Читать книгу 📗 "Лев и Сокол (ЛП) - Лангле Ив"

— Почему ты так решительно настроена невзлюбить меня? — Потому что, несмотря ни на что, самому Нолану становилось все труднее не выносить Клариссу. Если отбросить в сторону оскорбления, она была очаровательна. Она не упала к его ногам, хлопая ресницами, но он чувствовал ее интерес, видел, как ее глаза отслеживают каждое его движение. Она отрицала свое влечение к нему. Как ново… и вызывающе.

— Я не невзлюбила тебя.

— Врешь.

— Ладно, может быть, немного. Но если это тебя утешит, я принципиально ненавижу всех кошачьих. Так меня воспитали.

— Я могу понять инстинктивную ненависть к представителям моего вида, тем, кто не достиг ступени разумного существа. Но презирать целый вид просто так? Это не кажется немного несправедливым?

— Кошки едят птиц. Или ты скажешь мне, что придерживаешься диеты из красного мяса, которое бегает на четырех ногах?

Нолан застенчиво пожал плечами и скривился.

— Туше. Я признаю, я не святой, когда дело доходит до мясных блюд, но я хочу, чтобы ты знала, что ни я, ни кто-либо в моей семье никогда не ел перевертыша. У нас действительно есть границы, которые мы не пересекаем.

— Приятно это знать.

— Хотя, если ты заинтересована во взаимно приятном поедании определенных частей тела, я не прочь.

Ух, это было дерзко даже для него.

— И опять разговор отклоняется далеко в сторону.

Как бы подчеркивая свой дискомфорт, Кларисса нажала на газ. Машина рванула вперед и развернулась на девяносто градусов, и Нолан заскользил. Схватившись за спинку сиденья, он подождал, пока она не проскочит перекресток, желательно, не поцарапав его еще не оплаченную «ауди», прежде чем возобновить разговор в другом русле.

— Я вижу, ты знаешь, как вести себя за рулем. Мечтала стать гонщицей?

— Нет, но я правда люблю скорость. А поскольку не могу позволить себе такую красоту, как эта, я остановилась на байке.

— Знаешь, если бы я знал, что ты захочешь вести машину, пока я сплю, я бы предложил тебя подвезти.

— Роскошная поездка или нет, я делаю это не потому, что хочу. Украденный байк, помнишь?

— Я помню, и вот я подумал, что ты последовала за мной, потому что не смогла устоять перед моим обаянием.

— Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты слишком самоуверен?

— Не припомню. Обычно всем нравится и все просят еще.

Теперь он мог видеть безошибочно яркие пятна на ее щеках и чувствовать тонкий мускусный аромат, сигнализирующий о ее интересе — эротическом интересе. Чего он не мог понять, так это почему это приводило его в восторг. Она все еще была не в его вкусе. Впрочем, его возбужденный член так не считал.

— Знаешь, я начинаю жалеть, что помешала этим двум пристававшим к тебе бабам, — огрызнулась она.

— Кстати, интересно, кем они были. — Понюхав одежду, он вздохнул. — Ясно, снова тигры. Они прямо-таки настойчивы.

— Значит, они не шутили? Они пытались похитить тебя, чтобы… — Краска на ее щеках стала ярче.

— Соблазнить меня? Изнасиловать? Да. Они пытались это сделать уже несколько месяцев. Моя мать обещала награду тому, кто подарит ей первого внука.

— Ты шутишь!

— Я бы хотел. Поскольку я не собирался вести себя как примерный лев из прайда и не захотел поселиться в гареме по ее выбору, моя мать взяла на себя смелость превратить меня в своего рода вызов.

Даже с такого ракурса Нолан заметил, как у Клариссы отвисла челюсть.

— О, не смотри так испуганно. В этом есть свои преимущества. Я больше не плачу за выпивку, когда куда-нибудь выхожу. Никогда не испытываю недостатка в женском обществе и, за исключением случайных попыток похищения, поддерживаю форму, уклоняясь от преследующих меня решительных кошачьих.

— А я думала, у меня проблемы, — пробормотала она.

— Все не так уж плохо. Эти тигрицы просто застали меня врасплох.

Вероятно, потому, что его мысли были заняты другой женщиной, но ей не нужно было этого знать.

