Читать книгу 📗 "Спящая царевна. Совершенно секретно - Черпинская Надежда"

А Беркут, потеряв способность говорить, стоял и смотрел, как ажурная белая ткань ползёт медленно вверх по её гладкой коже, приоткрывая неспешно изгибы безупречной фигуры — ноги, бедра, ягодицы, спина… Скинув одежды, она будто превратилась в прекрасную мраморную статую, совершенную от пяточек до макушки. Тонкая белая паутинка больше не смела прятать эту красоту от мира, и от его глаз. Лишь волосы густой шёлковой волной растеклись по молочно-снежным плечам, стремясь прикрыть хоть что-то.

— Делия… — её имя с языка сорвалось как стон, — ты… что делаешь?

* * *

Она обернулась резко на звук его голоса, испуганно прижав мокрое платье к груди. Это особо не помогло — разве что, прикрыло самое сокровенное, в остальном, Андрей по-прежнему пялился неотрывно на её изумительное нагое тело, даже грудь почти вся осталась на виду.

— Ты зачем разделась? — глухо рыкнул Беркут.

— Ты же сам мне велел… — Делия растерянно хлопала ресницами, чуть нахмурив брови, явно не понимая, чем вызвала такую реакцию и его гнев.

Злился он не на неё, скорее на себя. На то, что утратил последнее самообладание от представшей ему картины. От нахлынувшего возбуждения голова мгновенно перестала соображать. И то, что он сейчас говорил резко и даже зло, он говорил скорее для себя, а не для неё.

Надо было срочно отвлечь себя на какие-то другие эмоции и слова. Надо было отвернуться и не сметь на неё смотреть. Но он позорно дал слабину и чувствовал — ещё мгновение, и… прощай, здравомыслие!

— Ну… Да… Но… Не при мне же! Так нельзя! При мужчинах раздеваться это… неприлично, — запинаясь, продолжал ворчать Андрей. — И вообще… ты что, не понимаешь, чем это может закончиться? Или ты про изнасилования не знаешь?

— Не знаю… — она нахмурилась ещё больше, втянула голову в плечи виновато. — А что это?

Кажется, он её напугал… Впервые такой тон себе позволил. Ох, Беркут, Беркут! Она же… как ребёнок, наивная, чистая, светлая… Царевна из сказки. Она даже не понимает, чего ты взбесился.

— Ух… — шумно вздохнул Андрей и заговорил уже спокойнее, — не знаешь, и хорошо. И не надо знать. Зачем тебе всякая грязь? Просто… — он, наверное, сам покраснел, пытаясь объяснить такую простую, но деликатную вещь. По крайней мере, взгляд в сторону всё-таки отвёл. — Делия, не принято у нас так. Понимаешь, мужчине ведь сложно себя сдерживать, когда он видит красивую женщину. А когда она ещё и без одежды. Это… провокация. На будущее тебе совет — никогда так при посторонних не делай! Обидеть могут. Понимаешь? Захотят взять то, что ты… дать не готова…

Пару секунд она молчала, осмысливая сказанное. Потом просветлела и улыбнулась легко.

— Но… здесь же чужих нет. При них я и не стала бы. А ты… Ведь тебе я верю. Ты же не обидишь, ничего плохого мне не сделаешь…

— Конечно нет! — вспыхнул Андрей. — Но…

— И… — она перебила, замялась смущенно, но всё-таки договорила, — разве ты… посторонний?

Под её взглядом, и виноватым, и нежным, Андрей потерялся окончательно. То, что она произнесла сейчас… В душе всё перевернулось от одной этой фразы.

— Нет, — сказал он тихо, хрипло, глядя прямо в бездонные синие глаза. — Надеюсь, что нет… Только со мной так тоже не надо. Я ведь не каменный, Дель. Не надо со мной играть! Ты же не маленькая, и не слепая, ты не можешь не замечать, не понимать. Неужели не чувствуешь, как меня к тебе тянет? Будто околдовала ты меня! Мне и так сложно в руках себя держать. Вроде рядом всё время, а не моя. Не надо больше так, пожалуйста! А то я за себя не ручаюсь. Не хочу что-нибудь такое сделать, о чём потом пожалею. Не хочу ненароком оскорбить или напугать. Это я о тебе день и ночь думаю, а тебе-то это совсем не нужно…

— А если нужно?

Голос её прозвучал так тихо и робко, что он не сразу понял. Или просто не поверил в то, что услышал. Вздохнул судорожно.

