Читать книгу 📗 "Спящая царевна. Совершенно секретно - Черпинская Надежда"

Андрей замолчал на пару секунд, судорожно вздохнул и снова вцепился в нежную ручку Делии. Она горько всхлипывала и молча сжимала его ладонь тонкими пальчиками.

— Ещё через год отчим и сам помер… Там в тюрьме, «на нарах». От чего… не знаю и знать не хочу, — зло хмыкнул Беркутов. — Даже на мгновение не пожалел его, когда узнал об этом. Хотя… Если говорить честно… Себя я корил в том, что случилось, не меньше, чем этого подонка. Ты бы знала, Дель, сколько раз я потом думал, что если бы тогда заставил её пойти в милицию, если бы настоял на своём, если бы сам пошёл, пусть и без неё, пусть она бы врала и его выгораживала… Ну, а вдруг… вдруг мне бы поверили… Вдруг шанс был, а я… Я её бросил. Одну! — Андрей жёстко рубанул кулаком по столу.

Делия вздрогнула, и он мгновенно стих, снова спрятал её ладони в своих, поглаживая осторожно.

— А самое страшное, что всё вот так вышло… Внезапно. Я даже увидеть её не успел! И даже похоронить её не смог, понимаешь? Мы же так и не помирились. Почти год не разговаривали, не виделись, с обидой этой в душе, как с камнем за пазухой, ходили. А потом… вот так… Раз и всё! И даже проститься не успел, прощение попросить не успел, ничего не успел! И похоронили маму без меня… Я в тайге был, на дальнем квадрате, без всякой связи… Вернулся — к деду Прохору пришёл. А он мне в лоб вот такое… Тебя, говорит, искали, мать твоя померла. Похороны завтра утром. Тебя не нашли, а завтра уже хоронить надо. Беги скорее! Может, ещё успеешь… И я рванул — ночью, в темноте. Бежал пока мог. Как не убился, не знаю. И всё равно опоздал. Прибежал, чуть живой, грязный как черт, подранный… Как раз… к свежей могиле. У нас же покойных в землю закапывают. Народ только с кладбища расходиться начал. И тут я.

Андрей покачал головой, усмехнулся горько, нервно. Но нужно было всё-таки закончить этот жуткий рассказ.

— На меня смотрели так зло, как будто я нарочно на похороны собственной матери не пришёл. Они ушли, я остался. Посидел у могилки, повыл. Прощения просил за всё, что наговорил ей тогда, и за то, что не уберег от беды. Только вот она уже не слышала. Раньше надо было просить и каяться… Сколько раз я себя проклинал за тот день, когда мы поругались. Как я мог ей такого наговорить?! Как вообще так вышло, что мы — самые родные люди — вдруг почти врагами стали, в разные стороны разошлись, слово друг другу сказать не хотели! Она ведь так и умерла, думая, что её родной сын ненавидит… Хоть бы на минутку её вернуть, обнять и сказать, что всё совсем не так! Почему же ничего исправить нельзя? Почему?

— Не надо так! Андрей, не надо! — сквозь всхлипы, дрожащим голосом взмолилась Делия, ласково поглаживая его по руке. — Ты же сам мне говорил, что не мы сроки отмеряем. И не виноваты мы перед теми, кто ушёл раньше нас. Я понимаю, всегда так кажется… Я тоже себя за Богдана винила. Думала, почему же не заставила его тогда лететь вместе со мной… Но не в нашей власти смерть и беду отвести! У каждого своя судьба. А вот то, что ты хотя бы после смерти прощения у мамы попросил, это очень хорошо! Андрей, всё не заканчивается здесь. Они (те, кто нам был дорог) всегда рядом. Они нас и после смерти слышат. Мы же все часть одного большого мира, и они остаются с нами, хоть мы их не видим. Я думаю, она тебя услышала, твоя мама точно услышала тебя, и, конечно же, простила. Материнское сердце не может не простить!

Делия внезапно соскользнула с табурета, мгновенно оказалась рядом и обняла порывисто, прижала его голову к своему животу. Замерла рядом, поглаживая по волосам ласково, совсем как мать когда-то, давным-давно, в том детстве, которое ещё можно было назвать счастливым.

Недавно сам Андрей утешал её так, когда она рассказывала о гибели своей семьи, а сегодня всё изменилось. Но как же ему сейчас нужны были её объятия.