— Я правильно тебя поняла, когда ты сказал, что тебя хотели поселить с гаремом? У тебя должно было быть больше одной девушки?

— Еще одна старомодная идея моей матери. Похоже, она думает, что, поскольку я — ее единственный сын, я должен спариться с несколькими львицами, распространить свое семя на весь мир и зачать как можно больше детенышей.

— Звучит так, будто ты не согласен.

— Еще бы. Видишь ли, я тоже старомоден. Я сказал ей, что жду любви. Излишне говорить, что все прошло не очень хорошо и привело к тому, что она все чаще пытается добиться своего.

— Это отвратительно.

— Для постороннего, возможно, но такова политика прайда. Хватит о моей личной жизни и матери, тем более что они вообще не должны быть вместе в одном предложении. Давай поговорим о тебе. Наверняка твоя мать намекала, чтобы ты остепенилась и свила гнездо или что там вы, птички, делаете.

— Во-первых, у меня нет матери, которая бы надоедала мне. И, во-вторых, соколы находят пару на всю жизнь. То, к чему я не готова.

Он услышал невысказанное «вообще».

— Нет матери? Должно быть, это мило.

— Не совсем. Приюты для сирот — не самое приятное место для взросления.

Нолану захотелось ударить себя, когда он понял, насколько бесчувственно это прозвучало. Он попытался извиниться.

— Я не это имел в виду. Я имею в виду, мне жаль, что ты лишилась матери. Просто, учитывая, как я потратил свою жизнь, пытаясь спрятаться от своей слишком дотошной матери, это звучит довольно мирно.

— Дотошная или нет, по крайней мере, у тебя есть кто-то, кто заботится о тебе.

И с этими словами она резко остановилась, и без того больная голова Нолана ударилась о спинку пассажирского сиденья. Ой. Кто-то забыл пристегнуться.

Потирая лоб, он услышал, как Кларисса вышла из машины, не выразив ни сожаления, ни сочувствия. Как мило. Зато он смог увидеть ее зад, довольно приятно обтянутый брюками. Из всех женщин, с которыми его сводила судьба, Нолану досталась та, которая относилась к нему так, как будто он — пустое место.

Я ведь не прошу многого. Всего лишь поцеловать мою бобо. Приглашающе улыбнуться. Выкрикивать мое имя, умоляя о большем.

Кларисса не оглядывалась, и Нолан засомневался, что вообще получит от нее хоть что-то.

Приподнявшись, он наклонился между сиденьями, вытащил из бардачка запасной галстук, в рекордно короткие сроки обернул его вокруг шеи и вышел из машины, оказавшись перед аккуратным бунгало. Одноэтажным, обшитым выцветшей желтой вагонкой там, где не хватило белого штакетника, с передним двором, который окружали чахлые самшитовые деревья.

Клариссы он не увидел, но заметил на подъездной дорожке невзрачный седан, припаркованный рядом с «фольксвагеном-жуком», машиной дочери, как он предположил, той самой бедняжки, что нашла останки своей матери.

Решив, что все уже внутри, Нолан пошел по дорожке, попутно подмечая отсутствующие головки на высоких подсолнухах, семена, разбросанные по цементным плитам, ведущим к входной двери. Учитывая, что она уже была приоткрыта, он не стал постучать.

Войдя в опрятный дом, Нолан почувствовал знакомый запах Агнес, и его охватила печаль. Какая ужасная смерть. Ему очень нравилась эта пожилая матрона, которая, несмотря на свое жабье происхождение и фирменный хриплый голос, относилась к нему как к нормальному человеку — и пекла самое лучшее печенье. По крайней мере, теперь, когда они покинули прежнюю штаб-квартиру, им больше не придется беспокоиться о том, что кто-то из сотрудников станет жертвой разгуливающих на свободе пациентов.

В поисках Клариссы и других агентов FUC он просунул голову в арку и заметил просто обставленную, но уютную гостиную с потертым диваном с цветочным рисунком и креслом, на подголовнике которого была повязана салфетка. Здесь никого не было. Он продолжил свой путь по коридору туда, откуда доносился гул голосов и медный запах крови.

Ничто не могло подготовить его к тому, что он обнаружил на кухне.

— Боже мой, что здесь произошло?

Кларисса повернулась к нему лицом. Глаза потемнели, губы искривились от гнева.