Читать книгу 📗 "Хрустальное королевство леди-попаданки (СИ) - Ружанская Марина"

"Умерла. Примерно пять месяцев назад." Книга не лгала. Физически - да. В той старой жизни, в том мире машин и бетона, где перестала существовать Филимонова Ольга Семеновна. Но здесь... здесь я жила. Я дышала, творила, любила! Разве это не настоящее? Разве стекло, рожденное в моих печах, было обманом? Разве чувства Алвара к мне - к той, кто была внутри этого тела - были ложью?

Но он не видел разницы.

Для него я была воровкой. Воровкой жизни, имени, положения. И, возможно, воровкой его доверия, его любви. Больше всего ранила не злость в его глазах, а эта ледяная, методичная уверенность следователя, разоблачившего преступника.

Он уже вынес приговор: всему, чем я была для него.

Шаги за дверью вернули меня в жуткую реальность. Не Алвар. Двое стражников в латах графства, но с каменными, чужими лицами. За ними стоял Себастьян. Похоже на тот случай, если я решу применить магию.

- Графиня... - начал один из стражников, запнувшись. Старый слуга, помнивший меня доброй хозяйкой. Теперь в его голосе была только тягостная обязанность. - Вам приказано проследовать с нами. В подвал.

Слова "графиня" прозвучали как насмешка. Я не графиня. Я никто. Оля из ниоткуда.

Меня не схватили грубо, но их руки на моих локтях были железными, не оставляющими выбора. Каждый шаг по каменным ступеням винтовой лестницы башни вниз отдавался гулко в тишине и в моей пустой голове. Мы прошли через опустевший, будто вымерший внутренний двор.

Я чувствовала жгучий стыд, смешанный с яростью. Я ничего не сделала! - кричало внутри. Но кто услышит крик призрака?

Дверь в цокольный этаж, ведущая в глубины замка, открылась со скрипом. Запах плесени, сырости и чего-то затхлого ударил в нос. Воздух стал тяжелым, холодным. Факелы в руках стражников бросали пляшущие, искаженные тени на грубо отесанные стены. Мы спустились еще ниже, по узкой, скользкой лестнице. Где-то капала вода. Мои легкие, привыкшие к запаху раскаленного стекла и чистого горного воздуха, сжимались. Каждый вдох был усилием.

Подвал. Карцер. Слова обретали плоть - мокрые, холодные, давящие камни. Мы остановились железной дверью с частой решеткой в самом конце сырого коридора. Один из стражников с грохотом отодвинул тяжелую заслонку. Другой достал ключ.

- Входите, - сказал он глухо, избегая моего взгляда.

Толчок в спину был несильным, но достаточным, чтобы я шагнула вперед. Воздух здесь был ледяным и стоячим. Запах тлена и отчаяния въелся в камни навсегда.

- Алвар приказал... - начал Себастьян, его голос дрогнул. - ...приказал надеть кандалы. На обе руки. К кольцу в стене. На тот случай, если ты решишь использовать магию.

Холодное железо браслетов сковало запястья. Цепи, прикованные к массивному кольцу, вделанному в стену, звякнула с леденящей душу окончательностью. Звук запертой надежды.

- Воды? - спросила я хрипло, не ожидая милости.

Старый стражник кивнул другому. Тот поставил на пол глиняный кувшин и черствую краюху хлеба. Еда узника. Пища для предателя.

- Создатель милостив, - пробормотал старик, больше по привычке, чем от веры в это здесь и сейчас. Дверь захлопнулась.

Тьма. Абсолютная. Густая, как смола, давящая на веки. Я зажмурилась, но разницы не было. Только холод камня подо мной, цепь, ограничивающая движение до пары шагов, и ледяной воздух, обжигающий легкие. Я медленно сползла по стене на пол, обхватив колени. Камни были мокрыми от конденсата. Дрожь стала неконтролируемой, зубы выбивали дробь.

Кто я? Вопрос висел в темноте, как нож.

Оливия Глассер - мертва. Оля... Ольга была лишь воспоминанием, тенью. Здесь, в этой сырой могиле, не было имени. Было только тело, дрожащее от холода и шока, сердце, разбитое недоверием любимого, и ум, лихорадочно пытающийся собрать осколки в хоть какую-то картину.

