Читать книгу 📗 "Игры, в которые играют боги - Эбигейл Оуэн"

– Это глубокий ожог, – говорит Асклепий, потом качает головой. – Пламя дракона.

Так он был настоящим?

– Что это значит? – требует ответа Аид.

– Мне надо забрать ее на лечение.

– Но сперва! – Аполлон широким шагом пересекает поле, оставляя вымотанную Риму сидеть в траве. – Твой приз.

– Позже, – рычит Аид.

Брови Аполлона взлетают на лоб, он переводит взгляд с меня на Аида, и взгляд этот становятся острее, совсем как у остальных.

Не пытайся я сдержать крики, скорчила бы гримасу. Мне не нужно еще больше причин для нелюбви со стороны богов и их поборников.

Игнорируя Аида, Аполлон опускается возле меня на одно колено. Его золотые глаза вблизи поражают еще больше.

– За то, что ты успокоила мою бедную арфу, я дарую тебе Слезы Эос.

С должным пафосом он извлекает прозрачный стеклянный флакончик с переливающейся жидкостью, которая сияет, как радуги над кристально чистой водой, – всего несколько капель.

Аид ворчит и забирает дар, засовывая флакон в карман джинсов.

Зубы Аполлона сверкают на черном лице, когда он улыбается с нехорошим озорством:

– Это слезы моей дочери, богини рассвета. Если закапать их в глаза, они позволят тебе видеть в темноте – и сквозь чары, заклинания и магию. Есть у меня ощущение, что из всех поборников тебе они пригодятся больше всего.

О, я поняла. Аид. Темнота. Несмотря на то что меня раздирает боль, я умудряюсь закатить глаза. Аполлон подмигивает мне.

– Но будь осторожна, – предупреждает он. – Они действуют недолго, а когда их сила иссякает, тьма будет ошеломляющей, пока твои глаза не привыкнут вновь. Некоторые смертные сходили с ума от этого эффекта.

– Ну конечно, мне достался дар с наказанием за его использование, – выдавливаю я.

– Используй их с умом, – советует Аполлон.

Слова едва успевают слететь с его губ, как Аид касается моего здорового плеча, и мы исчезаем в мгновение ока вместе с Асклепием.

Звук телепередачи, показывающей все смертные празднества и до потери пульса обсасывающей сплетни об играх и о том, что может происходить с богами и их смертными, не отвлекает меня так, как предполагалось.

Я безвылазно лежу в чистейшей белой постели с чистейшими белыми простынями и покрывалами.

В своей постели в доме Аида.

Он тоже не выходит из комнаты, разве что когда настаивают Цербер или Харон. И даже тогда уходит ненадолго. Сейчас он с напряженными плечами стоит у окна, засунув руки в карманы, пока Асклепий осматривает мою руку.

Сюда доставили медицинское оборудование, чтобы наблюдать за мной, хотя Асклепий сказал, что в этом нет необходимости. Но у целителя все равно ушло три дня и три приема со свечением, чтобы починить мою руку. Похоже, смертное тело может выдержать только определенное количество исцеления за раз, пусть даже ускоренное. Первые два дня были… Скажем так, я больше никогда не хочу переживать такую боль. Эти ожоги были глубокими. Как оказалось, драконье пламя продолжает жечь, пока его не потушат. Фактически это как получить ожог от солнечного огня, магмы и кислоты одновременно.

Сейчас у нас четвертый прием, так что рука по большей части только чешется.

Острый укол боли заставляет меня айкнуть, и спина Аида снова деревенеет.

– Осторожно, – ворчит он через плечо. Бедный Асклепий продолжает кидать на Аида короткие встревоженные взгляды.

Этот Аид – не сердитый, не скучающий и даже не потакающий. Это Аид… какой-то еще. И мне хочется этого больше.

Но больше – опасно.

Верно ведь?

– Я думала о том, к кому еще можно обратиться по поводу союза, – непринужденно говорю я, чтобы его отвлечь. По факту отвлечь нас обоих.

Аид хмыкает, так что я знаю, что он меня услышал.

– Декс станет соперничать еще больше, ведь уже столько поборников получили по одной победе, а он пока нет, – говорю я.

Еще одно хмыканье от Аида.

– Харон тебе говорил, что Майке теперь наша союзница?

Это заставляет его медленно развернуться.

– Нет.

