Читать книгу 📗 "Кровь песков (ЛП) - Грейсон С. К."

— Он не ранен и не сдох, — пробормотала я. — Тело такой махины мы бы не пропустили.

У Эрикса перерезало брови.

— В легендах говорят, что крылья у них слишком хилы… но он не улетел?

Я раскрыла рот, чтобы сказать, что сейчас возможно всё, но землю пробило раскатом, который перекрыл грудь. Я только и успела крикнуть Эриксу «осторожно», как стало поздно. Рёв разодрал небо; магма перед нами зашевелилась, сжалась — и взорвалась. Из центра чаши поднялась гигантская чёрная масса — тупая треугольная башка лавового вирма вскрыла поверхность и полезла, и полезла вверх по невозможному телу.

Дайти взвизгнул от ужаса. Я настолько уставилась на чудовище, рождённое из собственного лавового озера, что не успела ухватиться за шею — жеребец встал на свечку. Меня снесло из седла; я ударилась о песок, перекувырнулась. Пока я вскочила, он уже нёсся прочь — чёрная тень Алзы — след в след. Надежда метнуть в зверя наши копья убежала вместе с ними. То ли Эрикс спрыгнул ловчее, то ли опомнился быстрее — он уже стоял на полусогнутых, оружие в руках.

Вирм поднялся на задние лапы, расправил перепончатые крылья и тряхнул тушей — брызги раскалённой породы полетели веером. Я закрыла лицо предплечьями; несколько капель прожгли рукава до кожи — зашипело.

Невидимая ладонь ударила меня вбок — лёгкая отдача силы Эрикса подхватила и вытащила меня как раз в тот миг, когда чудовище грохнулось на четвереньки. Его голова оказалась между нами; оно водило ею, раскрывая пасть — и показывая зубы длиной почти в мою саблю.

Беззрачковый оранжевый глаз впился в меня — и морда рванула, рыча. Дыхание накрыло серой и дымом, жгучим плащом. Я метнулась в сторону — пыталась обойти и снова согнуться с Эриксом, чтобы исполнить план.

Вирм думал иначе: он выплюнул полукруг лавы, поворачиваясь — и обвёл себя огнём, отрезав меня от Эрикса. На том конце зверька звякнул металл о чешую — Эрикс ударил, отвлекая; вирм развернулся на удивительной для своей громадины скорости — десять Дайти в одном.

Я рухнула назад, успев уйти из-под хвоста — его конец украшали чёрные шипы, каких не было у молодняка. Когда глыба пронистала мимо, по лицу ударило жаром — как если слишком близко наклониться к костру. У детёныша кожа просто обжигала; у взрослого, я знала, чешуя сожгла бы мне ладони одним касанием. И всё равно — у меня была задача.

Тварь понеслась вперёд — от меня, к Эриксу. Я дёрнула наш с ним узел — на том конце его сила была натянута, как канат, дрожала натугой — он дрался. Это укрепило меня. Если он не подбросит меня на спину зверю — я полечу сама.

Я рванула — ноги месили песок; руки качали, чтобы набрать ход. Я протянулась к силе пустыни, бегущей вокруг — к источнику в животе, к Эриксу, даже к самому вирму, в котором магия горчила, чёрная и гнилая. Сжав бёдра, я прыгнула — в поток — и полетела, дыхание встало в горле; пару нитей силы Эрикса подхватили и вытянули меня ещё выше. Потом гравитация схватила за лодыжки — и я рухнула на широкую чешуйчатую спину, метясь в седло между усохшими крыльями.

Я приземлилась на корточки — и завизжала: жар прожёг подошвы в одно мгновение. Рефлекторно я попыталась уйти с огня — потеряла баланс и покатилась к земле.

Я ударила саблей вбок — хотела вонзить, чтобы задержаться, — но сталь заскрежетала, соскальзывая по коже твёрже доспеха, сыпанула искры. Я сорвалась.

Шлёпнулась на спину так, что воздух выдуло из лёгких и мир выбелился. Крик Эрикса прорезал пелену — я вслепую перекатилась — и в тот же миг когтистая стопа обрушилась туда, где секунду назад лежала моя грудь. Но не совсем успела: вес зверя пришёлся мне на голень.

Мой вопль заглушил треск кости — её размололо массой.

— Кира!

Крик Эрикса разрубил боль — нити его силы натянулись и задрожали на пределе, когда он бросился на вирма. Я сморгнула слёзы — обнаружила себя всё ещё наполовину под тушей; кожа на брюхе у вирма была бледной, нездорово-белой.

Брюхо — единственное место, кроме глаз, без брони.

