Читать книгу 📗 "Игры, в которые играют боги - Эбигейл Оуэн"

– Что тебе рассказали?

Я перевожу взгляд с одного лица на другое.

– Мне рассказали про все игры и кто победил. И про… Нив. Она погибла на Полях Забвения?

– Можно и так сказать, – мрачно бормочет Декс.

Я хмурюсь, и Джеки говорит:

– Она надела свою броню для защиты – сказала, что так лучше, с учетом поля на последнем Подвиге, – и, когда она заблудилась и налетели бури, броня притянула молнию. Это было…

Ей приходится остановиться и сглотнуть.

– Чудовищно, – говорит Триника с каменным лицом. – Это было чудовищно.

Я смотрю на остальных. Теперь, когда их можно рассмотреть как следует, все становится понятнее. Они все до одного потрясены. Это можно описать только так. Как будто перед ними возникло худшее, что может быть, и они изменились, пройдя это.

– О боги. Мне так жаль.

– Она была напористой сукой, – яростно говорит Дэ, и его губы изгибаются в горькой усмешке. – Но она была нашей сукой.

Декс смотрит в сторону. Как и Рима.

Дэ изучает меня.

– Нора была безутешна, когда в Верхнем мире огласили смерть Нив.

Я снова смотрю на свои колени, пытаясь отогнать образ падающего прочь от меня Буна.

– Артемида отвела меня к ней, чтобы я смог с ней поговорить, – говорит Дэ, и я поднимаю голову. – Рассказать в подробностях, как это произошло.

Мне все больше нравится Дэ за то, что он это сделал. Артемида тоже, если уж на то пошло.

– А Сэмюэл? – спрашиваю я снова. – Он не…

– Он еще жив, – теперь говорит Декс. – Еле-еле. Он пытался сдержать мать, пока остальные возвращали детенышей. Оказалось, что та полоса металла, которую он носил на запястье, была Эгидой, щитом. Он воспользовался им, чтобы защититься, и тот застрял в пасти змеи на хвосте химеры. Он не смог освободиться. Львиная голова… – Лицо Декса искажается. – Она оторвала ему кисть.

К горлу поднимается тошнота. Я смотрела видео с тем, что львы делают со своей добычей.

И тут я замечаю, что, пока остальные явно расстроены, Диего сидит и вроде как улыбается.

Должно быть, Зэй улавливает ход моих мыслей, поскольку он толкает Диего, и тот хмурится – сперва в недоумении, а потом с легкой досадой. Он по большей части молчит сегодня. Может быть, потому, что не только выжил, но и вырвался вперед.

– Прости, Лайра, – говорит он. – Мой приз за победу в Подвиге Деметры заставляет меня не чувствовать боль – не только физическую, но и духовную. Включая скорбь.

О. Я понятия не имею, что на это сказать.

– Ну, короче, – говорит Дэ, – Сэмюэл все еще лечится.

– Я рада. Он хороший человек.

Смотрю на Диего. Я знаю, что он тоже хороший, невзирая на свою метку.

– Ты притащила нас сюда поделиться воспоминаниями? – резко спрашивает Декс. – Чтобы ты узнала про то, что мы пережили, пока ты отдыхала…

Я поднимаю сарафан, не заботясь о том, что все увидят мое белье, и Декс мгновенно бледнеет, а остальные его обвинения куда-то деваются.

Стикс оставил на мне свою метку. Он исцелил мою плоть, но черный паутинный след выжжен во мне, и все это видят. Спереди и сзади.

– Не только вы в это время сражались за жизнь. – Я выдерживаю его взгляд, пока он не отводит глаза.

– Боги, Лайра. – Зэй ерзает на своем месте.

Рима складывает руки на коленях:

– Так зачем ты пригласила нас сюда?

Я опускаю сарафан, расправляю подол. Теперь перейдем к сложному.

– Мне есть что рассказать вам, а потом… я сделаю вам всем предложение.

Декс вскакивает:

– Если ты думаешь, что мы объединимся…

Я поднимаю руку, прерывая его.

– Предложение не в этом.

Я говорю то, что должна сказать, а потом стою на крыше, пока остальные поборники возвращаются на Олимп. И когда все уходят, я падаю на удобный диван, подтягиваю к груди колени, обхватываю их руками и слепо пялюсь на Эреб.

