Читать книгу 📗 "Кровь песков (ЛП) - Грейсон С. К."

Через спину вытянул короткий лук и тугой колчан. Сабля на охоте мне не помощник, но без неё я не езжу.

Алза пошла тише — я попросил её голенями — и стала ставить ноги мягко, как кошка. Подкрасться на лошади тяжелей, но если что — погоня в седле, и против стаи преимущество у меня.

Мы подошли к изломанному краю, визг и рычание усилились, ударяясь о камень. Я наклонился, заглянул — один каракал склонился над небольшой тушкой, должно быть, неудачный ушастый заяц или скальный суслик. Ему повезло — теперь повезёт мне.

Я наложил стрелу, воспользовался тем, что зверь занят, и тщательно прицелился. Втянул запах земли и крови на песке, позвал пустыню вести стрелу. Я не лучник, я мечник. Но пустыня не давала мне голодать, пока я служил ей, — мои стрелы летели куда надо.

В этот миг нити магии дёрнулись, как необъезженная кобыла на поводу. Я отпустил тетиву — и прежде чем стрела долетела, из-за невысокого уступа сорвалась на каракала капюшонистая фигура, прятавшаяся, где я не заметил. Упала ему на спину. Каракал взвизгнул — и оборвался.

Стрела звякнула о камень над её головой, задев в ладонь — в нескольких пальцах. Голову она вскинула — и меня прибили на месте пара золотых глаз. Я будто не мог пошевелиться: лук всё ещё у щеки.

Она — теперь я видел: женщина — распрямилась и выхватила саблю с плеча, оставив короткий нож воткнутым в шею каракала, прямо под черепом. Чистый укол — перерублен спинной мозг, мгновенная смерть.

— Кажется, на охоте запрещено трогать других соперников, — сказала она в обвинительном тоне, но держала клинок так, что особой неохоты драться я не заметил.

— Я стрелял в каракала, — признал я. Мне не за чем оправдываться, но в голосе было что-то знакомое — зацепило; я ловил, откуда.

— Добыча моя. — Сабля щёлкнула, возвращаясь в ножны. Она перешагнула через зверя, не поворачиваясь ко мне спиной — недоверяла. И правильно.

Она выдернула коротыш из шеи — нож едва с ладонь, — вытерла о штаны и сунула за пояс. Кровь размазалась по бёдрам и животу, и от этого зрелища во мне шевельнулось странное.

— Маловат нож для каракала, — вырвалось раньше думы. Надо бы поискать новую цель, но ноги будто приросли к боку Алзы. И кобылица сама не рвалась идти.

— Лучше пращи. Да и я отвлекла его тушкой суслика — заранее бросила.

Я наморщил лоб — маска толкнулась в брови.

— Раз уж у тебя уже был суслик — зачем каракал?

Взгляд, которым она меня прибила, выворотил что-то в памяти. Я увидел те же глаза — и у горла моё лезвие, и воздух, трещащий от магии. Этот взгляд приходил ко мне в сны слишком часто за последние месяцы.

— Кира, — выдохнул я, перебивая её ответ. Месяцы прошли с той ночи, когда она назвала имя, которого я и не спрашивал, — а я всё просыпался с ним на языке. То, что она ушла, меня раздражало; то, что я позволил — бесило. Дважды я не решился перерезать ей горло, и мысль о том, что где-то живёт последняя, кто видел моё лицо, чесалась, как заживающий клеймённый шрам. Да, я тогда повернулся к огню — тушить горящие шатры — а она рванула в ночь. Я решил — не выжила. Сны… считал их памятью о собственной слабости. А теперь Кира стояла передо мной — другая. Где раньше спутанные тёмные волосы — теперь тяжёлая, блестящая в солнце масса кудрей, самый тёмный каштан. Щёки налились, сердцеобразное лицо стало чётче; глаза глубоко посажены, над ними смелая дуга брови — вид гордой силы. Внешность изменилась — неудивительно, что я не узнал сразу, — но упрямство во взгляде осталось прежним.

Она рывком поднялась и снова выхватила саблю, серебряный клинок вспыхнул у меня перед лицом.

Я опустил лук и поднял ладони.

— Я намерен соблюдать правила Испытаний. Ты в безопасности… пока.

Она не вложила клинок, но опустила кончик на пару дюймов. Цокнула языком — и послышались копыта. Когда из-за поворота вышел золотистый жеребец, я едва не поперхнулся.

