Читать книгу 📗 "Землянка для властных Галактианцев (СИ) - Влади Мира"

— О, так теперь ты хочешь разговаривать? — его голос был полон скрытого насмешливого удовольствия, мягкий, но с лёгкой хрипотцой, что напомнила мне его шёпот у моего уха, от которого по спине бежали мурашки.

Я стиснула зубы, чтобы не дать ему втянуть меня обратно в эту игру, и впилась в него взглядом — твёрдым, требовательным, не оставляющим места для его уловок.

— «Петля Смерти», — сказала я, и каждое слово падало тяжело, как камень, в тишину ущелья. — Что это такое?

Что-то в лице Кайлана изменилось. Уголки его губ дрогнули, но привычная усмешка не дошла до глаз — они потемнели, стали глубже, словно в них открылась бездна. Он молчал мгновение, и я видела, как его грудь поднялась от глубокого вдоха, будто он готовился к чему-то тяжёлому, невыносимому.

— Ты действительно хочешь знать? — он выпрямился, глядя на меня так пристально, что холод пробежал по моей спине, несмотря на жар, что всё ещё тлел внутри от их близости.

Тарек насторожился, его взгляд метнулся между мной и Кайланом. Его тело напряглось, как струна, готовая лопнуть, и я заметила, как его кулаки сжались сильнее, костяшки побелели. Он не сказал ни слова, но его молчание было громче крика — он ждал, готовый ко всему.

— Это оружие, верно? — продолжила я, шагнув вперёд. Мои ботинки скрипнули по камню, и голос стал твёрже, хотя внутри всё дрожало. — Я слышала об этом. Проект, который был запущен в последние дни твоего правления. Ты не можешь отрицать.

Кайлан глубоко вздохнул, прикрыв глаза на мгновение, словно собираясь с мыслями. Его длинные пальцы сжались в кулак, а затем расслабились, и он посмотрел на меня — прямо, без насмешки, без той игры, к которой я привыкла.

— О, Лина… «Петля Смерти» — не просто оружие. Это биоорганический вирус, созданный для одной цели — поработить любое разумное существо в галактике. Достаточно одной активации, одного сигнала с орбиты, и целой цивилизации может прийти конец. Миллионы — мужчины, женщины, дети — превратятся в марионеток за считанные часы.

Я пыталась дышать ровно, но его слова били по мне раскатами грома, сотрясая всё, что я знала. Мой разум цеплялся за обрывки, пытаясь сложить их в картину, но она была слишком огромной, слишком страшной. Я сжала кулаки, ногти впились в ладони, оставляя полумесяцы боли, чтобы не дать себе закричать.

— И только ты знаешь код, — выдохнула я, мой голос дрогнул, выдавая страх, что поднимался из глубины, холодный и липкий.

— Да, — ответил он просто, его взгляд не отрывался от моего, и в нём было что-то мрачное, почти трагичное, от чего моё сердце сжалось.

Я шагнула ближе, чувствуя, как холод ночи смешивается с жаром гнева, что вспыхнул во мне, как сухая трава под искрой.

— Тогда почему ты не использовал его? Почему не уничтожил всех, кто тебя сверг?

Он ухмыльнулся, но в этой ухмылке не было ни следа веселья — только горечь, острая, как лезвие. Его глаза полыхнули мраком, и он поднялся на ноги и наклонился вперёд, его лицо оказалось ближе ко мне, чем я ожидала, так близко, что я почувствовала тепло его дыхания.

— Ты думаешь, я не хотел? — его голос вдруг стал резким, как удар хлыста, и я вздрогнула от этой внезапной ярости. — Думаешь, мне не хотелось видеть, как Корпорация гниёт изнутри?

Он замолчал, его грудь тяжело вздымалась, и я видела, как его пальцы сжались в кулак, как будто он сдерживал себя от чего-то большего. Его взгляд впился в меня, горячий, полный боли и огня, и моё сердце сжалось ещё сильнее, словно попало в тиски.

— Но если бы я активировал ключ, тогда погибли бы не только они, Лина, — продолжил он, и его голос стал тише, но от этого ещё страшнее, как шёпот ветра перед бурей. — Этот вирус безжалостен. Он не разбирает, кто прав, а кто виноват. Он сожрёт всех — солдат, детей, невинных, тех, кто просто оказался в неправильном месте. Я потеряю всё, что когда-то пытался защитить. Но… — он замолчал, его взгляд стал острее, голос понизился до шёпота, — я всегда знал, что однажды мне придётся сыграть эту карту по-другому. Не уничтожить, а перехитрить их. У меня есть план, Лина, но он рискованный. И он сработает только в том случае, если они не будут ждать удара от меня.

