Читать книгу 📗 "Училка для маленького бандита (СИ) - Черничная Даша"

Перейти на страницу:

— Запишите задание на дом: упражнения номер пять, шесть и семь. И не забывайте, что в понедельник будет контрольная по этой теме.

Класс стонет.

Да, я бы тоже стонала, но это учебная программа, и надо выполнять ее требования.

— Всем хороших выходных!

— И вам, Веста Егоровна!

Дети постепенно покидают класс, а я сажусь на учительское место и опускаю голову в журнал.

Вова снова долго ковыряется в своем рюкзаке, явно ожидая, когда все выйдут из класса.

Всю неделю от него не было ничего, тишина. Ни сообщения, ни записки, в дверь родительской квартиры не позвонил ни один курьер. На уроках он никак не проявлял внимания ко мне. Можно сказать, я почти забыла о том, что было, но, это, конечно не так.

Встречаясь взглядом с мальчиком, я неизменно вспоминала о том, что происходило в последние три недели; тем не менее я старалась не подавать виду, что что-то не так.

Вот и сейчас я понимаю — он не просто так он тянет время, значит, снова подойдет и что-то скажет, опять я буду дергаться, переживать и оглядываясь, идя по улице.

Мало мне было его папочки, от разговора с которым я, кажется, не отошла до сих пор, все мне мерещится чертовщина какая-то.

Вова поднимается со своего места, едва последний ученик покидает кабинет английского, и подходит ко мне.

— Значит, все-таки вы повелись на моего отца, — говорит это спокойно, без претензии, таким же равнодушным тоном, как говорил и его отец со мной несколько дней назад, предлагая стать его содержанкой.

— Я не понимаю. о чем ты, — поднимаюсь и принимаюсь убирать со стола тетради и учебники, чтобы уйти как можно скорее.

— Он не любит вас и не полюбит никогда! — выпаливает горячо. — Он помешан только на работе, вы у него будете просто как комнатная собачка!

У Вовы горит взгляд, он быстро дышит, видно, что эта тема очень волнует его.

— Я все понимаю, Вова. Я не обязана отвечать, но все-таки хочу сказать: твоего отца и меня не связывает ничего, кроме того, что я преподаю у его сына один из школьных предметов.

— Но он же наверняка вам предлагал… — мажет растерянно взглядом по столу.

— Вова, — выдыхаю, — я устала. Правда. У меня практически не осталось сил. Я очень хочу поскорее оказаться дома и на два дня забыть обо всем. Хотя бы на два дня.

— Вы не будете встречаться с папой? — хмурится.

Подслушивал, скорее всего. Думаю, Клим Миронович обсуждал с кем-то свои планы касаемо меня, а Вова услышал.

Боже, как мерзко. Просто невыносимо тошно становится от осознания происходящего. Папаша и сынок перетягивают меня, как канат.

— Что бы ни было, не верьте папе, — Вова стоит на своем. — Вам нужно, чтобы вас любили, а он не способен на такое чувство.

Я выставляю руку, останавливая мальчика, и говорю ему строго:

— Все, чего я хочу, это не любви, Вова. А того, чтобы меня оставили в покое, просто дали работать и жить.

Забираю сумку и журнал и вылетаю из кабинета.

Наверное, не стоило так разговаривать с мальчиком, но сколько еще это будет продолжаться? Моё нет было четко озвучено и отцу, и сыну — тем не менее воз и ныне там.

Возможно, надо быть мягче с мальчиком, но раз он уже достаточно зрелый для того, чтобы покупать взрослой тете цветы и писать подобные сообщения, значит, и я могу разговаривать с ним как со взрослым.

О том, что будет, если он расскажет отцу, о чем мы с ним сейчас беседовали, я стараюсь не думать.

В учительскую захожу с красными щеками, у меня внутри закипает гнев от напряжения, которое я носила в себе столько дней.

— Веста, ты что? — Лерка тянет меня в самый дальний угол. — Что с лицом?

— Достали они меня, Лера, — выдыхаю.

— Дети?

— Что сын, что отец — одной масти, — заглядываю Лерке в глаза. — Эти Шиловские сведут меня в могилу.