Звяканье и треск, вместе с гневом, который лился по нашему узлу, сказали: Эрикс отвлёк его как надо. Я перевернулась на живот и поползла на локтях — глубже под чудище, туда, где, надеялась, прячутся жизненно важные. Нога волочилась, вывернутая, как ветка; белый жар стегал, но я стиснула зубы.

Тело над головой вздулось — вирм собирался выплюнуть лаву в Эрикса. Я ударила саблю вверх — изо всей силы. Раскалённая кровь облила руку, когда я вогнала клинок до самой гарды. Я закричала — но не отпустила, рванула и провернула, и вирм заревел от боли. Тушу затрясло, выгнуло.

Когда я убедилась, что попала, я отпустила саблю и попыталась выбраться из-под умирающего зверя. Поздно. Наполовину повернувшись на бок, я прикрыла лицо рукой — и туша рухнула.

Крик Эрикса трещал у меня в голове — и всё тело залило шёлком нестерпимого жара.

Глава 35

ЭРИКС

Глаза были зажмурены, но я всё равно видел, как Киру затягивает под громадину лавового вирма, бьющегося в предсмертных судорогах. Кулаки сжались, я дёрнул за ткань мироздания и взвыл ярость в небо. Как часто в бою, контроль ослаб, и рядом не было Киры, улыбающейся победно, чтобы остудить мою кровь.

Ветер хлестал вокруг, дёргал одежду неестественной силой — буря моей ярости смыкалась. Я заставил себя открыть глаза: надо добраться до Киры, если потребуется — отрубить с неё вирма кусок за куском.

Меня встретил вихрь золы: лавового вирма не осталось — моя ярость развеяла тушу в пыль, и теперь эта масса была лишь пеплом на ветру. Хотел выругать пустыню за то, что позволила мне такое только сейчас, когда несколькими мгновениями раньше этот же порыв мог бы спасти Киру. Вместо этого ярость вытекла из меня, когда я рванул к сжавшейся фигурке на песке. Прыжком силы перемахнул через реку лавы, что разделяла нас, — после боя магия всё ещё шла легко.

Несколько прыжков — и я у Киры. Я плюхнулся на колени, меч выпал из руки и остался валяться рядом. Горло сжалось от вида.

Вся правая сторона у неё была обожжена; одежда, всё ещё тлея, вплавилась в тело там, где на неё навалилась неестественно раскалённая плоть вирма. Злой красный ожог тянулся от нелепо вывернутой ноги до лица, а волосы на этой стороне сгорели подчистую.

Я ладонью прихватил её «целую» щёку и развернул лицо к себе. От одного этого движения вырвался стон — жалобный, но для меня он расколол сердце пополам и всё же вновь пустил кровь в ход. Кира жива.

— Кира, держись, — попросил я, похлопав по щеке.

Она застонала, ресницы дрогнули.

— Эрикс.

— Я помогу тебе.

Здесь это сделать нельзя — на поле лавы, где всё ещё тлело и воняло смертью. Пепел — бывший лавовый вирм — витал в воздухе, серой пудрой лип к волосам, губам, к ранам Киры, делал её лицо мертвенно-серым. Оставить её здесь — значит отдать инфекции. Надо унести.

Собрав всю мягкость, на которую был способен, я поддел Киру на руки, стараясь миновать обожжённую сторону. Всё равно из неё вырвался пронзительный звук — между криком и всхлипом. Она дёрнулась, забилась, несмотря на мои шепчущие уверения, и лишь сильнее задела сломанную ногу. Я вжал её к себе, пытаясь не уронить — и всё же вдавил пальцы в разодранную кожу на плече.

Кира закричала — и обмякла. Облегчение и тревога ударили разом. Я наклонился, подобрал оба наших меча и потащился туда, где скрылись кони. Нашёл их быстро: перепугались, но далеко от хозяев не ушли. Завидев силуэты, я свистнул — Алза сразу пошла рысью. Дайти плёлся следом — менее послушный, но прибавил, увидев ношу на моих руках.

Жеребец забыл своё обычное хамство ко мне, потянулся ноздрями к волосам Киры, тонко заржал — жалобно.

— Я тоже, друг, — ответил я, встретившись с его взглядом.

Нужно довезти её до пресной воды, чтобы промыть и напоить. Она уже теряла слишком много влаги через обожжённую кожу; липкие подтёки просачивались на мою одежду — опасно в пустыне.

Ехать верхом она не могла, привязывать к Дайти я тоже не хотел — повредить ещё больше. Алза стояла, как вкопанная, пока я усаживал Киру ей на спину — будто кобыла понимала серьёзность. Как только закрепил — вскочил позади, прижал Киру к груди и двинулся вслепую. Сегодня мы послужили пустыне — избавили её от вирма, — и теперь пусть она платит, ведёт к воде.