Читать книгу 📗 "Второй шанс. Сюрприз для бывшего (СИ) - Вьен Лив"

Поезд отъехал по расписанию, а я все смотрела в окно и ждала… Вот только чего? Того, что Алекс прийдет меня остановить? Скажет, что слова его любовницы неправда? Глупо и смешно.

Нет, теперь все, что у меня осталось, — это я сама. И может когда-нибудь, однажды я снова научусь верить.

В вагоне было тепло и пахло горячим чаем. Поезд мчался сквозь ночь, и каждый стук колес успокаивал. Я сидела у окна, прижавшись лбом к прохладному стеклу.

Думала, что, может, так все уйдет — боль, тревога, горькие мысли. Но все это снова возвращалось, как тень, что всегда следует за тобой.

Напротив меня сидела пожилая пара. Седой мужчина с усталыми глазами, в вязаной кофте, аккуратно заштопанной у локтя. И женщина в платке, с мягкими морщинами и улыбкой, которая казалась бесконечно доброй.

Они о чем-то тихо переговаривались — про погоду, про урожай. И вдруг женщина посмотрела на меня, чуть наклонив вбок голову:

— Девочка, ты чего такая грустная?

Я опустила взгляд, не желая ни о чем рассказывать. Не хотелось, чтобы кто-то видел, как больно мне внутри.

Но она не отставала:

— С женихом поругалась? — спросила женщина мягко.

— Нет, — прошептала я. — С мужем.

Она улыбнулась по-доброму, и лед внутри меня чуть треснул.

— Ну, ничего. Все наладится. Или начнется что-то новое. В жизни всегда так: что-то кончается — что-то начинается.

Ее спутник достал из сумки термос и пару пирожков.

— Угощайся, — сказал мужчина, протягивая мне пирожок с капустой.

Я не хотела есть, но все равно взяла.

И вдруг поняла: тепло рук этих двух чужих людей действительно растопило лед, сковавший мою душу.

Остаток пути мы провели в беседах. Они рассказывали, как ездили к детям в город, и что их внучка уже пошла в школу. Смеялись, вспоминали забавные истории.

А я слушала их и впервые за много дней улыбалась. Словно этот вагон стал маленьким островком, где мне можно было просто быть собой.

Когда поезд остановился, а они собирались выходить, женщина наклонилась ко мне и тихо сказала:

— Девочка, все у тебя будет хорошо. Главное — не теряй веру в себя.

Я кивнула, и глаза защипало от слез.

— Спасибо, — шепнула я, и впервые это слово прозвучало у меня в душе по-настоящему.

Поезд снова тронулся, унося меня дальше, и за окном был все тот же темный мир, полный отчаяния, но теперь в моей душе появилось чуть больше света.

Я знала, что впереди меня ждет еще много трудностей. Но эти несколько часов напомнили мне: я все еще жива. И даже самые темные ночи когда-нибудь кончаются.

Глава 3

Я сошла с поезда, и меня сразу окутал запах травы и свежей земли, знакомые с детства. Село встретило прохладным ветром, запахом дровяного дыма и звуками жизни, неспешной и уютной. Я стояла на перроне, сжимая ручку сумки, и глубоко вдыхала родной воздух, словно каждый вдох мог вытеснить все то, что я оставила позади.

Мама ждала меня у околицы. Ее лицо было усталым, но полным любви — как раз то, что мне было сейчас надо.

— Ну вот ты и дома, — сказала она, обнимая меня так крепко, словно хотела залечить все мои раны этим объятием.

Я прижалась к ее плечу, не в силах сказать ни слова.

Мы шли по знакомой улочке — мимо покосившегося забора, мимо старой березы, которую я любила в детстве. И каждый шаг отдавался эхом: здесь меня помнят.

Но здесь не было его, и внутри все отдавало болью.

В доме пахло свежеиспеченным хлебом и ромашковым чаем. Мама тут же усадила меня за стол, выставив передо мной тарелку с пирогами. А после уселась рядом и тихо произнесла:

— Ты, главное, не горюй. Все наладится. Александр просто запутался, но я уверена, что у вас все наладится.

Внутри все сжалось. Наладится?