— Тихо! — шикает на меня. — Ты совсем дура, Веста? Еще рупор возьми и фамилию в него проори.

В учительской сидят другие учителя и косятся на нас.

— Идем со мной, — она тянет меня за руку в свой кабинет, закрывает за нами дверь на замок.

— Выкладывай! Вляпалась, да? — глаза круглые, Леру трясет от страха.

Я же устало опускаюсь на ученический стул, складываю руки на стол и опускаю на них голову:

— Я больше так не могу.

Подруга присаживается передо мной на корточки, гладит по голове:

— Поделись!

Поднимаю голову и поворачиваюсь к Лере.

— Он предлагал мне квартиру и содержание за то, чтобы я спала с ним.

— Клим? — ахает Лерка.

— Нет, блин, Вова! Конечно, Клим Миронович.

— А ты что?

— Издеваешься?

Лера пожимает плечами и придвигает стул, садится рядом со мной.

— Он не понравился тебе?

— Я не продажная девка!

— Ладно-ладно, все. Хорошо, — пауза. — Просто…

— Лера! — выпаливаю уже в слезах.

— Да послушай же ты! Трезво давай подумаем? Он явно выделил тебя. Как мужик он хорош собой, не извращенец, насколько мне известно. Возьмет тебя под свое покровительство, даст деньги. Тебя в городе никто не посмеет обидеть.

— Родителям я как буду в глаза смотреть, Лер?

Она отводит взгляд.

— Не ты ли говорила мне держаться от Шиловского подальше? И на глаза ему не попадаться? Смыться в другую страну не вы ли с Мишей мне советовали?

— Цветочек, это было до того, как Шиловский положил на тебя глаз, — вздыхает. — Думаешь, он отпустит тебя теперь? Дурочка, ты его своим отказом только завела сильнее! Куском мяса повертела перед хищником, а не дала!

Стону и роняю лицо в ладони.

— Вцепился в меня… зачем? Во мне ничего такого нет! — поднимаю лицо. — Я же моль серая!

— Это просто из-за твоей старушечьей прически и одежды, — Лерка пытается шутить. — Ты… необычная. Красивая, но не такая, как эти соски. — Ведет плечом. — Я тоже.

Переглядываемся и разражаемся смехом, из глаз брызжут слезы.

Когда смех стихает, я продолжаю:

— Сын его, Вова, ревнует. Подошел ко мне после уроков.

— Значит, разнюхал.

Киваю.

— Сына через отца остановить можно, так что тебе снова к Шиловскому на поклон идти надо.

— Не пойду… Что мне делать, Лер?

— Ты не хочешь с ним спать? Он как мужчина тебе совсем не нравится? — спрашивает с надеждой.

— Не в этом дело. Нравится, — признаюсь честно. — Но я не хочу… так.

— Ты хочешь долго и счастливо, — кивает понимающе. — Белое платье, голуби в небе и клятвы верности. Чтобы носил тебя на руках, детей помогал растить и ужины готовить. В мире и согласии до конца ваших дней.

— Хочу, — киваю покорно.

— Знаешь, сколько крови у него на руках?

Сглатываю.

— Он не тот человек, которого ты себе нафантазировала, Веста. Красивый, да. Девки с ума сходят по нему, лишь бы внимание привлечь, из трусов выпрыгивают. Но он не будет держать тебя за руку, детка. Он плохой мальчик.

— Я понимаю, — говорю шепотом.

— Тогда выдыхай. Отказала и отказала. Позовет — еще раз откажешь. А лучше вообще залети от кого-нибудь другого, чтобы у тебя на руках подтверждение беременности было, тогда отпустит.

— Боже, Лерка, ты чего!

— Боюсь, что иначе никак, цветочек, — сжимает мою руку.

В дверь кабинета раздается стук.

— Цветкова! Митрошина! Вы тут?!

Лерка округляет глаза и идет открывать.

Но пороге секретарь директора.

— Цветкова, еле нашла тебя! Сумку с телефоном в учительской оставила, черт-те что!

— Люд, что случилось? — наступает на ее Лера.

Людмила переводит взгляд на меня:

— Веста, к директору, немедленно.

Лерка выставляет руку, чтобы я не могла пройти.

— Что случилось, Людка? — наступает на секретаря.