Читать книгу 📗 "Лорд зверей (ЛП) - Кросс Джульетта"

Как и было решено, едва Безалиэль сообщил о первом подтаивании в долине Гаста Вейл, мы быстро свернули лагерь и караваном потянулись на юг, к Йол Тундре. Никогда бы не подумал, что сухие золотисто-бурые стебли, торчащие из пятен снега, покажутся мне такой желанной картиной.

Зима наконец сдала. К тому моменту, как добрались до тундры, снег держался лишь на дальних вершинах. Весна ещё не настала, но стало мягче — мы сменили меховые штаны на кожаные юбки.

Я шёл рядом с Волком; он нёс Джессамин. Когда я поднимал взгляд, она отвечала мне улыбкой — всё ещё кутаясь в плащ, — но у глаз залёг напряжённый прищур. Понятно: ей предстоит сразу встретиться со всеми кланами зверо-фейри. Это и для наших-то порой испытание.

Последние месяцы зимы мы провели, по сути, в шатре. И хоть мы не отказывали себе в плотских радостях, больше всего я ценил её смех и её компанию. Часто ели в шатре наедине — если не считать Волка, — и делились историями о прошлом, светлыми и тёмными.

Я понял, что её брат Дрэйдин стал бы и моим братом: фейри чести. А она заставляла меня раз за разом рассказывать, как я нашёл Волка щенком — загнанного баргасом в угол и почти обречённого стать его добычей; разумеется, я прикончил баргаса, а Волк с тех пор — мой спутник. Теперь мы оберегаем друг друга, хотя он, похоже, куда ревностнее оберегает её, чем меня. За это я только благодарен.

Когда я показал ей шкуру того самого баргаса, она торжественно постелила её у своей стороны постели — «коврик для утренних и вечерних ног». Даже пару раз топнула и шепнула проклятие; Волк в ответ одобрительно залаял.

Эти месяцы были чистым блаженством. Потому я видел на её лице тревожные складки: наш маленький рай как будто подходил к концу. Я возмещу это, когда привезу её в Ванглосу.

Празднества зимнего сбора нередко выходят шумными и малоцеремонными — мужчины зверо-фейри стараются произвести впечатление на женщин. И хотя Джессамин не из наших и уже не «свободна», я легко мог представить, сколько молодых дурней попытаются поймать её взгляд.

У неё ни хвоста, ни рогов, зато она красивее любой — кожа светла, как утренний лёд, волосы, цвета весенних красных ягод, притягивают взгляд, особенно когда она носит их распущенными, как сейчас, — ветер играет ими. Я был готов объявить всем кланам: она моя пара. Взял я её укусом или нет — сути это не меняет: её даровами мне боги. И я объясню это каждому, кто решит спорить.

Мы спустились с холма к тундре — там уже стояли несколько кланов, суетясь на ежегодной стоянке. Мы всегда вставали у подножия самой большой скалы-останца. Между ней и другой, западной, текла ручьём вода — ветер здесь слабел, а ночами, когда крепчал холод, это спасало.

Когда мы подошли к нашему месту, нас узнали, помахали, стали сходиться — наш строй тянулся длинной лентой: Ванглоса — самый многочисленный клан — и прятался в тени останца.

К нам быстро двинулся Бервейн — высокий, как сосна, — по бокам с ним шли молодые воины. Рыжеватые волосы спадали до пояса, четыре чёрных рога закручивались выше, чем у большинства, тёмно-коричневый хвост бил по воздуху. Кто не знает — решит, что он зол и опасен; а я помню его ещё учеником Болгара: он просто серьёзен.

— Не бойся, — шепнул я Джессамин, остановившись. Снял её с Волка. — Выглядит злым, но он всегда так выглядит.

— Своевременно, — выдохнула она, держась за мои руки на своей талии. — А то я уже хотела предложить вернуться в Гаста Вейл.

Я усмехнулся:

— Нет, сердце моё. Это последняя остановка перед Ванглосой. И ты знаешь, что это значит.

Её взгляд на миг задержался на моих клыках — и у меня тут же отозвалось в паху.

— Знаю, — тихо сказала она. И улыбнулась — но робко, не так уверенно, как обычно.

Чтобы успокоить, я взял её за руку и повёл навстречу. Безалиэль, Лейфкин, Дейн и Бром сомкнули фланги.

