Читать книгу 📗 "Землянка для властных Галактианцев (СИ) - Влади Мира"

Повернулась к Тареку, чувствуя, как его молчание давит на меня сильнее, чем крик. Но тот лишь фыркнул, его взгляд впился в Кайлана, полный презрения, острый, как лезвие его ножа, но в нём мелькнула тень чего-то другого — боли? Его массивная фигура напряглась, как струна, готовая лопнуть, и он шагнул вперёд, его ботинки глухо ударили по металлу пола.

— А я стал одиночкой, потому что убил их, — прорычал он, его голос был как удар грома, низкий, вибрирующий, полный ярости, что сотрясала стены терминала. — Командиров. Моих братьев по оружию.

Янтарные глаза Терека встретили мои, горящие, полные не только гнева, но и чего-то ещё — вины, что текла в его словах, как кровь из раны.

— Я был солдатом Корпорации, Лина. Лучшим. Они называли меня «Клинок Галактики» — за то, как я резал врагов, как я выигрывал их чёртовы войны. Но потом я узнал про «Петлю». Они хотели использовать её для геноцида — не просто врагов, а целых миров. Детей, женщин, стариков — всех, кто не подчинялся.

Его голос дрогнул, и он сжал кулаки, вены проступили на его запястьях, как реки на карте его боли.

— Я был там, когда они впервые её испытали. Маленькая колония на краю системы — три тысячи душ. Я видел, как они падали, как их тела становились пустыми оболочками, как дети кричали, пока их глаза не погасли. Они заставили их сердца остановиться, — он замолчал, его дыхание стало тяжёлым, рваным, и я видела, как его грудь вздымалась, как будто он снова переживал тот момент. — Когда я выразил свое недовольство на военном совете, надо мной лишь посмеялись, обозвав слабаком. Мой командир — галактианец, что учил меня драться, что называл меня сыном, — приказал меня схватить. Я убил его первым. Перерезал ему глотку его же клинком. А потом остальных — одного за другим, пока их кровь не залила пол. Я ушёл. Стал одиночкой. Но я поклялся — я не позволю этому случиться снова. Никогда. А потом попал сюда.

Тишина упала, густая, тяжёлая, как ночь за стенами. Я молчала, чувствуя, как их слова давят на меня, как правда о «Петле» сжимает горло, как их боль — такая разная, но такая похожая — вгрызается в меня, оставляя следы глубже, чем их прикосновения.

Мой разум кружился, образы их прошлого — предательство Кайлана, резня Тарека — смешивались с моим собственным: Земля в огне, крики брата, что до сих пор звучали в моих ушах. Я сглотнула, пытаясь унять дрожь в руках, и посмотрела на них — на Кайлана, чья маска рухнула, обнажая сломленного человека, и на Тарека, чья ярость скрывала раны, что не заживут никогда.

— Мы все потеряли, — сказала я тихо, мой голос был хриплым, но твёрдым, и я шагнула к ним, чувствуя, как что-то сдвигается между нами. — Землю. Империю. Жизни, что мы знали. Но если «Петля» сработает здесь, мы потеряем больше — себя.

Я встретила их взгляды, мои глаза горели, отражая их боль, их силу.

— Она не сработает, — подал голос Кайлан. — Я ввёл ложные данные. Вернее, сработает, но не здесь. Она ударит по их станции, если мы доберёмся туда и закончим начатое. Что вы на меня так смотрите? Я же не полнейший кретин.

— Что ты несешь? Солнце последние мозги выжгло? — Терек шагнул ближе, его массивная рука легла на панель рядом со мной, и я ощутила его тепло, его дыхание — тяжёлое, но спокойное, как будто моя решимость дала ему опору.

— Вам придется довериться мне, — пожал плечами бывший император, а следом посмотрел на меня. — Я не подведу тебя.

Это звучало практически как клятва.

Я кивнула, чувствуя, как их откровения сближают нас, как их боль становится моей, а моя — их. Мы были разными — преданный император, сломанный солдат, и я, разбитая, отчаянная и жаждущая мести, — но здесь, в этом ржавом пункте управления, мы стали чем-то большим. Не просто союзниками, а чем-то, что я не могла назвать, но чувствовала в каждом их взгляде, в каждом их слове. Мой взгляд задержался на них, и я знала — что бы ни ждало нас впереди, этот момент изменил нас, связал нас сильнее, чем я могла представить.