Я замерла, воздух застрял в горле, как ком. Его слова повисли между нами, тяжёлые, как камни, и я чувствовала, как они давят на меня, раздавливая остатки надежды, что ещё теплилась внутри. Тарек молчал, но я видела, как его взгляд стал острее, как он впился в Кайлана, словно пытаясь разобрать его на части, прочесть правду в этих словах.

— Какой план? — спросила я, мой голос был едва слышен, но в нём дрожала сталь, что я выковала из своего страха. — Ты можешь это остановить?

Кайлан кивнул, его лицо было мрачным, почти неподвижным, как маска, за которой он прятал свою боль.

— Выход есть. Имея на руках ключ и прямой доступ к их системам, я могу обратить это оружие против них самих. Превратить «Петлю» в их собственную ловушку. Но для этого мне нужно попасть внутрь — в пункт управления или дальше, на их станцию. Здесь, в пустоши, я ничего не сделаю, кроме как буду ждать, пока они сами придут за мной. И если ты мне поможешь, Лина, я вытащу нас отсюда. Но доверяешь ли ты мне? Тому, кто стал причиной порабощения твоей родной планеты? — он хмыкнул, но в этом звуке не было насмешки, только усталость и вызов, что резанул меня глубже, чем я ожидала.

16

Я отвернулась от Кайлана, чувствуя, как холод ночи впивается в меня острыми когтями, проникая под кожу, несмотря на жар, что всё ещё тлел в моих венах от их прикосновений. Пламя костра трещало, бросая дрожащие тени на скалы ущелья, и я смотрела на эти тени, пытаясь осмыслить всё, что только что услышала.

Хотела ли я отомстить за все Корпорации? Конечно, да. Но я не жила месть. Не дышала ею. Каждый мой шаг по этим проклятым пустошам, каждое решение, каждый вдох были пропитаны жаждой справедливости. Месть никогда не была моим топливом и единственным светом в этом аду, где пыль и кровь стали моими спутниками.

Но… Если я позволю активировать «Петлю Смерти»… Если стану той, из-за кого запустится этот вирус, сотни, тысячи разумных существ могут погибнуть. Не только генералы в своих блестящих мундирах, не только корпоративные мерзавцы, чьи улыбки я хотела стереть с их лиц. Будут жертвы. Семьи. Дети. Люди, которые, возможно, даже не поддерживали войну, не держали оружия, не отдавали приказов.

Я представила их — матерей, прижимающих к себе малышей, стариков, чьи руки дрожат от возраста, а не от страха, подростков, чьи глаза ещё полны надежды. Их тела, распадающиеся в пыль, их крики, заглушённые ветром пустошей. От этой картины к горлу подкатила тошнота, горькая, едкая.

— Какое же гадство, — выдохнула я, прикрывая глаза, но образы не исчезали.

Они жгли меня изнутри, как раскалённый песок, что обжигает босые ноги. Мой разум раскалывался, разрываясь между жаждой мести и этим новым, мучительным чувством — сомнением, что вгрызалось в меня, как ржавчина в металл.

— Что, сложно принимать решения, когда знаешь о последствиях? — голос Кайлана резанул тишину, холодный, острый, как лезвие, что скользит по коже.

Он сел обратно на землю, его длинные пальцы сжимали ветку, которую он медленно ломал, и смотрел на меня с этой своей проклятой насмешкой, что скрывала что-то мрачное, почти жестокое.

Я резко обернулась, чувствуя, как гнев вспыхнул во мне, горячий и быстрый, как искра в сухой траве.

— Заткнись, — выпалила я, мой голос был хриплым, дрожащим от ярости, что рвалась наружу. Мои руки сжались сильнее, и я шагнула к нему, готовая ударить, если он скажет ещё хоть слово. — Мне нужно подумать.

Но он не дал мне времени на это. Его стальные глаза впились в мои, тёмные, с блеском, что пробирал до дрожи.

— Но ты ведь хотела бы этого, не так ли? — продолжил он, не отводя взгляда, его голос стал мягче, но в нём чувствовалась сталь. — Ты хотела мести. Ты мечтала о ней — я вижу это в тебе, Лина. В каждом твоём шаге, в каждом взгляде.