Боевой конь лорда Аласдара — Бладмун — подошёл к женщине как ни в чём не бывало, хотя я заметил, как тёмный глаз скользнул по мне — и мне померещилось презрение. Думаю, мой взгляд не был мягче: не раз его удар ломал мне рёбра. Я мог бы догадаться, что Кира увела его в ту бурю, но скорее верил, что он сам ушёл, когда сверкнула молния. Он почти дикий. Никого не любит — даже лорда Аласдара.

Похоже, что-то изменилось. Бладмун ткнулся ей в грудь, игнорируя обнажённую сталь, выпрашивая ласку. Она не отводила от меня взгляд, но потрепала его по носу. Я помнил, как едва не лишился пальцев, когда попытался коснуться — зубы у него быстрые.

Я перекинул лук за плечо и подавил вздох. Кто бы она ни была для пустыни, рядом с ней меня расшатывает. Мне нельзя терять фокус — слишком многим это грозит.

С оружием в ножнах Кира стала спокойней. Одной рукой она подняла каракала и легко вскинула тушу на спину жеребца. Сама прыгнула следом — на такую высоту — будто ничего.

— Я не знаю, что ты задумал, но тебе это не сойдёт с рук, — бросила она, разворачивая коня коленом. — Я знаю, что вы готовите Келвадану. Мы готовы. Я не дам городу пасть.

Она тронула Бладмуна и ушла лёгким кантером к горам, подняв пыль. Я прищурился ей вслед — и лишь тогда понял, как высоко уже солнце.

Я потратил на неё слишком много времени. А мне ещё нужно было принести собственную добычу к полудню.

Глава 14

КИРА

Обратный путь к стенам пролетел быстро — жаль. Грохот копыт Дайти и жаркий ветер в лицо смывали сумятицу после встречи с Вайпером, который преследовал меня и наяву, и во сне.

После его эффектного появления на открытии Испытаний среди кланов завертелись слухи. Они пересказывали горожанам Келвадана, каким беспощадно-точным палачом лорда Аласдара он служит, — горожане и сами были любопытны к человеку, из-за которого королева так резко переменилась в лице. Чтобы не спровоцировать вмешательство в Испытания, она держала ставки, переданные Орэном, при себе — лишь для ближайших советников и послов.

Сплетни о Вайпере, что приносили другие всадники, гуляли от тревожных до нелепых: он без колебаний убивает любого, кто встаёт поперёк; пьёт кровь врагов, чтобы забрать их силу; никто, кто видел его истинное лицо, не жил, чтобы рассказать.

На последнем я промолчала. Лицо его помнилось отчётливее, чем стоило бы после той короткой встречи месяцы назад. Может, горделивые черты вжглись, потому что я решила: это последнее, что увижу. А может, дело было в выражении — не в кровожадной ярости, какой ждала бы от того, кто вот-вот перережет мне горло, а в странном разглаживании бровей — как будто удивление.

Я откинулась назад, вдавила седалищные кости в спину Дайти, переводя его на шаг на окраине лагеря. Здесь было тихо по сравнению со вчерашним вечером: большинство всадников на охоте, вокруг толклись семьи да любопытные — увидеть, кто вернётся со свежей добычей.

Горожане Келвадана и приезжие, пожалуй, ещё отсыпались после лаки: пир длился далеко за полночь.

В широком кругу посреди стана я сбросила добычу на невысокую горку ориксов и красных волков, с редкими ушастыми зайцами — плод удачи тех, кто пришёл раньше. Я огляделась — ни королевы, ни Адерин.

Они обе исчезли вчера сразу, как последний соперник произнёс формулу и попросил допустить к Испытаниям. Появление Вайпера их потрясло, хотя мы и знали, что он явится. Возможно, как и меня, их сшибла тяжесть реальности, ставшей рядом телом.

Добровольцы отметили моё имя, подтверждая, что я иду дальше, и я встала в толпу зрителей — любопытно, сколько нас пройдёт в следующий круг.

Я продержалась недолго: взгляд сам сорвался к горизонту, где темнела фигура всадника. По высокому чёрному силуэту и по чувству под ложечкой я знала — Вайпер.

Не то чтобы я надеялась, что он вылетит в первом туре, но хотела, чтобы до лагеря он добрался хотя бы на четверть часа позже. Я украла у него первый трофей — и всё равно он появился быстро. Крохотная искорка надежды — что, может, он не станет Чемпионом, — тут же пригасла. Пока он не въехал в круг, я развернула Дайти и направилась к каменному своду города. Сегодня — лишь одно испытание; дальше ставка будет расти, а пока это только первый день. Хотелось успеть устроить Дайти в деннике с охапкой стрелолиста и уже потом вернуться помогать Невену в лавке.