— Мам, он изменил мне, — ответила я горько. — Понимаешь? Я устала быть его тенью. А сейчас, когда он предпочел мне другую, тем более не собираюсь возвращаться.

Она посмотрела на меня, вздохнув тяжко.

— Может, ты просто устала бороться? А он ведь старался для вас, я помню. В разводе и изменах всегда виноваты двое.

— Хочешь сказать, я сама его толкнула в постель к другой? — вспылила я. — Нет, мама, виноват только он! Я делала все, чтобы сохранить семью! Старалась, а он…

Всхлипнув, я отвела глаза, и мама тут же заключила меня в объятия.

— Не плачь, дочка, все обязательно будет хорошо.

Вечером я легла в маленькой комнатке, где когда-то мечтала о большом будущем. Здесь все было как раньше — деревянная кровать, цветастый плед, старенький комод. Просто и незамысловато, но уютно по-домашнему.

Я смотрела в потолок, слушала, как за окном воет ветер. И в темноте ночи позволила себе быть слабой. Слезы полились тихо, беззвучно. Я плакала в подушку, словно в ней могла спрятать все: страх, обиду, тоску.

Но утром я встала как обычно, старательно пряча за равнодушием накопившиеся внутри эмоции.

Приготовила маме завтрак, помогла ей в огороде. И пообещала себе:

«Я справлюсь. Я снова найду себя. Пусть сейчас мне кажется, что жизнь закончилась — но я выстою назло всему».

Каждый день я просыпалась рано, словно боялась проспать жизнь. Открывала окно, вдыхала запах луговых трав и слышала пение птиц. Село жило своей жизнью: неспешной, доброй, и время тут будто шло иначе — неторопливо, позволяя не просто жить, но и задуматься о самом смысле жизни.

Я же пыталась в эту жизнь вписаться — как гость, который еще не знает, насколько задержится.

Мама хлопотала с утра до вечера, пытаясь отвлечь меня от тяжелых мыслей.

— Пойди в клуб, поговори с людьми, — уговаривала она. — Ты ведь всегда любила помогать. Заодно и мне поможешь, деньги нам не лишние.

Я кивнула, но внутри все задрожала: мне казалось, что все это — не по-настоящему. Как будто я играю роль, а внутри все еще пусто. Вот только мама была права — я и так уже больше недели живу за ее счет, пора бы прийти в себя и начать зарабатывать.

Я начала работать в местном клубе — сначала просто помогала с бумажками, с мероприятиями. Сидела за обшарпанным стареньким столом, перебирала документы и слушала, как шумит радио, как смеются дети в соседней комнате.

И отчего-то вдруг стало чуть легче.

Я улыбнулась впервые за долгие дни — настоящей, не вынужденной улыбкой. Словно эти чужие заботы снова вернули мне дыхание.

А вечерами я сидела с мамой на крылечке. Она рассказывала деревенские сплетни, про то, как соседка вечно спорит с продавщицей в магазине, как Васька-комбайнер опять напился и не вышел на смену, и что у Зинки-доярки скоро прибавление в семье.

Я слушала и думала, что, может быть, именно это — настоящее счастье. Тихое, без надрыва. Но сердце не всегда слушалось меня.

Я чувствовала, как усталость тянет вниз, как все сжимается от напряжения, которое я все еще не могла отпустить.

Я старалась держаться — для мамы, для самой себя. Но в тот день, когда я наконец почувствовала, что все начинается сначала, меня словно подрезали.

Я помогала на репетиции детского концерта — улыбалась детям, поправляла их ленточки. И вдруг… все стало размытым.

Голоса вокруг будто утонули в гулком звуке в моих ушах. Я почувствовала, как пол уходит из-под ног, и последнее, что успела подумать:

«Как же не вовремя…»

А потом я провалилась в темноту.

Глава 4

Очнулась я от резкого запаха нашатыря.

Где-то рядом послышались голоса — взволнованные, чужие.

Я резко открыла глаза, и увидела склонившуюся надо мной знакомую женщину в белом халате — местного фельдшера.

— Ну слава богу, проснулась! — сказала она с облегчением.

— Что случилось? — слабым голосом выдавила из себя.

— Переутомление, да и жара эта. Но… — она замялась и посмотрела на меня чуть мягче. — У меня для тебя еще одна новость.