Лили Уорнс. Предательство этой девушки, которой я дала кров, было ножом в спину. Кто стоит за ней? Кому было нужно уничтожить меня, Оливию? Или, может быть... уничтожить графство? Толчки... Алвар связал их со мной. А что, если они связаны с тем, кто подставил меня? Что, если взрывы моих стеклянных шаров и эти подземные толчки - части одного замысла?

Жгучая обида на Алвара смешивалась с леденящим страхом. Он считал меня способной на все: на обман, на покушение на короля и даже на землетрясения. Он видел не меня - монстра, созданного его подозрениями и чужими уликами. И это было невыносимее цепей.

Внезапно земля содрогнулась. Здесь, в подземной темнице, это было в тысячу раз страшнее. Глухой, мощный гул шел не сверху, а из-под ног, из самых недр. Камни заскрипели, цепи звякнули. Я прижалась к стене, охваченная животным ужасом. Пыль посыпалась с потолка. Казалось, стены вот-вот рухнут и похоронят заживо. Толчок был сильнее и дольше всех предыдущих.

Мое… уже не мое, графство буквально рвалось на части.

Когда грохот стих, в тишине осталось только мое прерывистое дыхание и навязчивое капанье воды где-то в темноте. Адреналин от страха сменился новой волной отчаяния. Я заперта здесь, в каменном гробу, обвиненная в чудовищных преступлениях.

Мир, который я полюбила и в который вплела частичку себя, отверг меня. Человек, которого я любила, предал.

Слезы, сдержанные до этого момента, хлынули потоком. Беззвучные, горькие, от которых сводило горло. Я плакала не только от страха или обиды. Я плакала по Оливии Глассер - той, кем я была, кем могла бы стать. Плакала по доверию, которое рассыпалось в прах. Плакала по теплу мастерской, по свету солнца, которого больше не увижу. Плакала от беспомощности.

Но даже сквозь слезы, где-то в глубине, под пеплом отчаяния, тлел уголек. Уголек ярости.

Кто-то это сделал. Кто-то украл у меня все.

И если я умру здесь, как крыса в подвале, они победят. Алвар так и не узнает правды. Графство, возможно, погибнет от этих толчков. А настоящий предатель останется безнаказанным.

Я сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Боль была якорем, возвращающим к реальности. К этой мокрой стене, к этой цепи, к этой всепоглощающей тьме. Нет. Я не Оливия, не Ольга. Я - та, кто выжил однажды, пройдя через смерть. Я выживу и здесь. Я должна выжить. Чтобы узнать правду. Чтобы отомстить. Чтобы заглянуть ему в глаза и сказать: "Ты ошибался".

Глава 21

Время в карцере потеряло смысл. Часы, а может, дни тянулись тягуче и хрустко, как остывающее стекло в плавильной печи. Медленно, неумолимо, с едва слышным треском внутреннего напряжения. Я сидела, прижавшись спиной к леденящему камню стены, цепи на руках звякали при малейшем движении. Сырость пробирала до костей, пропитывая тонкую ткань платья. Каждая капля воды, падающая где-то в темноте, отдавалась в тишине гулким эхом, отсчитывая последние секунды чего-то прежнего.

Запах был удушающим: гниль, плесень, затхлость веков и… моя собственная беспомощность. Я обхватила колени руками, пытаясь согреться, но дрожь шла изнутри - от шока, от предательства, от ледяного прикосновения каменного пола.

Мысли метались, как пойманные мухи, ударяясь о стену непонимания: Кто? Зачем? Как доказать?

И вдруг - скрежет засова. Громкий, резкий, разрывающий тишину как ножом. Я вздрогнула, сердце дико заколотилось где-то в горле. Луч света от факела ворвался в мою темницу, ослепив, заставив зажмуриться. За частой металлической решеткой моей тюрьмы возник силуэт.

- Ну как, кузина, скучаешь?.. - Голос был знакомым, сладковато-ядовитым, как испорченный мед. Он резанул по нервам.

Я щурилась, пытаясь разглядеть лицо в контрасте яркого пламени и глубокой тени. Но походку и кривые плечи - узнала мгновенно.

- Стэн? - Вырвалось хрипло, не веря своим глазам и ушам.

Да, это был он - Стэнли Дейнкур.

Он вошел, не спеша, его дорогие сапоги с гулким стуком касались мокрого камня пола. Запах дорогого мыла, кожи и едва уловимого ладана - такой чужеродный здесь, в этом смраде - смешался с затхлостью. Факел в его руке бросал пляшущие, искаженные тени на стены, делая его улыбку - самодовольную, злорадную - еще более жуткой.