Читать книгу 📗 "Кровь песков (ЛП) - Грейсон С. К."

У конюшен Келваданских всадников стоял электрический покой — большинство коней ещё на охоте. Я уже успела поставить Дайти и снова прошлась щёткой по его и без того бронзовому, натёртому до блеска боку — просто потому что ему нравилось, — когда донёсся голос. Даже сквозь несколько стен он звучал громко: разгорался спор в большом деннике на конце длинного узкого корпуса.

— …мертв. Уже десять лет. Я больше не могу смотреть на горизонт и ждать, что он вернётся.

Голос обычно смеющийся — сейчас грубый и жёсткий: Каюс.

— Ты так легко готов отказаться от нашего сына?

Я едва не ахнула, ладонь сама зажала мне рот. По тону не перепутать — королева Джиневра. И никогда я не слышала, чтобы она упоминала ребёнка.

— Это не «сдаться». Это — принять правду.

— Ты не была там. Ты его не слышала. Он звучал как Эрикс. Старше, но всё тот же Эрикс.

Пауза. Шорох. Я прижалась к стенке денника Дайти, боясь пропустить хоть слово. Часть меня шипела, что это не для моих ушей, но мысль о сыне в королевской семье тянула сильнее. В конце концов, и я несу ту же ношу их крови.

— Ты и правда помнишь его голос? — Каюс стал тише, и я ловила звуки. — Думаю — помню. Но с каждым днём он тускнеет, будто солнце выедает краску с ткани. Единственное, в чём уверен, — как он сидел в седле. Как будто мог обогнать само время.

— Он ещё там. Вайпер в маске — клянусь, это он. Иначе зачем ему прятать лицо?

— И даже если так? — голос Каюса взвился. — Змей лорда Аласдара — это всё ещё наш сын? Даже если он носит лицо Эрикса? Он не тот. Не после того, что, как говорят, сделал. Не после того, как мы его потеряли.

Грудь стянуло; шерсть Дайти расплылась — я бессознательно привалилась к нему. Он мотнул головой, бил копытом, а я выпрямилась, мир кружился.

Человек в маске — тот, кто привёз меня на смерть, а в итоге дал причину выжить, — сын Каюса и Джиневры.

Эрикс.

Странно давать ему имя. Месяцами он был в моей голове символом, не человеком. Бесплотной чёрной фигурой, безымянной угрозой Келвадану. Тем, ради кого я тренировалась стоять до конца.

Но я знала, что под металлом — человек: я видела эти бездонные глаза в лунном свете; чувствовала тепло его ладони у горла, когда мир сужается до дыхания и стали. Этот взгляд приходил в мои сны чаще, чем мне хотелось, — наверное, потому что он был первым, кого я встретила после долгого одиночества. И — потому что я боялась, чем обернётся его победа для Келвадана.

«Эрикс», — беззвучно сказала я. Верным казалось знать имя того, кто первым узнал моё, даже если знание резало, как лезвие.

— Мы должны попробовать, — снова королева, теперь — почти просьба. — Если мы просто…

Дверь конюшни распахнулась, и ввалился смех, лёгкий говорок — возвращались охотники. Подслушивать больше не выйдет, но и так голова гудела.

Я выскользнула из конюшен, только кивнула рекрутам — кто хвастался добычей, кто причитал о неудаче. Я думала о следующих неделях — и знание, с кем я на самом деле сражаюсь, легло тяжёлым камнем под рёбра.

На следующий день соревнований не было. Гостям города впервые дали без перерыва пройтись по рядам временного рынка. Я сидела в лавке Невена как в тумане, едва ловя его просьбы, пока перекладывала свёртки ткани. Перед руками налился свинец — как камень городской стены. Сабля в них была бы сейчас бесполезна.

Усталость была не от вчерашней охоты — от мыслей. Я знала, что надо спать — впереди новые испытания, — но сон не шёл. Стоило закрыть глаза — я распахивала их, боясь, что Вайпер снова придёт во сне. Раньше эти ночные появляния сбивали меня со счёта, но теперь, когда я знала, что человек, с которым я делилась странно близкими разговорами, — сын королевы, внутри пустело. Пустоту тут же хотелось забить злостью: как он мог уйти из такого дома, только чтобы вести войну против него и отобрать у меня единственную надежду на принадлежность.