И Беркутов обхватил её руками за талию, уткнулся лицом, чувствуя, как вся эта застаревшая боль тает в облаке её тепла и нежности, как чёрная гниль вины сползает с души, будто старая кожа. Сердце сдавило от безысходной тоски, но очень, очень, очень медленно, внутри разжималась тугая, болезненно сжатая пружинка. Отпускало, отпускало понемногу…

Андрей отстранился слегка, поднял голову, заглянул в лицо Делии ошеломлённо, с удивлением понимая, что он только сейчас снова научился дышать.

* * *

Проснулся Беркутов, едва начало светать, уже привычно чувствуя под боком уютное, нежное тепло женского тела. Сегодня в их распоряжении были широкие деревянные нары, и расстояние позволяло разбежаться в разные стороны, но они, не сговариваясь, улеглись рядышком.

И Андрею нынче даже не досаждали мучительные желания и мысли. После вечерних откровений, вывернувших душу наизнанку, он был безмерно благодарен Делии за возможность просто обнять, просто чувствовать, что он не один, что рядом человек, которому он доверяет, доверяет самое сокровенное. Ведь иногда даже такому закоренелому отшельнику нужно, чтобы кто-то был рядом.

Андрей минут пять лежал и любовался в зарождавшемся свете дня мирно спящей царевной.

— Дель, просыпайся! Утро… — он аккуратно погладил её по волосам.

Глаза приоткрылись, растерянно встрепенулись золотые кисточки ресниц.

— Пора идти, — негромко пояснил он. — Надо уходить, пока нас не догнали.

Она мурлыкнула в ответ что-то невнятное, но выражающее готовность сорваться в путь хоть сию минуту. Но, вопреки обещанию, сонные глаза закрылись сами собой.

Андрей повторил манёвр — снова погладил ласково по волосам… Не утерпел — скользнул ладонью по нежной щеке, провёл большим пальцем по яркому контуру губ.

Она почувствовала сквозь сон его прикосновения. Бездонные глаза снова распахнулись. Она смотрела выжидающе, пожалуй, даже чуть испуганно. Потом неожиданно протянула руку и, повторяя его жест, взъерошила волосы и нежно погладила Андрея по щеке. Взгляд "глаза в глаза" затягивался дольше положенного, губы манили непреодолимо, ещё мгновение, и быть поцелую…

Андрей закрыл глаза, отгоняя искушение.

— Надо… уходить…

— Надо… — эхом выдохнула она, и от этого шёпота по телу волной пробежали мурашки.

Всё! Ещё секунда, и они вообще никуда не уйдут.

Беркут рывком подхватился с постели и поспешно вышел на улицу. Утренняя прохлада способна остудить даже самую горячую голову.

* * *

Лес на рассвете был особенно тих и светел. Солнечные лучи тонкими золотыми нитями прошивали густые кроны. Но воздух ещё не прогрелся, и эта свежесть и сырость хорошо бодрили и вынуждали невольно прибавлять шаг.

Время от времени они сладко зевали, но шагали энергично и к полудню добрались до ещё одной вершины. Здесь тропа пролегала по самой макушке гребня, густо заросшего деревьями. Склон по правую руку был более пологим, а вот с левой стороны обрывался резко, словно кто-то отсёк часть скалы гигантским топором. Когда камни и листья не шуршали под ногами, можно было расслышать монотонный шум говорливой реки внизу. Но Делии он позволил её увидеть лишь пару раз — Андрей начинал ворчать всякий раз, когда царевна подходила к обрывистому краю чуть ближе, чем он считал безопасным.

Беркутов ловил себя на том, что сегодня он вообще как-то особенно насторожен и напряжён. И повода для этого, кажется, не было. Пока удача привычно им улыбалась, погода баловала, тропа сама ложилась под ноги. Как говорится, ничего не предвещало беды. Но Андрей так и озирался вокруг и оглядывался беспокойно.

В конце концов, он даже остановился, вслушиваясь в многоголосые, но едва различимые звуки леса. И словно уловив его настрой, или тоже что-то ощутив, Делия, шедшая впереди, обернулась. Лицо у неё сейчас было хмурым, тонкие брови сошлись у переносицы.

— Андрей… — тихонько начала она.

— Что-то не так, — столь же тихо откликнулся он. — Да, мне тоже не по себе. Только не пойму, откуда ждать новой напасти.

— Лес встревожен, — кивнула царевна, подтверждая все его страхи, — что-то должно случиться. Может, чужаки где-то близко? Я пыталась позвать сов, но не нашла ни одной рядом. Андрей, может, попробуем укрыться где-то?