Читать книгу 📗 "Космический экзамен для землянки (СИ) - Осборн Линда"

Немного музыки, вкусные десерты, фруктовый чай, бесконечные разговоры – вечер проходит прекрасно, в дружеской, теплой атмосфере. Никто не комментирует мои царапины на лице, оставшиеся от ногтей Оли, только девчонки из комнаты иногда запрокидывают глаза, выражая всеобщее неодобрение поведением бывшей подруги.

— Включите погромче! — кричит Настя, когда слышится привычный и любимый ею трек. Заведение наполняется басами. В ушах все гремит.

Хороший вечер. Хорошее окончание истории.

Завтра я возьму свои собранные сумки и поеду домой, к маме, в поселок. Она рада: уже запланировала полно разных дел – от покраски труб до поклейки обоев в комнате. Я думаю о том, что с удовольствием окунусь во все дела, в ту жизнь, которая была у меня в прошлом году.

Но после того, как переведу дух, возьмусь за свою жизнь всерьез. Я уже видела, как могут уважительно смотреть на тебя звезды, и знала, что они могут рассмеяться в лицо, а потому хотелось вести себя так, совершать такие поступки, когда они одобрительно сияют, глядя на тебя.

— Ну, Ань, пойдемте домой, — Валерия подхватывает меня под руку, и мы одними из первых покидаем развеселую компанию и вываливаемся в июньский вечер. Теплый ветер гуляет в складках юбки, целует пальцы ног в босоножках, путается в распущенных волосах.

Мы берем друг друга в замочек – вкладываем руки под локти другой и такой четверкой, нестройной шеренгой плетемся в общежитие.

— Может, через пустырь срежем? — спрашивает кто-то.

Мое сердце делает кульбит в грудной клетке. Не хочу этого. Не хочу снова оказаться там, где повстречалась с Дэном. Точно знаю – как окажусь у того места, где впервые увидела его, как начну вспоминать, думать о том, что можно было сделать или сказать не так, поступить иначе, или, еще чего доброго, упаду в объятия меланхолии, от которой скрываюсь все это время.

— Вперед! — когда с двух сторон тебя тянут двое, отступить невозможно. И потому мы бредем медленно вперед. Дома заканчиваются. Пустырь, на котором уже разрослись сорняки высотой с наш рост, темнеет черными ямами, провалами, горами битого кирпича.

Я гляжу на небо, полное звезд, и мне кажется, что они разговаривают друг с другом, а может быть, считают нас, девчонок, которые идут вперед, в общежитие, чтобы уже завтра начать свою новую жизнь.

Лето обнимает, прикасается к плечам, голым ногам, рукам. Слышно песни сверчков. И от этого сердце сжимается так сладко, и в носу щиплет – как бывает, когда посмотришь хорошую старую мелодраму.

— Ой.

Наша шеренга застывает. Лика стоит, задрав голову кверху. Волосы откинулись назад, видно нос и острый подбородок. Мы следуем за ее взглядом.

— Это что еще такое.

Одно движение ресниц – и среди звезд появляется оранжевое пятно.

Второе – и оно меняет цвет на темно-фиолетовый.

Третье – и практически перед нами, за пару метров, на пустыре, приземляется овальный приплюснутый космолет. Это не Импел – тот больше похож на яйцо. Этот корабль явно не дело рук землян – мы бы сразу это поняли. Это корабль пришельцев. Небольшого размера, четыре на пять метров, отливает серебристым блеском защитного поля, которое медленно сходит, как волна от берега.

— Девочки, — пищит тихо Лика, заставляя всех нас пригнуться, обалдевших, застывших от шока. — Это пришельцы!

НЛО!

Я сглатываю.

Из космолета никто не выходит. Он вообще бесстрастно сереет на темном фоне черных деревьев позади.

— Ой, нам надо бежать, — мне приходит в голову вдруг, что это может быть нападение колонийцев, тех самых, что не хотят оказаться под гнетом кораблей империи.

— Погоди, — Лика достает сотовый телефон и включает запись. — Погоди немного.

— Мы разбогатеем!

— Продам видос на чей-нибудь канал!

— Дам интервью!

Шепотки девочек передаются из стороны в сторону.

Мы сидим в кустах, и это до смерти напоминает мне ту ситуацию, когда мы повстречались с Дэном. Вот ведь черт, так и знала, что не нужно идти через этот пустырь.

