Читать книгу 📗 "Маскарад сердец (ЛП) - Пул Кейти Роуз"

— Он дал тебе деньги на экзамен, — сказала Марлоу. Об этом говорила вся округа. Она до сих пор помнила то робкое, осторожное ликование, которое тогда охватило Болотa. Такое счастье не выпадало детям вроде них.

Фишер кивнул:

— А когда я сдал, он дал мне стипендию на учёбу в Академии. Лично следил за моими успехами. Годы он был очень добр ко мне. Даже приглашал на чай раз-два — просто чтобы поговорить о занятиях. Я был ему благодарен.

— Тогда как ты оказался у Жнецов, создавая для них проклятия? — спросила Марлоу, скрестив руки на груди.

Фишер провёл рукой по лицу:

— Мой отец… он честный, трудолюбивый человек. Таких в этом городе мало. Ему пришлось занять денег у ростовщика — лодку ремонтировать нужно было. Ну, а дальше ты знаешь, как бывает.

Марлоу кивнула. Она знала.

— Когда он не смог выплатить долг достаточно быстро, они решили забрать у него зрение, — тихо сказал Фишер. — Он, конечно, мне ничего не сказал. Даже матери не признался. Я узнал об этом от одного из матросов, который случайно подслушал разговор. Я умолял отца позволить мне бросить Академию, чтобы самому выплатить долг. Он сказал, что если я это сделаю, больше никогда со мной не заговорит. И я сделал единственное, что мог. Пошёл к Жнецам. Они знали, что я учусь в библиотеке Вейла — все знали. Они сказали, что спишут долг без вопросов, если я начну работать на них. Что мне оставалось?

— Ты понимаешь, что это, скорее всего, была ловушка? — мягко сказала Марлоу. — Если Жнецы знали, что ты заклинатель, они просто ждали удобного случая, чтобы втянуть тебя в свои дела.

Фишер пожал плечами. Он выглядел измождённым — ещё более усталым, чем та женщина, с которой Марлоу столкнулась утром. Эта усталость была другого рода, та самая, что Марлоу хорошо знала по людям из Болот. Усталость, когда из тебя выжали всю надежду, до последней капли.

— Да, я думал об этом, — сказал он глухо. — Но какая теперь разница? Как только ты туда попал, выхода уже нет.

Марлоу стало его жаль. Он стал заклинателем, думая, что это даст ему шанс выбраться из грязи. А вместо этого это стало ещё одной цепью, что тянула его обратно на дно.

— Я сделал то, что должен был, чтобы защитить отца, — тихо сказал Фишер. — А потом… потом твоя мать начала работать на Вейла. И она слишком хорошо знала болота, чтобы не догадаться, чем я занимаюсь. Ну, а дальше ты сама понимаешь.

У Марлоу сжалось горло. Она знала, что её мать могла быть жестокой, но неужели настолько? Неужели Кассандра действительно могла так хладнокровно шантажировать Фишера, парня, который просто пытался выжить, играя теми картами, что выпали ему от жизни?

— Она не требовала с меня денег, — продолжил Фишер. — Видимо, понимала моё положение. Вместо этого сделала меня информатором. Я сдал ей десятки других заклинателей, которые подрабатывали созданием проклятий. Когда она исчезла… я почувствовал облегчение. Прости. Но это правда. А вскоре после этого ко мне пришёл Вейл. Сказал, что ему нужна помощь с особым проектом. Я доверял ему. Мне показалось, что это шанс. Я согласился.

— Ты был ему предан, — сказала Марлоу.

— Был, — подтвердил Фишер. — Сначала он просто просил помочь с ингредиентами. Потом у него начали возникать трудности с самим заклинанием. Оно было сложным, с кучей переменных, и всё нужно было сделать идеально. Он просил о помощи всё чаще… и в итоге я узнал, что он на самом деле пытается создать. Какое заклинание я ему помогаю сделать.

Марлоу передёрнуло.

— Когда я понял правду, хотел сказать, что больше не буду в этом участвовать. Что не смогу помогать в такой… мерзости. Но я знал, что не могу позволить себе потерять место в библиотеке. Если бы я перестал делать проклятия для Жнецов, они бы вспомнили о долге моего отца.

— И ты продолжил работать на Вейла.

Фишер кивнул:

— Мне стыдно. Очень стыдно, что я вообще к этому прикоснулся. Но я не могу сказать, что теперь бы поступил иначе.

