?
– Не знаю, кто он по профессии. Но, судя по всему, его финансовые возможности безграничны. Он живет в шестиэтажном особняке с собственным небольшим парком в самом центре квартала Марэ. Такой дом должен стоить…
– От шести до восьми миллионов евро, – закончил Ксавье за нее.
– Ничего общего с тем, что мы ищем, – печально произнесла Алиса.
– Должно быть, вы по работе встречаете много интересных людей, – сказал Ксавье.
– Как и вы?
– Нет, не думаю. – Он пожал плечами. – Во всяком случае, меньше, чем вы.
Они продолжали шагать молча и вскоре поравнялись с кафе. У Ксавье мелькнула мысль пригласить ее выпить что-нибудь, но он не осмелился. Что-то в ней не давало ему покоя. Да, она лучилась обаянием, но было что-то еще – то самое не покидавшее его ощущение дежавю. Выдать какую-нибудь банальность: «У меня такое чувство, что мы с вами уже где-то встречались»? Нет, это не сработает, хуже того, может быть воспринято как неуклюжая попытка флирта.
– Вы всерьез думаете переезжать в Вашингтон? – спросил Ксавье.
– Да. Мне надо дать ответ меньше чем через месяц. Бывают такие моменты, когда приходится принимать решение, которое изменит твою жизнь на ближайшие двадцать лет.
– Понимаю, – отозвался Ксавье.
Они приблизились к перекрестку и остановились на светофоре неподалеку от кафе, где он подслушивал мужчину в солнечных очках. Сейчас за столиком сидели два туриста из Азии; они с улыбкой разглядывали спешащих мимо прохожих. Наверное, только что с самолета – провели в воздухе двенадцать часов и, наконец попав в Париж, наслаждаются минутой.
– Пойду к себе, – сказала Алиса. – Спасибо, что показали мне эти квартиры. Если появится что-нибудь еще, дайте мне знать, пожалуйста.
– Непременно, – пообещал Ксавье.
– А в субботу приходите в музей. Я предупрежу охрану.
Они пожали друг другу руки. Ксавье провожал ее глазами, пока она не дошла до своего подъезда.
Он вытряхнул в коктейль немного табаско из бутылки и сделал первый глоток. Впервые за долгое время он чувствовал беспричинное счастье. У него даже забрезжила одна мыслишка. По правде говоря, немного безумная, но разве мы не нуждаемся в капле безумия, чтобы чуть-чуть скрасить серость будней? Его вдруг осенило, что его собственная квартира в точности соответствует той, какую искала Алиса.
* * *
По пробуждении Гийому потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что случившееся вчера ему не приснилось и он действительно упустил возможность пронаблюдать за прохождением Венеры по диску Солнца. Виски осталось не больше полбутылки, но голова у Гийома не болела. В иллюминатор, завешенный джутовой мешковиной, просачивались солнечные лучи; никакой качки не ощущалось. Гийом встал, оделся и вышел на палубу, не дав себе труда натянуть белый завитой парик. Яркий свет чуть его не ослепил; безоблачное небо сияло голубизной. Он подошел к лееру и уставился на море. Вдали виднелись силуэты дельфинов; они выпрыгивали из воды, и над волнами то и дело мелькали их изогнутые дугой, словно танцующие, тела.
– Вы поспали, господин королевский посланник?
Гийом повернулся к капитану:
– Да, капитан, я поспал. Ваше лекарство мне помогло. Но почему мы стоим?
– Решили наловить рыбы. Наш мастер-кок заметил стаю меч-рыб. Пытаемся загарпунить сколько-нибудь с полубака.
Гийом молча кивнул.
– Мне хотелось бы поплавать, – спустя минуту сказал он. – Как вы полагаете, я могу здесь спуститься?
– Вы умеете плавать, господин королевский посланник? – пораженный просьбой ученого, спросил капитан.
– Да, один друг с острова Франции научил меня.
– Я думал, ученые, тем более астрономы…
– …Не умеют плавать, – договорил за него Гийом. – Но я из тех, кто умеет.
– Вы уверены?
– В том, что хочу поплавать?
– Нет, сударь, в том, что вы умеете плавать.
Гийом кивнул.
– Тогда я велю принести вам веревку. Веревку для воды! – крикнул капитан, и юнга бросился в трюм.
Гийом снял и сложил одежду на палубе, оставшись в белых хлопковых панталонах, доходивших ему до середины бедер и подвязанных шелковыми тесемками. Перекинув через леер сначала одну ногу, затем другую, он принялся спускаться, хватаясь руками за канат с узлами. Многие матросы, включая юнгу, с любопытством смотрели на него. Гладь моря была ровной, как зеркало. Отпустив последний узел, Гийом скользнул в воду и сделал первый гребок. Его окружала бескрайняя лазурь. Он поплыл, слегка покачиваясь на небольших волнах, что бились о корпус корабля. К зрителям на борту присоединился капитан. Он стоял, скрестив на груди руки, и смотрел на пловца.
– Все в порядке, господин астроном? – крикнул он.
Гийом отметил, что его внезапное решение нырнуть в море на глазах экипажа «Сильфиды» вернуло ему титул, к которому он привык на борту «Ле Беррье».
– Все просто превосходно, господа! – крикнул он в ответ и подумал, что моряки, должно быть, немало удивляются тому, что ученый из Академии наук умеет – в отличие от них – плавать.
Гийом плыл с легкостью, неожиданной для него самого. Морское купание – вот в чем он нуждался, чтобы смыть с себя горечь неудачи. Он взглянул на небо, и ему вспомнился увиденный накануне маленький черный шарик, мелькнувший на краю солнечного диска. Проделать такое путешествие, и ради чего? Чтобы в течение пары мгновений наблюдать редчайшее астрономическое явление. Поймать его в фокус телескопа, но не суметь удержать картинку! Он окунул в воду голову и медленно поднял ее обратно. Вода. Источник жизни. Вода была повсюду, сколько хватало глаз, как будто за ночь все континенты затонули, подобно Атлантиде. Карты потеряли всякий смысл, ведь больше не осталось ни побережий, ни суши, ни стран. Только корабль, солнце и Венера, которая повторит свой маневр через восемь лет. И человек посреди Индийского океана. И этот человек он – Гийом Лежантиль де ла Галазьер. Ему, бывшему семинаристу, вода представлялась таким же посредником между ним и Богом, как музыка Баха, – но еще более мощным. Водой Иоанн Креститель окропил лик Иисуса. Водой освящают храмы. Не случайно первохристиане избрали символом Христа рыбу. В душе Гийома поднималось какое-то трудноопределимое, но очень цельное чувство, которому он никак не мог подобрать названия: так бывает, когда пытаешься вспомнить знакомое вроде бы имя – оно крутится на языке, но ускользает от сознания. Это купание было не просто купанием. Это был момент единения с красотой мира, потому что все, что его окружало, дышало красотой. К вечеру небесная лазурь сменится темнотой и заполнится звездами Млечного Пути, солнце закатится и взойдет луна, а назавтра все повторится, и на следующий день тоже, и во все последующие дни. Так было всегда, и необъятность этого «всегда» не поддавалась измерению. «Время, – прошептал Гийом, делая красивый гребок. – Жизнь… Я посреди времени и жизни. Я в центре вселенной. Я плыву».