— Что?

Она подошла медленно, заглянула в глаза и повторила:

— Если нужно… Мне нужно. Если я тоже этого хочу?

Несколько ударов сердца они просто смотрели друг на друга. Он видел смущение в её бездонных глазах, и, и даже страх, но в них была и решимость. Она выбрала и не сомневалась в этом выборе. И ждала теперь нетерпеливо, что сделает он.

А вот Андрей никак не мог поверить, что не ослышался, что всё это не сон. Даже сейчас не мог, когда она так близко, так невыносимо близко.

Он поднял руку, словно убедиться хотел, что это ему не чудится, провёл осторожно по влажным шёлковым локонам, по гладкой щеке… Она потянулась к его ладони, как кошка, даже глаза чуть прикрыла на мгновение. Андрей словно со стороны видел, как его рука плавно двинулась дальше, вцепилась в кружево платья, которое царевна до сих пор прижимала к груди, отшвырнула в сторону.

Он шагнул ещё ближе… Всего на полшага. Но теперь Андрей при каждом глубоком вдохе почти касался её роскошной груди.

— Дель… — шепнул он, склоняясь к её шее.

И в тот миг, когда губы дотронулись до нежной кожи за ушком, тела соприкоснулись, и россыпь мурашек пробежала по спине. Руки мгновенно оплели её, прижимая крепко, блуждая по прогнувшейся ему навстречу спине, зарываясь в шёлк волос, бесстыдно спускаясь всё ниже, к манящей плавной линии бёдер.

Замёрзшая, дрожащая… О, он знает, как её согреть! Нежная, драгоценная, желанная…

ЕГО ЦАРЕВНА, ЕГО СКАЗКА, ЕГО… ЛЮБОВЬ.

Любовь, любовь… Самая настоящая. В этом нет никаких сомнений.

Андрей отстранился на миг, заглянул снова в глаза — сейчас там было столько огня, зовущего, как тёплый свет окон в ненастную зимнюю ночь. Говорить уже ничего не требовалось. Они и так понимали всё друг про друга.

И Беркутов выдохнул облегчённо, позволив наконец себе то, за что даже в мечтах и снах мысленно бил себя по рукам. Больше не сдерживаясь, впился в её губы жадно, счастливый как никогда от того, что она сразу же ответила. Делия прильнула к нему страстно, будто тоже давно этого ждала, обняла за плечи, лаская шею, ероша волосы, откликаясь чуть слышными стонами на его ласки.

Андрей согрелся мгновенно. От её близости даже жарко стало. Солнце горело в груди, да так ярко, что в горле першило и непозволительно щипало глаза. И ещё пробуждалось внутри что-то истинно мужское, мощное, древнее, первозданное, вечное, как сама жизнь.

— Деля, Деля моя… Милая… — шептал он сквозь поцелуи. — Волшебная моя… Любимая…

Подхватил резко, прижал спиной к потеплевшей печи, целуя без конца, будто съесть хотел. Оголодал серый волк в лесу… Берегись, царевна — залюбит теперь, замучит бесконечными ласками!

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍По сравнению с ней, сам себе казался таким большим, грубым, неотёсанным, а она в его руках, как птичка маленькая, хрупкая. И такая красивая, что от восторга задохнуться можно.

Нежная, трепетная, гибкая… Кожа молочная, сладкая — истинное лакомство, как та самая сгущенка, которую она так любит. А эта грудь, полная, налившаяся, тяжёлая, упругая, порозовевшая, так и манит губами коснуться, пальцами сжать. Эти бедра, совершеннее которых просто не бывает, которые так хочется развести и втиснуться ещё ближе, ещё теснее. А ноги… Разве бывают у обычных женщин такие ноги? Он готов их целовать, стоя перед ней на коленях!

— Андрей… Желанный мой… — жаркий шёпот опалил висок.

Беркут подхватил её на руки и понёс, будто невесту, на широкие деревянные нары, укрытые блеклым старым одеялом. Но сейчас для них это была лучшая постель, о которой можно только мечтать.

* * *

Рыба заскворчала на закопчённой гнутой сковороде, и Андрей, посмеиваясь сам над собой, шикнул на неё, как на живое существо — тише мол, разбудишь! Он возился с будущим завтраком, а сам то и дело поглядывал на свою спящую царевну. И при каждом таком взгляде не шипеть на рыбу хотелось, а петь в голос, на весь лес, петь что-нибудь глупое, красивое, звенящее, про любовь и счастье, разумеется.