Одно слово, но все же такое зловещее. Я улыбаюсь:

– У нее есть зеркало Ариадны. Оно может пригодиться. Верно?

– Еще один последыш. – Последнее слово Аид бормочет сквозь зубы.

– Как грубо. Размеры не имеют ничего общего с одаренностью, – указываю я. – Остынь и дай мне самой принимать решения.

Рядом со мной чем-то давится Асклепий.

Я невинно моргаю в сторону Аида.

– Мы уже встречались, чтобы обсудить стратегию.

Мы не могли ждать, пока он вернется. Зэй, Майке и я встречались несколько раз, пока его не было.

– Ну разумеется.

– Тебя не было, – замечаю я и тут же жалею об этом, когда у него дергается мышца в уголке рта. – Я это не в качестве насмешки, – тише говорю я.

И бросаю взгляд на черную перчатку на руке Аида, опущенной вдоль бока. Он отказывается рассказывать мне о своем наказании, но все еще лечится. Он сделал это для меня.

Аид встречает мой взгляд, и его глаза слегка смягчаются:

– Я знаю.

Нервное окончание в моем локте решает прострелить болью, и я умолкаю, крепко зажмурившись, пока не пройдет. Когда неприятные ощущения стихают, я снова открываю глаза и вижу Аида, подошедшего к моей постели.

Он гневно смотрит на Асклепия:

– Почему ей все еще больно?

– Почти готово, – отвечает целитель.

– Недостаточно быстро… – Аид осекается, когда я тяну его за рукав, заставляя опустить взгляд на меня.

– Он не пытается сделать мне больно, – говорю я. – Со мной все в порядке.

Он сжимает губы, а потом пододвигает кресло, чтобы сесть рядом со мной, разглядывая меня глазами, похожими на грозовые тучи.

– Хватит говорить, что все в порядке, когда это не так. Ты всегда так делаешь.

Я закатываю глаза и улыбаюсь Асклепию:

– Аид извиняется.

– Снова пытаешься мной управлять? – ворчит Аид.

– А тебе не помешает.

– Уверен, что не мне, а тебе.

– Готово, – говорит Асклепий. Облегчение в его голосе настолько ощутимо, что мне приходится сглотнуть смешок. – Оставайся в постели еще одну ночь, а потом можешь вставать.

Аид встает и наклоняется надо мной, изучая рану сузившимися глазами, и я клянусь, что целитель задерживает дыхание.

– Шрамы? – вопрошает Аид. Моя рука покрыта серебристо-пурпурной блестящей кожей от плеча до запястья.

Асклепий морщится:

– Я сделал все, что мог.

Я пихаю Аида локтем здоровой руки.

– Что? – спрашивает он.

Кивнув на Асклепия, я говорю:

– Ты сработал потрясающе. Я хорошо себя чувствую. Лучше, чем хорошо. – Особенно по сравнению даже с этим утром. – Спасибо.

Я снова пихаю Аида локтем.

– Да, – говорит он. – Спасибо.

Судя по тому, как глаза целителя лезут на лоб практически до линии роста волос, боги вряд ли часто используют подобные слова. Его щеки слегка розовеют, а потом он кивает и спешно выходит из комнаты.

– Бедняга, – бормочу я. – Кажется, ты его напугал.

Аид бросает взгляд на дверь.

– Все с ним хорошо.

– Да. Ну, в следующий раз будь вежливее. Он помогает.

Аид снова садится и проводит по лицу рукой в перчатке.

– Лучше, чтобы следующего раза не было.

Поймав мой взгляд на перчатке, Аид сует руку меж колен.

– Я хочу посмотреть, – говорю я.

Он ерзает в кресле.

– Смысла нет. Уже почти зажило.

– Я понимаю, ты не хотел меня расстраивать, пока я выздоравливала, но сейчас мне лучше. – Я вытягиваю ладонь. – Пожалуйста. Иначе я буду представлять что похуже.

Одна бровь Аида поднимается, но он вкладывает свою руку в мою. Я осторожно стаскиваю с нее перчатку, а потом резко втягиваю в себя воздух при виде множества порезов по всей ладони. Не открытых ран. По крайней мере, больше нет. Фактически это выглядит очень похоже на мою руку сейчас. Но кожа до сих пор воспаленная и красная, до сих пор исцеляется. А прошли дни.