Среди зверо-фейри клан Ванглоса — старейший и, если можно так сказать, первый по чести. Болгар — второй; Бервейн хотя и молод, но вождь лихой, уважаемый всеми. В беде остальные кланы слушают нас двоих. Я знал: про големов он захочет говорить с глазу на глаз.

Он шёл в центре своего отряда и смотрел только на Джессамин; суровость на лице сменилась изумлением, когда он увидел, как я держу её за руку. Лорды зверо-фейри редко показывают чувства публично — ни к тем, на кого заявили, ни к парам. Но я намеренно оставил её ладонь в своей: чтобы всем было ясно — она моя. С ней должны обходиться с почтением.

— Приветствую, лорд Редвир, — поднял бровь Бервейн.

— И тебя. Ваши благополучно перезимовали?

— Да. Слышал тревожные вести, что ваши — не очень.

Рядом шевельнулся Безалиэль. Тесса с младенцем держались неподалёку; я помнил, как легко задеть её рану. Хотя ей стало лучше, особенно после сборов в дорогу, рана еще свежа.

— Теперь у нас всё благополучно, — заверил я.

Его взгляд снова скользнул вправо — по моей паре:

— До меня дошло, что в вашем клане появилась новая участница. — Он помедлил. — Не представишь ли?

Значит, слухи уже поползли. И хорошо: так проще сказать правду.

— Это моя пара, Джессамин Гленмир, дочь короля Дариана из Мородона.

Его красные глаза расширились; воины переглянулись. Они знали, что среди нас есть светлая-фейри и, вероятно, что она греет мою постель, но происхождения не знали — и что я объявил её своей парой — тоже. Официально я заявлю об этом скоро, но все уже сейчас должны понимать: она моя. И обидеть её — обидеть меня.

— Не думал, что мы ищем союза с королевством на Немианском море, — осторожно произнёс он.

— И не ищем, — ответил я. — Её отец не знает, где она.

— И знать не должен, — поспешно добавила она.

Глаза Бервейна лишь слегка сузились:

— Вы не хотите, чтобы ваш отец знал, что вы водитесь со зверо-фейри, миледи?

По крайней мере, «миледи» он сказал. Во мне, впрочем, ворохнулось рычание — кулак сам просился в его красивую физиономию.

— Я с радостью сообщу отцу, — высоко вскинув подбородок, ответила она, — что мой супруг — лорд Редвир из Ванглосы. Когда буду готова. Но не раньше, чем мы вернёмся в Ванглосу и наш клан усядется в Мирланде. Отец бывает вспыльчив, когда слышит неприятные вести.

— То есть, — без агрессии, но твёрдо уточнил Бервейн, — для твоего народа этот союз нерадостен.

Мой гнев улёгся, потому что вспыхнул её — щёки заалели.

— Народ моего рождения — в каком-то смысле — от меня отказался, — сказала она.

Все воины уставились на неё. А я только крепче сжал её ладонь: говори, я с тобой.

— Они угрожали мне, пытались заставить творить злое: использовать мою магию для мерзких дел. Меня принимали не как ребёнка богов— не как благословение. Потому их «примут» и «не примут» меня больше не касается. — Голос её был ровен, хотя я чувствовал в ней глухой жар. — Я выбрала свой народ. — Она посмотрела на меня; зелёные глаза вспыхнули. — И боги послали мне пару куда лучшую, чем выбрал бы отец. Что подумает моя семья или Мородон — мне всё равно. Мой дом больше не там.

Клянусь богами, я едва не затащил её в первый попавшийся шатёр, чтобы взять — крепко и всерьёз. Такая она была — моя Джессамин: яростная. По лёгкой складке у губ Бервейна я понял — он её принял. Хотя многим здесь она придётся не по сердцу. Я и не планировал задерживаться на зимнем сборе: наш клан прожил трудную, израненную зиму. Как только получится — уйдём домой.

— Добро пожаловать на пир кланов и на наше солнцеворотное празднество, леди Джессамин, — сказал он.

Он взял её свободную руку обеими своими и слегка потянул вперёд, вынуждая выпустить меня, наклонился к её пальцам — почётный знак. Теперь и остальные примут её, даже если не одобряют мой выбор. А если верят мне, то и понимают: выбирать мне, по сути, не из чего. Боги уже всё решили. Одной брачной ночи хватило, чтобы убедиться.

— Благодарю, лорд Бервейн, — отвечала она как истинная наследница светлых-фейри. Я не мог быть горделивее.

— Нам есть о чём поговорить, — сказал я, — но сперва мы расположимся.