Читать книгу 📗 "Идеальный питомец для космического генерала (СИ) - Буланова Алиса"

— Спасибо тебе, — только и могу сказать я.

Едва ли когда-нибудь я буду в состоянии отплатить ей за всё, что она делает для меня.

После того как дверь за Калидитой закрывается, в доме снова становится тихо. Я стою в прихожей, всё ещё ощущая напряжение от нашего разговора. Её предостережения продолжают звучать у меня в голове. Я начинаю сомневаться. Может, и вправду мне оставить всё как есть? За закрытыми дверьми мы вольны делать всё, что захотим. И вряд ли кто-то посмел бы назвать это трусостью. Это разумная осторожность.

За спиной раздаётся слабый скрип двери и лёгкий шорох. Я поворачиваюсь и вижу в дверном проёме Ташу. Она стоит, опершись на косяк. На её плечах тонкое тёмно-синее покрывало, волосы чуть взъерошены. Она бледна, и от этого они кажутся ещё ярче.

— Калидита заходила? — спрашивает она, сонно потирая глаза.

— Угу, — киваю я, не в силах полностью вырваться из раздумий. — Ты как?

— Уже лучше, — отвечает она и медленно опускается в кресло у дивана.

Она всё ещё выглядит усталой. Её движения вялые и неловкие. А ещё она продолжает держать дистанцию со мной. И меня это нервирует. Мне хотелось бы, чтобы она позволила мне позаботиться о ней, а не избегала меня. Я подхожу к ней, и, не дав времени на раздумья, подхватываю на руки.

— Эй! Я ещё не до конца выздоровела! — она начинает сопротивляться. Её дрожащие руки слабо упираются мне в грудь. — Отпусти меня сейчас же, не то тоже заразишься!

— Меня это не пугает! — отвечаю, стараясь усадить её к себе на колени. Я соскучился по ней. По её теплу, прикосновениям, запаху. По простой близости.

— А меня пугает! — восклицает она вдруг. — Просто представь, что будет, если ты вдруг заболеешь?!

Я замираю на миг от её выражения лица. Кажется, она не на шутку обеспокоена. И я начинаю понимать её. Если со мной что-то случится, то Таша окажется в опасности. И главная опасность будет исходить от других кирийцев. Она блюдёт осторожность не просто так.

— Прости, — я, наконец, отпускаю её. — Я больше не буду подходить к тебе близко. Но позволь мне что-то сделать для тебя. Я схожу с ума, будучи вынужденным наблюдать за твоими мучениями со стороны.

На лице Таши появляется слабая улыбка.

— Можешь заказать еду? — спрашивает она. — Поужинаем вместе тут, в гостиной. Мне тебя тоже сильно не хватает.

Она возвращается в кресло и откидывается на спинку. Я выдыхаю облегчённо и киваю. После открываю приложение в своём коммуникаторе и заказываю доставку для неё и для себя.

Робот курьер доставляет всё в течение часа. Прежде чем выставить еду на стол, ей устроиться поудобнее. Мы едим молча, но это молчание не тяготит. Оно наполнено чем-то настоящим — взаимным присутствием, тёплой привязанностью.

Она ест понемногу, но с удовольствием. Иногда бросает на меня короткие взгляды. Я снова ловлю себя на том, что любуюсь ею. Каждой её чертой, каждым движением. И одновременно ощущаю, как внутри зарождается решимость. Я должен сделать это. Должен изменить положение землян на Кирии. Чтобы ни Таше, ни каким-либо другим землянам не было страшно лишиться своего хозяина. Возможно, это не получится сделать в одночасье. Но я могу хотя бы начать.

Глава 40

Таша

— Может, вызвать доктора? — спрашивает Тенебрис, глядя на меня обеспокоенно.

— Того же самого, который сказал, что у землян бывает брачный период?! — бросаю я с усмешкой. — Нет уж, спасибо! Я не думаю, что он действительно компетентен в вопросах человеческого здоровья! К тому же это просто простуда. Отлежусь, и всё пройдёт.

— Хочешь, я останусь с тобой сегодня? — он присаживается на стул рядом с моей кроватью. Я снова закатываю глаза.

— Ты премьер-министр! Второе лицо государства! Будь серьёзнее, — мне даже приходится встать, чтобы вытолкать его в прихожую. — Всё! Иди и только попробуй вернуться раньше времени!

От напряжения у меня начинает кружиться голова. Приходится как бы невзначай навалиться на стену, чтобы не показывать ему свою слабость. Давненько я так не болела. Должно быть, беззаботная жизнь меня так ослабила.

