Читать книгу 📗 "По ту сторону тьмы (ЛП) - Болдт Р. С."

Но всю дорогу до дома Бронсона тихий голосок на задворках сознания шепчет: «А что, если он это подстраивал?».

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ

ДЖОРДЖИЯ

Сегодня Анхела открыла закусочную специально для нас. Заведение было украшено всеми красными, зелеными, золотыми и серебряными цветами, какие только можно себе представить, что выглядит празднично и весело.

Мы с Бронсоном отвезли Abuela в закусочную Анхелы, и вчетвером приготовили то, что, как мне сказали, является традиционной едой в Noche Buena — канун Рождества. Причастность к семейной традиции вызывает в сердце неподдельную радость и улыбку, надолго запечатленную на моем лице. Это все, о чем я никогда и не мечтала, и даже больше.

Они позволили присоединиться к ним на кухне и посмотреть, как готовят жареную свинину, черную фасоль, рис, маниок, жареные сладкие бананы и салат. Анхела также приготовила boniatillo — сладкий картофельный пудинг.

— Но мы не поделились с тобой самым важным ингредиентом во всех рецептах, — признается Abuela, когда мы заканчиваем есть.

Оглядываюсь и замечаю, что Анхела и Бронсон борются с улыбками.

— Какой самый важный ингредиент?

Abuela наклоняется ко мне с улыбкой, подчеркивающей ее и без того обветренную и морщинистую кожу, и быстро щиплет меня за щеку.

— Amor. Любовь. Это самый важный ингредиент из всех имеющихся. Не забывай об этом.

***

Спустя несколько часов я выхожу из закусочной сытой и любимой.

Это первый канун Рождества, который я провела в настоящей семье, которая беззаветно заботится и уважает друг друга.

Сегодняшний вечер кажется особенным, словно он является началом новой страницы.

Мы направляемся к тому месту, где на пустой парковке стоит машина Бронсона, когда Анхела внезапно останавливается.

— Черт. Мне нужно вернуться. Кажется, я забыла положить boniatillo в холодильник. — Она качает головой. — А еще я должна убедиться, что все конфорки на плите выключены. Для верности.

Abuela отмахивается.

— Мы никуда не торопимся. На дворе Noche Buena, в конце концов.

Анхела поворачивается, чтобы вернуться в закусочную, а мы медленно приближаемся к «Мустангу» Бронсона. Abuela держится за мою руку, чтобы не упасть, а Бронсон ловит мой взгляд и подмигивает. Он отпирает машину, как раз, когда раздается визг шин, и я замираю. Что за чертовщина?

— Пригнитесь! — кричит Бронсон.

Машина громко ускоряется, и когда я поворачиваюсь, чтобы заслонить Abuela, она отталкивает меня с большей силой, чем я ожидала от женщины ее возраста. Теряю равновесие и падаю на землю как раз в тот момент, когда раздаются выстрелы.

Поворачиваюсь и вижу, как тело Abuela падает на землю, а по дороге летит пикап, темная тонировка на окнах которого не позволяет разглядеть, кто находится внутри.

— Бля-я-ядь! — Бронсон бежит за пикапом с пистолетом в руке.

Бросаюсь к Abuela.

— Боже мой! Боже мой!

От паники у меня трясутся руки, тогда как я смотрю лежащую на бетоне Abuela, которая истекает кровью. Вдалеке раздаются выстрелы, и я вздрагиваю, подтягивая женщину ближе, чтобы она легла ко мне на колени. Знаю, что даже если бы я попытаюсь надавить на другую пулевую рану на ее шее, это не принесет никакой пользы.

Из-за той, что попала в ее лоб.

Провожу дрожащими руками по ее голове, мои слова вырываются с прерывистым дыханием, меня охватывает шок.

— Огнестрельные ранения. Голова и шея. — Не замечаю, как кровь пропитывает мою одежду, пока я прижимаю ее к себе.

Провожу кончиками пальцев по ее горлу, скользкому от сочившейся крови, и мой голос снижается до едва слышного шепота.

— То же, что и у остальных. Боже. — Моргаю, когда потрясение охватывает мое тело. — О Боже, о боже.

