Читать книгу 📗 "Влюбленный астроном - Лорен Антуан"

К странному созданию с четырьмя конечностями приблизились дельфины. Собравшись в кружок, они смотрели на него, задирая вверх носы и как будто улыбаясь. Матросы с корабля что-то кричали ему, но он их не слышал. Вот кто-то, кажется капитан, взял подзорную трубу. Гийом тоже улыбнулся одному из дельфинов; тот не сводил с него смеющихся глаз, открывал похожий на клюв рот, полный мелких зубов, и издавал странный пронзительный звук, похожий на скрежет. Остальные дельфины сновали рядом, словно приглядывались к нему: неужели это новый товарищ для игр? Вдруг первый дельфин исчез под водой, а мгновением позже Гийом почувствовал, как неведомая, но ласковая сила выталкивает его на поверхность. И тут же понял, что он больше не качается на волнах, а сидит верхом на спине дельфина. Чтобы не соскользнуть с гладкой серой шкуры, Гийом ухватился за его спинной плавник. Дельфин снова издал тот же веселый скрежещущий звук и помчался вперед, явно довольный устроенной им забавой. Его компаньоны дружно последовали за вожаком.

Экипаж «Сильфиды» потрясенно наблюдал с палубы за королевским посланником, который, оседлав дельфина, несся по волнам со скоростью хорошей гончей. Гийом крепко держался за плавник. В лицо ему бил ветер – его морской «конь» мчался быстро. Именно тогда, в тот миг своего существования, сидя посреди Индийского океана на спине дельфина, Гийом понял, что должен сделать. Решение пришло само собой, и оно было таким же хрустально ясным, как прозрачная вода под ним. Ну конечно, какие могут быть сомнения? Все сходилось. Даже Гортензия одобрила бы его поступок. Дельфин замедлил ход и остановился; Гийом спустил в воду ноги, а затем и сам соскользнул в море. Перед ним качались на волнах четыре дельфина; они открывали пасти, словно показывали, что готовы его выслушать.

– Друзья мои! – сказал Гийом. – Я увидел свой путь. Тот, что указывает мне Господь; тот, что предлагают мне звезды.

Дельфины покивали головами и хором издали скрипучий писк.

– Послушайте, что я вам скажу. Я остаюсь! Я дождусь здесь, в морях Индии, следующего прохождения Венеры, которое случится через восемь лет. Я не вернусь на землю Франции! Мое свидание переносится на восемь лет, но я никуда не двинусь отсюда, пока оно не состоится!

Четыре дельфина нырнули в глубину, там перевернулись и вылетели на поверхность, носами разрезая пространство, чтобы опуститься на воду в десятке метров дальше. Гийом завороженно смотрел на четыре массивных, каждое весом с полтонны, тела: они кружились вокруг своей оси, будто над ними было не властно земное тяготение, грациозные, как кошки. Дельфины совершили еще один пируэт и в почти строго вертикальном прыжке ушли под воду, обдав Гийома четырьмя одинаковыми фонтанами воды.

– Да! Я остаюсь! – крикнул астроном, колотя ладонью по воде.

…Узел каната, еще один, и вот наконец мокрый Гийом выбрался на палубу.

– Я принял решение, – объявил он. – Я буду ждать следующего прохождения Венеры здесь.

* * *

Мобильник тренькнул, оповещая о том, что поступила эсэмэска, когда Ксавье спал и видел сон. Во сне он в сопровождении двух лисиц шел по лесу за какой-то обнаженной женщиной, и чем старательнее он прибавлял шаг, тем быстрее она удалялась. Ксавье повернул голову к кварцевому будильнику и с недоумением уставился на экран: 4:15 утра. Кто мог писать ему в такое время? Следующая мысль заставила его резко сесть в постели. Селина? Неужели что-то с Оливье? Может, они в больнице? Или бог знает где еще? Он пошарил руками в поисках очков, без которых не мог прочитать слишком мелкий шрифт сообщения. Включил прикроватную лампу, поморгал глазами и включил смартфон. Высветилось имя отправителя: Брюно Брикар.

«Шарлотта спит с садовником!»

