Читать книгу 📗 "Мятежник (СИ) - Марли Вита"

Любимый, сидящий позади, потёрся носом о мою шею. Поцеловал. Вдохнул мой запах. Большим пальцем поглаживал мне живот.

— Это наша тропа. Не бойся, любовь моя. Ты в безопасности. Я твой защитник, твой возлюбленный, твой преданный слуга. Моя беспечность напугала тебя, моя королева. Моё никчёмное малодушие подвергло риску, но не тревожься. Всё закончилось.

Слова его показались мне странными.

Он был со мной нежен и мягок. Признавался в любви, обнимал и прижимал к себе близко. Целовал в шею и в висок. Управляя поводьями, умудрялся подарить ласку. Он дышал мной, как будто не мог надышаться. Успокаивая, гладил, словно не мог остановиться.

Мы ехали молча в интимной неге, но отчего-то беспокойство свербело внутри.

— Я очень волновалась за тебя, — призналась я, стараясь прогнать тревогу. — Боялась за твою жизнь. Рвалась с разведкой разыскивать тебя.

— Взаимно, моя Гвилисс. Сам думал, что сойду с ума. Мы отбили атаку великой жертвой, разрушили город, потеряли всё, что строили. Своей беспечностью я подверг тебя риску.

— Ничего, любимый мой, всё позади, — я погладила под плащом его руку. — Ты дал мне выбор и я решила остаться. Здесь нет твоей вины.

— Выбор без выбора, — хмыкнул эльф. — Такой судьбы, как наша, ты не выбирала. А я был обязан защитить тебя. Был эгоистичен и труслив.

Становилось прохладнее.

Мои руки коченели, замерзали пальцы ног. Я обдала дыханием ладони, растёрла их, стараясь согреться. Заметив это, Эолис остановился, спешился. Достал тёплый плащ, закрепил его на мне широкой латунной фибулой. Под кожаную обувь нашлись носки и тёплый платок на голову.

Дальше коридор сужался, тонкие прозрачные сталактиты усеяли потолок, слишком сильно петляли тропы. Пришлось продвигаться пешком, ведя лошадь за поводья.

— Позволь завязать тебе глаза? — озвучил любимый внезапную просьбу.

— Что?.. — Терпеливая по натуре, воспитанная в строгих традициях Ливенора я уже не выдержала. Таинственность возлюбленного, его отрешённый вид и печаль в голосе страшно пугали меня. — Эолис, всё выглядит очень странно. Пожалей меня, объяснись. Прошу. Мало я натерпелась страха за эти дни?

Он сглотнул. Помолчал несколько мгновений, словно собираясь с духом, а затем, остановившись, признался:

— Наверх.

— Куда?!

— Наверх. На поверхность. На свободу.

Меня пронзил озноб. Дрожь началась сама собой, а вместе с ней поднялась и паника.

— Зачем? — пискнула севшим голосом. — Что мне там делать?

— Жить, моя королева. — Эолис произнёс это почти с мольбой. — Вернуться в Ливенор, забыть о подземелье, отречься от ненавистного холода, читать книги и вести праздные дискуссии. Любить мужа в конце концов. Или не любить.

Говоря это командир почти плакал. Воочию я узрела его терзания. Он мучился. Хотел защитить меня, но изводил себя за то, что не мог уберечь себя, свой город и свой народ.

— Позволь мне решать самой.

— Нет, любимая, — Эолис прижал меня к себе, обнял крепко и положил подбородок на мою голову. — Не позволю. Я обещал тебе, что ты вернёшься, когда будешь готова. Ты готова.

— Тогда дай мне возможность отказаться от этого права. Зачем держишь, когда прошу отпустить и прогоняешь, когда уходить не желаю?

— Чтобы ты не вздумала жертвовать собой ради меня.

Голос его звучал сбивчиво. Он волновался, каялся.

— Мы готовим серьёзное предприятие. Всё летит в тартарары и я хочу, чтобы в день, когда начнётся восстание, ты была дома. В родной стране. В безопасности.

— Ах, в безопасности! — я вывернулась из его объятий и со всей силы отпихнула.

Эолис грустно улыбнулся, потянулся ко мне вновь, но не решился коснуться.

— Не злись. Осознанно или нет, ты ведь готовилась к возвращению домой. Ты училась магии, тебе придумали хорошую легенду. Ты знаешь, что сказать канцлеру, знаешь, как избежать допроса и надурить мужа-менталиста. Ты справишься, моя девочка.

От его слов меня колотило ещё сильнее. Зубы стучали о зубы. Слёзы щипали глаза.