Пункт управления был старым, его ржавые стены хранили эхо давно забытых голосов, но в углу я нашла убежище — душевую кабину, покосившуюся, с пятнами коррозии, из которой тонкой струёй лилась вода, словно слёзы умирающей машины. Я шагнула внутрь, сбрасывая комбинезон с усталых плеч, и ткань упала на пол с тихим шорохом, обнажая мою кожу — покрытую пылью, кровью и их невидимыми следами, что всё ещё жгли меня, как угли под пеплом. Холодная вода ударила по телу, острая, как иглы, и я ахнула, чувствуя, как она стекает по моим изгибам — по шее, где пульс бился под тонкой кожей, по груди, где соски напряглись, твёрдые и чувствительные от внезапного холода, по животу, где мышцы дрожали от напряжения, и ниже, между бёдер.

Я закрыла глаза, подставляя лицо под струю, и вода стекала по моим губам, смывая соль пота, пыль пустошей и их прикосновения, что пульсировали во мне, как живое воспоминание. Мои пальцы невольно скользнули по шее, там, где Кайлан оставил свой горящий след — лёгкий укус, что всё ещё саднил, — и по талии, где Тарек сжимал меня, оставляя отпечатки своей силы, горячие и глубокие. Я сжала губы, пытаясь прогнать эти образы — «Петля», Аркатон, месть, — но их тепло всё ещё текло в моих венах, как река, что не знает преград, и я дрожала, чувствуя, как вода стекает по моему клитору, холодная, но дразнящая, усиливая жар, что не отпускал меня.

Вышла из душевой, завернувшись в кусок грубой ткани — старой, выцветшей, но мягкой от времени. Вода капала с моих волос, оставляя тёмные пятна на пыльном полу, и я ощущала, как капли скользят по моей спине, холодные, но живые, стекая между ягодиц, дразня чувствительную кожу. Моя кожа была чистой, розовой от воды, соски торчали под тканью, твёрдые и заметные, и я чувствовала себя обнажённой, уязвимой, каждый нерв натянут, как струна, готовая лопнуть от малейшего звука.

Я шагнула в главный зал пункта управления, и там был Тарек. Его янтарные глаза впились в меня, горящие, как два солнца в ночи пустошей, и я замерла, чувствуя, как воздух между нами сгущается, пропитанный его запахом — кровью, металлом, диким мускусом, что ударил мне в ноздри, острый и возбуждающий.

Прежде чем я успела среагировать, он рванулся ко мне, его рука схватила моё запястье, пальцы — грубые, горячие, обжигающие — сжали меня с такой силой, что я ахнула, ощутив, как кости хрустнули под его хваткой. Он притянул меня к себе одним движением, прижимая к стене, и холодный металл впился в мою спину, контрастируя с жаром его тела, что нависло надо мной, как буря.

Его губы накрыли мои — жёстко, голодно, с яростной страстью, что дрожала в каждом его движении, и я задохнулась под ним, чувствуя, как его язык ворвался в мой рот, горячий, требовательный, неся вкус крови, металла и его дикой сущности — солёный, резкий, опьяняющий. Его тело прижалось ко мне, твёрдое, напряжённое, дрожащее от желания, и я ощутила, как его член — толстый, твёрдый, пульсирующий — вдавился в мой живот через ткань его штанов, заставляя мои ноги дрогнуть, а влагу между бёдер усилиться, горячую и липкую.

Кайлан появился сзади, его тепло накатило на меня, как волна, мягкая, но неотвратимая, и я вздрогнула, когда его руки обвили мою талию, нежные, но уверенные, его пальцы скользнули по моим бокам, ласкающие, дразнящие, оставляя за собой след из мурашек, что пробежали до самых кончиков пальцев. Его губы коснулись моей шеи, горячие, влажные, и он прошептал, его голос был низким, обволакивающим, как бархат в ночи:

— Ты непозволительно бесстрашная, Лина… явиться сюда, в таком вызывающем виде, — его дыхание обожгло мою кожу, и он прикусил её, мягко, но с лёгкой остротой, посылая вспышку удовольствия вниз по спине, что заставила мой клитор набухнуть, пульсируя от желания.

20

Кайлан стоял за мной, и его пальцы скользили по моим рёбрам, точно лёгкие тени, что танцуют в предрассветной дымке. Они ласкали, исследовали, пробуждая дрожь в глубине моего тела, словно ветер, что шепчет над пустошами, обещая бурю.