И тут я думаю про то, что это действительно могут быть колонийцы. Они могут решить захватить нашу планету, опередить имперцев, взять нас под свой контроль. И я бы не хотела такой судьбы ни для себя, ни для мамы, ни даже для Таращенко. Было бы намного лучше, если бы имперцы делились с нами лекарствами, техническими разработками… учили наших ребят…

Я отряхиваюсь, выпрямляюсь во весь рост.

Выхожу из-за куста под возмущенные яростные крики шепотом девчонок.

Юбка цепляется за ветки кустарника. Но я все равно иду. Не обращая внимания, что натыкаюсь в темноте на кабели и какой-то строительный мусор – потому что совсем не смотрю под ноги, а только иду вперед, не сводя глаз с безучастного корабля, который, возможно, таит в себе угрозу.

Поле считывает меня. Это не ощущается, но я знаю теперь, как устроены корабли.

Я откашливаюсь, боясь приблизиться еще на половину шага.

— А…

От волнения и страха подгибаются колени.

Знаю, что девчонки снимают на видео телефона, но ни слова не говорят друг другу – ловят все изменения, которые могут возникнуть здесь, у космического корабля. Все затаило дыхание. И я, и пустырь, и девчонки. И даже космос замер.

В прошлый раз Дэн сказал, что специальные службы нашей планеты реагируют чуть-чуть дольше, чем нужно. А это значит, что они, может быть, еще не знают, что у нас на пустыре приземлились будущие захватчики.

Я снова откашливаюсь. Скажу им, что Земля уже входит в состав империи. Пусть убираются к чертям.

— Имя, должность и цель визита, — говорю громко, обращаясь к кораблю.

Трушу ужасно.

Но не делаю и шага назад.

По пустырю прокатывается ветерок.

— Имя, должность и цель визита, — кричу я вверх, задрав голову, думая о том, что пришельцы, скорее всего, не понимают, что я им говорю.

Вдруг стена, прежде совершенно непробиваемая, округляется до проема. С него спускается трап. Бесшумно и быстро.

Я слышу оттуда:

— Имарий Кич.

Сердце мое дергается.

Глаза моргают часто-часто.

Руки дрожат, а жар проходит волной от самой макушки до мизинцев на ногах.

Сознание еще не поняло то, что осознало тело.

И оно отзывается на имя.

Так, как отзывалась бы кожа на теплую воду после мороза. Как реагировала бы сухая земля на первые капли долгожданного дождя. Как краснели бы щеки девушки на поцелуи любимого.

Имарий Кич.

Впервые слышу это.

Дикое сочетание букв. Странные слоги.

Как может выглядеть человек, обладающий таким странным именем?

Но я улыбаюсь.

Так радостно, что даже щекам больно.

Уголки глаз наполняются соленой влагой.

Сердце слышу везде: оно бьется так радостно, как будто я победила в длительном марафоне, пробежала множество километров на одном дыхании.

Рука сама собой поднимается в воздух.

Я машу кораблю. Машу тому, кого еще не видно – он скрыт в тени внутренностей корабля:

— Дэн! Дэн!

На трапе, наконец, появляется темная фигура. Молодой мужчина, широкие плечи, накачанные бицепсы, упругие ноги, сильные руки. Ветер с Земли тут же наводит порядок на его и без того растрепанной шевелюре.

И мне смешно, хочется хохотать во весь голос!

— Ты же сказала, что это имя мне не подходит? Будешь называть меня Лонетом? — посмеивается пришелец, когда лунный луч, наконец, находит его и облизывает щеки, высокий лоб, тонет в черных бархатных глазах.

— Имарий идет тебе больше всего, — признаюсь, когда он достигает конца трапа и в мгновение ока оказывается около меня. Но резкое появление не становится неожиданностью. Мне кажется, что мы с ним двигаемся теперь в одном ритме, живем так, как и должны были с самого начала. На одной скорости.

— Какая ты непостоянная, Аня, педагог, есть паспорт, — говорит Дэн. Он не улыбается губами, серьезное выражение будто приклеилось к нему. А вот глаза смеются, горят, полыхают огнями.

— А это твое настоящее? Самое-самое первое имя? — не могу перестать улыбаться и спрашиваю вместо того, чтобы обидеться. Я так рада его видеть, что хочу кричать, прыгать, обнять его и не отпускать все время, всю жизнь!