Марлоу молчала. Она верила ему. Верила в его сожаление. Но знала и другое — он сделал тот же выбор, который приходилось делать многим в этом городе. Тот же выбор, который, наверное, когда-то сделала и её мать. Как Кассандра всегда говорила: в Каразе ты либо жертва, либо выживший.

Только Фишер выбрал не свою собственную жизнь. Он выбрал спасти своего отца.

Но как бы то ни было, Адриус всё равно оказался под проклятием. И Фишер нес за это часть ответственности. Какой бы ни была причина, как бы он ни сожалел, это не меняло сути того, что он сделал.

— Ты знаешь, что стало с этим проклятием, правда? — тихо спросил Фишер, встречаясь с её взглядом. Его тёмные глаза казались потухшими. — Ты знаешь, кого им закляли?

Марлоу кивнула. Проклятие уже было снято — Адриус сам сказал ей это. Она не думала, что поставит его под угрозу, если скажет Фишеру.

Он вдруг резко подался вперёд и схватил её за запястье:

— Тогда ты должна ему сказать. Ты же теперь снимаешь проклятия, да? Скажи ему, что из этого есть выход.

— Оно уже снято, — ответила Марлоу.

Фишер опустил её руку и выдохнул с облегчением:

— Слава богам.

— Что ты имел в виду, когда говорил, что его можно снять? — спросила она, внимательно глядя на него. — Ты имеешь в виду, не сжигая карту проклятия?

— Да, — кивнул Фишер. — Это было всё, что я мог придумать. Единственный способ хоть как-то ограничить разрушительную силу этого заклинания. Я тайно немного изменил формулу. Совсем чуть-чуть. Чтобы при определённых обстоятельствах его можно было снять. Это было что-то вроде аварийной защиты.

Сердце Марлоу резко сжалось. Адриус говорил, что проклятие снялось, когда она его поцеловала. Неужели это правда?

— Что за защита? — прошептала она.

— Это прозвучит странно, — сказал Фишер, — но во всех сказках есть что-то, что будит принцессу от сна или возвращает чудовище к человеческому облику, правда?

— Что? — переспросила Марлоу.

— Поцелуй истинной любви, — ответил он. — Звучит глупо, но эти сказки основаны на реальности. Оказывается, это самая распространённая ошибка при создании проклятий — забыть учесть силу настоящих чувств. Таких как любовь.

Лицо Марлоу вспыхнуло жаром. Она прокашлялась:

— Ну, а как вообще понять, что поцелуй — это «поцелуй истинной любви», а не… ну, просто поцелуй?

Фишер покачал головой:

— Проклятие само знает.

Марлоу нервно теребила завязки на куртке. Она не любила Адриуса. Это же… смешно. Конечно, она о нём заботилась. И он…

Что-то к ней чувствовал. Но любовь?

— Ну, хорошо, — хмыкнула она. — Допустим. Но ты всё равно помог Вейлу создать чёртово проклятие, с помощью которого он сделал кучу ужасных вещей. Хочешь искупить свою вину? Тогда помоги мне это остановить. Помоги доказать, что Вейл сделал.

Челюсть Фишера напряглась, плечи приподнялись, будто он пытался спрятаться в них от её слов.

— Я не могу.

— Можешь, — твёрдо сказала Марлоу. — То, что Вейл когда-то помог тебе, не значит, что ты обязан быть ему верен до конца жизни. Не значит, что ты обязан продавать ему свою совесть.

— Дело не в совести, — отрезал Фишер. — Речь о моём отце.

— Я могу сделать так, чтобы он был в безопасности, — сказала Марлоу. — Могу проследить, чтобы Жнецы…

— Дело не только в Жнецах. Даже если мы докажем, что Вейл сделал, даже если нам хоть кто-то поверит… это ничего не изменит.

— Поверь, я не хуже тебя знаю, что в этом городе нет настоящей справедливости, — тихо сказала Марлоу. — Но если мы даже не попробуем, тогда уж точно ничего не изменится.

— Я не об этом, — тихо перебил Фишер. Он сжал губы, отвёл взгляд. — Послушай, просто забудь об этом, ладно? Проклятие снято, значит, всё кончено.

Марлоу сузила глаза. Она уже достаточно работала с проклятиями, чтобы распознать, когда ей что-то недоговаривают.

— О чём вы с Вейлом спорили?

Фишер вздрогнул и снова встретился с ней взглядом.

— Что?

— Ты и Вейл, — медленно повторила Марлоу. — Я слышала, как вы спорили у тебя в кабинете перед лекцией. Казалось, он чего-то от тебя хочет, а ты ему отказал.