Ксавье понадобилось несколько секунд, чтобы переварить новость. Чувство тревоги, вызванное внезапным пробуждением, понемногу отступало. Случившееся напрямую не касалось ни его, ни бывшей жены, ни сына. Но вот Брюно – друг и в недавнем прошлом партнер – явно переживал не лучшие минуты там, в своей Дордони, несмотря на весь уют «Счастливых голубков». К тому же он писал ему среди ночи, хотя в последний раз они разговаривали по телефону больше месяца назад, ограничиваясь обменом коротенькими репликами в Инстаграме. Ксавье взял стоящую рядом бутылку воды и откинулся на подушки. «Позвоню?» – написал он. «Давай», – ответил Брюно. Ксавье отпил воды, вздохнул и набрал номер друга. Тот снял трубку после первого же звонка.

– Шарлотта спит с садовником, – без предисловий выдал Брюно мрачным и измученным голосом.

– Да, ты написал, я видел… Слушай, Брюно, но ты уверен или это только подозрение?

– Она сама мне только что призналась! – взревел тот.

– Значит, сомневаться не приходится. – Ксавье старался говорить нарочито нейтральным тоном, полагая, что это поможет другу успокоиться.

– Да уж, какие могут быть сомнения, – саркастически заметил Брюно прерывающимся, как у Джека Николсона в «Сиянии», голосом. – Я плачу этому садовнику, чтобы он сажал деревья и подстригал кустарники, а не трахал мою жену!

Ксавье не знал, что сказать в ответ, и промямлил:

– Ну да, вряд ли в договоре о найме ты предоставил ему это право.

– Нет, точно нет, – подтвердил Брюно, и в разговоре повисла долгая пауза.

– На кого он хоть похож, этот садовник? – рискнул Ксавье.

– На молодого Депардьё! – взорвался Брюно. – Один в один, вылитый Депардьё в «Последнем метро»! Вот и катался бы себе в метро, чем ухлестывать за моей женой!

– Ты выпил, Брюно?

– Ни капли! – горестно доложил тот. – Но сейчас, возможно, напьюсь. Я ушел ночевать в сарай, на сеновал. Тут на полке стоит бутылка настойки. По-моему, ее не открывали с тех пор, как де Голль улетел в Лондон.

Ксавье молчал. Ночное время и резкое пробуждение мало способствовали ясности ума.

– А что говорит Шарлотта? – спросил он и снова сел в постели.

– Что спит с ним уже три месяца. Вот что она говорит.

– Но… как она это объясняет?

На том конце провода раздался смех, а затем Брюно рассказал, что однажды днем поехал в «Икею» присмотреть мебель для номера четыре в «Голубках». Шарлотта отправилась навестить огород, за которым ухаживал садовник. Тут началась гроза, и они побежали в хижину рядом с огородом. В это время Брюно в машине, доверху заваленной коробками из «ИКЕА», стоял в пробке на пункте сбора дорожной пошлины, где вышла из строя электроника. Молодой «Депардьё» накрыл Шарлотту своим плащом, чтобы она не промокла, а в хижине растопил печку. Там они посмотрели друг на друга, и кто-то из них сделал первый шаг навстречу другому.

– Пока я торчал в пробке, они кувыркались перед горящей печкой! – прорыдал Брюно.

– А дочери в курсе?

– Нет. Шарлотта больше не говорит ни слова, а я ушел ночевать в сарай. Заодно проверю, можно ли тут устроить еще один номер – для любителей экотуризма. Ну, знаешь, ночевка на сеновале, утром – завтрак по-деревенски: местная ветчина и яйца всмятку от своих кур…

– Шарлотта раскаивается? – решился Ксавье на последний вопрос.

Брюно долго молчал, прежде чем ответить:

– Ни в чем она не раскаивается, Ксавье. Говорит, не смогла удержаться.

– Как в «Любовнике леди Чаттерлей», – не подумав, ляпнул Ксавье и тут же пожалел об этом.

– Спасибо за литературный экскурс, друг, это то, что мне сейчас необходимо.

– Извини, – пробормотал Ксавье.

– Ладно, – вздохнул Брюно. – Ну, о своих сельских приключениях я тебе рассказал, а у тебя что нового?

Ксавье прочистил горло:

– У меня? У меня… Я нашел астрономический телескоп XVIII века и наблюдаю за женщиной, которая живет через три улицы от меня. Мне кажется, я в нее влюбился. Кстати, она мне снилась, когда от тебя пришла эсэмэска.

Они снова помолчали.

– Подожди, не клади трубку, – сказал Брюно. – Я все-таки открою эту бутылку.

Ксавье услышал стук, с каким на стол кладут телефон, и сразу за тем – хлопок выдернутой из бутылки пробки.