Я думала, что должна принять решение, прежде чем снова встретиться с ним, — только не знала, какое. Я обязана выйти против него в Испытаниях и победить — кем бы он ни был под маской. Но образ, вспыхивающий в голове, метался: то бесликый воин — больше жизни, с руками в крови; то мужчина под металлом, чью мать просто хочет верить, что он вернётся.

— Я просил синюю ткань, Кира, — а если жара совсем меня не доконала, это красная, — заметил Невен. Я глянула вниз: так и есть.

— Прости, — буркнула я и поспешила за нужным свёртком.

Невен прищурился — не зло, но так, будто видел сквозь кожу клубок мыслей. Он уже раскрыл рот, но знакомый голос перебил:

— Кира!

Я обернулась: Хадеон стоял посреди пылёной «улицы» между рядами. К счастью, свои снежные меха он сменил на лёгкий клановый плащ, прячущий белую кожу от солнца. Под ним — распахнутая у горла туника, из которой выглядывала светлая полоска волос на груди.

Я невольно улыбнулась, несмотря на всё.

— Ну как вам Испытания?

Его внимание встрепенуло что-то под грудиной — вместе с надеждой. Может, его тёплость ко мне означала, что его можно склонить на сторону Келвадана.

— Жарко, — признался он, обмахнувшись и криво улыбнувшись. — Лайалл решил торчать в дворце и не высовываться, если только нет боя посмотреть. А меня любопытство выгнало. Хотелось увидеть, что кланы привезли. Проведёте?

Я покосилась на Невена — была готова сказать Хадеону, что нужно помогать в лавке. Но Невен только приподнял брови, и улыбка тронула уголок губ:

— Иди, погуляй. Ты заслужила хоть каплю праздника, раз уж сама в нём участвуешь.

Я кивнула благодарно, обогнула скамью с тюками и вышла к Хадеону. Он улыбнулся по-дружески и предложил мне показать дорогу. Я почти чувствовала взгляд Невена в спину, обернулась — а он уже принимал следующего покупателя.

— А это что? — Хадеон остановился у низкого стола с украшениями. Фиолетовый стяг над шатром показывал клан Вектурна — и в работах повторялся их пёс.

Я посмотрела на вещицу, на которую он указал: плоский серебряный диск с оскаленной собачьей мордой. Глаза сверкали тёмно, как огонь из глубины земли. Я наклонилась — блеск давали крошечные камни.

Хозяйка киоска кивнула, и я взяла брошь в руки. На обороте — мощная застёжка.

— Ими скрепляют капюшон, — объяснила я. Я сама таких не носила: большинство просто перекидывает край ткани, когда солнце злое, но для праздников дарёные застёжки надевают.

— Эта — особенная, — подалась вперёд торговка; узловатая рука с солнечными пятнами постучала по резьбе. — Глаза из кровавого стекла.

— Кровавого стекла? — переспросил Хадеон, склоняясь ближе.

Пока он заглядывал через плечо, его ладонь легла мне на поясницу, мизинец задел кожу в щёлке между укороченным жилетом и брюками. Мышцы свело сами собой — голая кожа в незнакомом месте, — но Хадеон не заметил: смотрел на застёжку. Я вдохнула и отпустила зажим. Мне нельзя было шарахаться — слишком многое зависело от того, расположим ли мы его к себе.

— Для кланов это — одно из самых ценных, — зашептала торговка, как секрет. — Песок пустыни смешивают с кровью и обжигают. Эти сделаны с кровью самого вождя Вектурны. Твёрже алмаза. Носишь — магия пустыни сильней, и её благоволение рядом. Обруч Чемпиона, которым увенчают победителя, усыпан кровавым стеклом, огранённым под камень. Говорят, его делали из крови первого лорда, пересёкшего пустыню.

Я наклонила голову, вспоминая. Лорд клана Падра носила саблю с кусочком такого стекла в навершии — когда я была с ними. Шептали у костра, что сила камня позволила ей свергнуть прежнего вождя и возглавить клан.

Две огромные пластины кровавого стекла, самые большие из виденных мной, — закрывали вход в гробницу Аликс на вершине дворца.

— По мне — как тёмные рубины, — равнодушно пожал плечами Хадеон.

— Я пока не ищу способов усиливать магию, — сказала я и положила застёжку.

— А что вы ищете? — Он убрал ладонь с моей спины и взял другую безделицу. Тело отпустило, но привычного облегчения от прекращения чужого прикосновения я не ощутила. Может, я и правда учусь жить ближе к людям. А может, дело в Хадеоне — рядом с ним трудно напрягаться.