— Знаешь, а когда ты не говорила по-кирийски, ты была куда милее, — ворчит обиженно Тенебрис, но всё же идёт к двери.

Понимаю, что он не всерьёз. И мне очень приятно, что он беспокоится. Но я также знаю, что сейчас у него полно других забот. Он только что заступил на пост, и ему наверняка непросто привыкать к новым обязанностям. Внезапно он из тени вышел на свет и оказался в центре всеобщего внимания. Мне и радостно за него и беспокойно. А ещё мне порой страшно, что моё присутствие может всё испортить. Я стараюсь гнать от себя подобные мысли, но они всё равно, так или иначе, просачиваются сквозь все защитные барьеры.

Иногда я ловлю себя на том, что просто сижу, глядя в одну точку. Наверное, простуда так действует на меня. За последние дни я почти не выходила из своей комнаты. Голова гудит. Лекарства кирийцев не особо помогают. Я знаю, что со мной всё будет в порядке. Но в теле всё ещё живёт слабость, в душе — беспокойство.

А ещё… я чувствую смертельную скуку. Сидение взаперти сводит с ума. Я не привыкла бездействовать. Раньше каждый мой день означал борьбу. За пропитание, за крышу над головой, за безопасность. Сейчас я в самом надёжном месте на планете, с самым надёжным из всех кирийцев, что я знаю. Но впервые я чувствую пустоту. Потому что больше не нужно выживать. И в этой пустоте я начинаю задаваться вопросами, которые раньше не имели смысла: чего я хочу? Что бы я могла делать, если бы имела возможность выбирать?

Мне нравится готовить. С недавних пор я даже начала изучать по видео кирийскую кухню. Тенебрис, пробуя мою стряпню, всегда хвалит меня. И не думаю, что это только из-за того, что он меня любит. Я вспоминаю маму и её мечту открыть свой семейный ресторан. Где-то в глубине души мне хотелось бы исполнить эту мечту. В память о ней и ради самой себя. Но едва ли на Кирии кто-то воспримет адекватно тот факт, что в заведении шефом является землянка Это почти как крыса в мультфильме «Рататуй».

Мрачно усмехаюсь и встаю с дивана, натягиваю на себя лёгкую куртку и выхожу во двор. Небо над головой окрашено в мягкий лиловый цвет. Воздух влажный от испарений, насыщенный ароматами растений. Слабый ветер шевелит листву на садовых деревьях и кустах. Вокруг всё выглядит идеальным. Но эта идеальность — хрупкая иллюзия.

Я прохожу мимо цветущего дерева с синими листьями, поднимаюсь на стыковочную площадку и замираю. Что-то странное возле технического входа цепляет мой взгляд. Сначала я думаю, что это садовник или кто-то из клининга. Но силуэт держится слишком близко к ограде, явно стараясь остаться незамеченным. Он не двигается, не выполняет какие-либо работы, а просто наблюдает. И, кажется, что за мной.

Я пытаюсь вглядеться в рослую фигуру. Этот кириец совершенно точно не был в замке Тенебриса прежде. Он не может быть ни его другом, ни сослуживцем (даже бывшим). В особенности меня напрягает гаджет, который он продолжает удерживать в руках. Слишком уж сильно, он напоминает фотокамеру с большим объективом.

Внутри поднимается волна раздражения. Я слышала от Тенебриса, что после его назначения кто-то из журналистов преследовал его, пытаясь добыть сенсационный материал. Тогда я не восприняла это всерьёз. Но теперь понимаю: это часть нашей новой реальности. Кто-то следит за нами.

— Вот же ублюдки… — шепчу я себе под нос.

Я уже собираюсь вернуться внутрь, чтобы не дать этим гадам лишние кадры со своим лицом, но вдруг слышу над головой характерный звук. Высокий, жужжащий. Вскидываю голову и вижу дрон. Чёрный, с хищным обтекаемым корпусом. Он летит прямо ко мне, словно собрался атаковать. Я сбегаю вниз по лестнице и отступаю к дверям. Тянусь к электронной панели, но дрон почти настигает. Он не просто снимает, он будто пытается влететь внутрь.

— Да чтоб тебя! — кричу я и выталкиваю дрон наружу. Металлические лопасти врезаются в пальцы. Руку будто обжигает. Дрон противно взвизгивает и теряет чёткость траектории. Я врываюсь внутрь и захлопываю дверь. В окно я вижу искрящийся корпус и тень, что подходит к дрону и поднимает его с земли. Меня охватывает злость. Хочется броситься наружу и выдворить чужака за ворота. Но я осознаю, что мне, как питомцу, недозволенно подобное. И это раздражает вдвойне.