— Тогда я вернусь назад, найду вашу шарагу и попрошусь примкнуть к мятежу. Можно? Куда записаться добровольцем?

Любимый подошёл ко мне и опустился на колени.

— Не надо, моя королева. Не жертвуй понапрасну. Вот смотри, — протянул мне ладонь с серебристой меткой. — У меня контракт, срок его скоро истечёт, а условия не выполнены. Жить мне осталось недолго. Зачем тебе бросаться в бой, моя свирепая воительница? Ради чего?

Я много раз видела этот рисунок на его руке и никогда не придавала значения. И только сейчас вспомнила, что встречала подобные письмена в ливенорских летописях — такие метки оставляли дриады, когда заключали договор.

— Не думай, что я избавляюсь от тебя. Нет. Я люблю тебя и разлука разобьёт мне сердце. Но я твой. Твой, слышишь? Целиком и полностью. Ты можешь иметь сколько угодно мужей и наложников. Можешь завести хоть целый гарем, а я останусь один. Заклеймённый тобой, верный своей любви душой, телом и духом. Каждый день и каждую ночь мои мысли будут с тобой. Я стану лепниной в зале торжеств, когда ты будешь кружиться в танце. Обращусь гобеленом в твоей спальне, когда займёшься любовью. Наша связь нерушима и она потянется нитью. Но, прошу, не заставляй меня разрываться. Возможно, мне суждено потерять сына, но позволь защитить хотя бы тебя.

Я мотала головой, глотая слёзы. Слушала его исповедь и плакала, а Эолис, стоящий на коленях, шептал признания и целовал мои руки. Его чувства были понятны мне. Его страхи осязаемы. Атака, потеря города, гибель товарищей, смерть, дышащая в затылок, повергли любимого в уныние. Он был на пределе.

— Хорошо, — еле выдавила из себя я. — Хорошо, я уйду, если ты так этого хочешь. Но прежде чем мы расстанемся…

Последний раз. Должны же мы запомнить наш последний раз.

— … возьми меня. Возьми, не думая о моём удовольствии. Именно так, как хочется тебе. И не смей в этот раз поклоняться мне.

Глава 43

Два фиалковых глаза посмотрели на меня с мольбой.

— Ты же знаешь. Я не умею… так.

Лёгкий отрезвительный шлепок. От обиды, злости, отчаяния и неверия.

— Не умеешь или не хочешь?

Эолис приложил ладонь к своей горящей щеке и с наслаждением потрогал. Он любил, когда я так обращалась с ним, мне же сейчас было не до игр.

— Ты несправедлива ко мне, моя королева. — дроу медленно поднялся с колен и посмотрел с высоты своего роста. — Но твой приказ не обсуждаем, верно?

Печальная улыбка тронула его губы, а меня — только разозлила. Я зарылась пальцами в пепельный хвост, с силой потянула на себя, заставляя наклониться. Поцеловала грубо и требовательно. Надавила, стискивая в объятиях, и почувствовала, как в нём нарастает ответная ярость.

Распаляясь, мы не чувствовали холода.

Рывками я выправила тунику из его брюк, оцарапала ногтями антрацитовую кожу, и он зашипел как раненый зверь. В ответ подхватил меня на руки, заставив обнять ногами торс, и грубо прислонил к шершавой стене. Терзал губами губы, вторгался языком в рот, покусывал, оставляя багровые следы на плечах и шее.

Эхо пещеры разносило мои вздохи и всхлипы, утяжеляло стоны, делало звонче звуки поцелуев. Где-то неподалёку фыркнула лошадь, невольный свидетель нашей прощальной литании.

— Эолис, — задыхаясь шептала я. — Мой. Ты мой, а я твоя.

— Твой, — рычал он, обжигая поцелуями кожу. — Всегда.

Он поставил меня на ноги. Наклонился, чтобы провести языком по ушной раковине, легонько прихватил зубами острый кончик.

— Ты сказала, не думать о тебе, любовь моя? — ещё раз спросил он. — Только о себе?

— Да, именно так. О себе.

Эолис улыбнулся мне в губы. Подчиняясь просьбе, резко развернул и прижал к холодной, неровной поверхности стены. Мои руки уперлись в шершавый камень, задница призывно оттопырилась. Дроу приспустил штаны и оголил мои ягодицы. Его дыхание обжигало шею, руки ласкали бёдра. Прижимаясь ко мне всем телом, шептал слова любви и раскаяния. Вопрошал хорошо ли мне, не больно ли…