Вдоль по позвоночнику ползет холодок.

Не из-за ветерка, что ерошит мне волосы. Он тут идеален. Но из-за того, что я не знаю, отдала ли только что врагам оружие против меня… или нет.

Я дала им время до завтра подумать над моим предложением.

– Как они это восприняли?

Я слегка подпрыгиваю, услышав голос Аида, но не поворачиваю головы.

– Трудно сказать.

Он огибает меня и садится на оттоманку лицом ко мне, уместив локти на коленях.

– Ты сказала им, что я поклянусь рекой Стикс, что сдержу свое слово?

Я киваю.

Его слово. Это все была моя идея, или даймоны уже были бы здесь и заново его порезали.

Аид обещал мне, что если я выиграю и он станет царем богов, то он присмотрит, чтобы всем, сгинувшим во время Тигля, был дан выбор. Они смогут либо получить дом в Элизии, либо, если так решат, вернуться из Нижнего мира вместе с Буном. Это касается Нив и Исабель, а также бабушки Дэ и всех прочих, кто может погибнуть до того, как все закончится.

Если я одержу победу в следующих двух Подвигах. Если я сделаю его царем еще и Верхнего мира.

Став царем и там и там, он получит власть переводить души между мирами.

– Теперь я знаю, какой у Дэ второй дар, – говорю я Аиду. – Он им пользовался. Этот кулон на цепочке у него на шее – Фонарь Диогена.

Аид молча обдумывает эти слова.

– Значит, они все знают, что ты говорила правду.

– Да.

– Тогда они будут глупцами, если не примут твое предложение. – Он сцепляет пальцы. – Таким образом выиграют все.

Я пожимаю плечами:

– Смертные.

От этого у Аида дергаются губы. Он чаще так делает в последнее время. Улыбается. При виде этого на сердце становится чуть легче.

– Как глупы люди, – бормочет он. Шекспир, кажется. Не моя сильная сторона.

Я кладу подбородок на колени.

– Боги не сильно лучше.

– Я тут спорить не буду.

Аид опускает взгляд и смотрит в пол, бледная прядь волос падает на лоб. Я так хочу отвести ее назад, но это нарушит одно из неписаных правил: «мы так не делаем».

– Я хочу тебе кое-что показать. – Он поднимает взгляд, изучая мое лицо.

– Хорошо.

Он хмыкает – не довольно, а скорее удивленно – и покачивает головой.

– Что?

– Ты такая… доверчивая.

– Я уже сказала, что доверяю тебе. Почему ты удивлен?

– Видимо, не привык к частому доверию. – Аид медленно выпрямляется, и на его лице проступает опаска. Потом он стряхивает ее с себя и встает, предлагая мне руку. – Пойдем.

Я смотрю на эту руку, и тепло трепетом проносится по моему телу, чтобы устроиться в груди.

Касание. Это нарушает неписаные правила.

Аид нетерпеливо хмыкает, и я заставляю себя беспечно встать и вложить свою ладонь в его. Я пытаюсь не издать ни звука, который выдал бы, насколько хорошо мне от этого простого, единственного прикосновения.

От связи.

Зрение и слух исчезают – и возвращаются быстрее обычного, а я оказываюсь в месте, еще более прекрасном, чем Эреб.

– Элизий, – выдыхаю я. Аиду не нужно ничего говорить. Настолько это очевидно.

Эту часть Нижнего мира еще называют Островом блаженных: она предназначена для самых достойных душ – героических, чистых, добрых. Надеюсь, и поборников, невзирая на причину гибели. Хотя некоторые из них были бы… интересным дополнением.

Это место находится вне времени, вне всякой меры и вне слов, которые мог хотя бы надеяться придумать кто-то вроде меня. Даже поэтам пришлось бы нелегко.

– Хочешь увидеть больше? – спрашивает Аид.

– А можно?

Его глаза мерцают мне в ответ.

– Да. Думаю, ты найдешь это интересным. Для каждой души Элизий идеален по-своему.

– Почему?

– Потому что я позволяю. – Он снова становится надменным и таинственным. – Вот. Я тебе покажу.

Мы внезапно оказываемся на белом пляже, глядя на кристально голубые воды, и там стоит дом из стекла, который уходит в океан. Потом мы оказываемся в городе. Кажется, это Париж. Он светится розовым в закатном свете.