Позади меня Анхела разговаривает по телефону, ее голос истеричен, она требует вызвать скорую помощь. Пока я раскачиваюсь взад-вперед, со все еще лежащей на моих пропитанных кровью коленях головой, все, что я вижу в своем сознании, — это то, что только что произошло.

Она все знала. Она все знала и оттолкнула меня с дороги.

Откидываю назад ее седые кудри.

— Мне так жаль. — Мои слезы капают ей на волосы. — О Боже, мне так жаль. — Судорожные всхлипы вырываются из горла, и я шепчу снова и снова: — Простите меня. Мне так жаль.

Запыхавшийся Бронсон возвращается, его пистолет опущен.

— Я преследовал их несколько кварталов. Сделал несколько выстрелов и разбил одно окно, но упустил.

Он бросается к нам, но его шаги замедляются, когда взгляд падает на Abuela.

— Неееет! — Он опускает на колени рядом с ними, его глаза дикие, и кричит: — Нет!

Что-то тянет меня за краешек сознания.

— Бронсон, погоди. — С огромным усилием он отрывает от нее взгляд и смотрит на меня. — Думаю, она что-то увидела, потому что в последнюю секунду отпихнула меня с дороги.

Он безучастно глядит на меня, и мои легкие болезненно сжимаются, побуждая поспешно сказать:

— Я смогу узнать, знает ли она что-нибудь или видела ли она, кто это был.

Смятение отражается на его лице.

— О чем ты вообще говоришь?

Тяжело сглатываю.

— Просто… подожди. Умоляю. — Переключаю внимание на его бабушку, чья голова по-прежнему лежит у меня на коленях, и протягиваю руку к ее груди. — Кто… — Вопрос застревает в горле, пропитанном такой глубокой болью, и я с трудом пытаюсь закончить.

— Ты что, блядь, стебешься надо мной? — рявкает Бронсон.

Анхела вскрикивает, в ее голосе звучит потрясение и страдание:

— Скорая помощь уже в пути! — Но ни один из нас не обращает на нее внимание. Ее телефон снова звонит, и она отвечает: — О, слава Богу! Дэниел, прошу, поторопись и приезжай, потому что…

Голос Анхелы стихает, тогда как Бронсон сверлит меня злым взглядом.

— Думаешь, это долбанная шуточка? — срывается он, и я понимаю, что это потому, что его мучает боль, и тот ничего не понимает.

— Я не… — возражение не сходит с моих губ, поскольку тело Abuela резко вздрагивает. Смотрю на нее сверху вниз: ее глаза быстро моргают.

Дыхание у нее хриплое, глаза мечутся, словно пытаясь сфокусироваться. Как только взгляд падает на Бронсона, она заявляет:

— Она в опасности.

Но прежде чем он успевает что-то сказать, ее взгляд падает на меня.

— Я должна была спасти тебя. Они хотели убить тебя.

— Кто? — спешно спрашиваю, но она лишь хрипло зовёт: — Бронсон?

Он опускается на колени рядом с нами и берет ее ладонь в свои.

— Я здесь.

— Будь осторожен. — Она кашляет и из ранения в горле вытекает еще больше крови. Затем глаза Abuela становятся пустыми, а тело снова обмякает.

Остаюсь с мужчиной, которого люблю, и который смотрит на меня как на чудовище.

***

Он терпит меня до тех пор, пока парамедики не забирают тело Abuela, и Анхела едет с ними. С тех пор он не смотрит на меня.

Как будто ему это невыносимо. Как будто я ему противна. Ужасаю его.

Мы стоим на парковке возле его машины, и он практически швыряет в меня телефон и сумочку, не удостоив даже взглядом.

— Мне нужно встретить их там.

Он имеет в виду Анхелу и Abuela.

— Можешь отправляться в свой дом. Он готов. — Его голос безжизненный, безэмоциональный.

Как и наши отношения.

Ведь знала же, что так и будет. Я просто жила, витая в облаках. Теперь же я словно тону в потоке горя, предательства, душевной боли и гнева. Эта бурная смесь разрушает, а неописуемая боль пронзает донельзя глубоко.