Читать книгу 📗 "Темный голод (ЛП) - Диан Кэтрин"

Клэр хотела сказать: «Я совершила нечто ужасное. Я ужасна». Но она не смогла выдавить из себя ни слова.

Каким-то образом Ана поняла, что слова Клэр застряли внутри неё, потому что она кивнула и сказала:

— Всё в порядке.

Ничего не в порядке, но Ана не это имела в виду. Она хотела сказать: «Ничего страшного, что ты мне не говоришь».

Теперь, когда Ана скользнула в постель, они обняли друг друга и заплакали, вместе переживая своё одиночество и отчаяние, признавая, что боль другого человека невозможно разделить или уменьшить, но переживать её вместе всё же помогает.

В конце концов Клэр заснула, переплетаясь руками и ногами с Аной.

Когда она проснулась, то поняла, что ещё рано, солнце всё ещё садилось, потому что ставни были закрыты. Ана проснулась рядом с ней и откинула волосы с её лица.

— Я рада, что ты здесь, — сказала Ана. — Никто не знает. Каково это было. Быть там. Никто, кроме тебя.

Клэр старалась не думать о тех днях или неделях, проведённых в подвале демона, и о днях, проведённых с Версали после этого. Было так много других вещей, на которых нужно сосредоточиться.

Но всё, что произошло, осталось где-то на заднем плане. Клэр не осознавала этого, пока не увидела глаза Аны, пока не узнала в них себя, пока не почувствовала, как та особая боль и страх вышли на передний план — без ощущения чего-то нового. До этого момента она просто не замечала, что несёт это в себе.

Клэр с трудом сглотнула.

— Это было так страшно.

Из глаз Аны потекли слёзы.

— Согласна. И я чувствую себя глупой. И слабой. И я не могу остановиться.

— Я знаю.

Они ещё немного подержали друг друга в объятиях, и Клэр была удивлена тем, насколько умиротворённо ей было находиться рядом с женщиной, которая понимала её, которая чувствовала то же самое. Даже если что-то по-другому, даже если Клэр совершила нечто ужасное, чего не совершала Ана.

Но Клэр всё ещё не могла произнести это вслух.

— Хочешь приготовить завтрак вместе со мной? — спросила Ана.

— Как насчёт печенья?

— Может быть, овсяное? Что бы это считалось за завтрак?

Клэр нахмурилась. Она не хотела завтракать. Ей хотелось чего-нибудь сладкого, детского и успокаивающего.

— Может быть, шоколад?

— Овсяная каша с шоколадом? — предложила Ана.

— Ладно. Овсянка с шоколадом.

* * *

Нокс дрейфовал по тёмному морю мыслей и воспоминаний. Ничего из этого не имело смысла. Изображения никак не могли сочетаться друг с другом.

Яма, залитая кровью и грязью, воняющая кровью, мочой и блевотиной. Лица бойцов, их ненависть и отчаяние. Их окровавленные кулаки и жестокое оружие.

Тёмные переулки и шипящие демоны.

Полуразрушенный фермерский дом и сломанный забор.

И она.

Всегда она.

Копна светлых волос, на которых играет свет. Застенчивая улыбка, исходящая от банкетки у рояля. Жёлтый берет и кружка горячего шоколада.

Копна светлых волос, пропитанных кровью.

Голубые глаза, пустые и пристальные, её голова, повёрнутая в его сторону.

Нет. Карие глаза. Большие, красивые и полные жизни, даже когда они грустили.

Что было правдой?

Иногда возникали физические ощущения. В основном, боль. В его рёбрах. В его голове. К тому же холодно. И пол твёрдый. Он почувствовал запах пыли, сухости и отдалённую серную вонь демонов.

Он не знал, что было на самом деле, и когда что происходило. В голове у него был туман, а тело лежало открытым, незащищённым, уязвимым.

Не было возможности спастись ни от физического насилия, ни от воспоминаний. Иногда всё было так интенсивно, что он сворачивался калачиком на боку, дрожа.

Чей-то голос произнёс:

— Господи, это было уже слишком. У него крышу нахер сорвёт. Дай ему проспаться и попробовать ещё раз.

— Это полезно для него, — сказал Малотов.

— Ты убьёшь его, а я убью тебя. Он мне нужен.

— Он крепкий орешек. С ним всё будет в порядке.

— Убедись в этом. Убедись, что он работоспособен. Теперь, когда он у нас есть, время не ждёт.

Глава 30

Лука толкнул дверь, ведущую из подворотни в «Ластеру», выйдя из темноты в освещённое камином помещение борделя. Его мать почти не пользовалась электрическими светильниками, предпочитая более мягкие тона старинных жаровен и бра.

В общей комнате с оштукатуренными стенами и каменными плитками пола, застеленного коврами, стояли диваны и кушетки в греческом стиле. Эротические статуи и картины служили искусными декорациями. Стильно для борделя.

Но, с другой стороны, у его матери всегда был хороший вкус. Теперь, в отличие от ранних лет Луки (слово «детство» казалось неподходящим), она сама выбирала декор. Теперь она была хозяйкой.

Мужчины и женщины занимали несколько мест, голые или почти голые, потягивая вино, болтая, улыбаясь и, в общем, готовясь к сексу. Может, «Ластера» и была более приятным борделем, чем тот, в котором вырос Лука, но это всё равно бордель.

Мисса, одна из работавших там женщин, подняла взгляд от бутылки вина, которую она открывала. В таком месте, как это, никогда не бывает слишком рано для алкоголя.

— Лука, — поприветствовала она его. — Твоя мама…

— Прямо здесь, — сказала Исандра из-за занавешенного дверного проёма.

— Мама, — поприветствовал её Лука, когда она прошла через гостиную в своём развевающемся полупрозрачном платье, как всегда привлекая к себе всеобщее внимание. Её волосы были элегантно уложены вокруг головы, отмечая её как владелицу «Ластеры» в традиционном стиле. Она была прекрасна, как всегда.

— Лукандер, не выпьешь ли со мной вина? Я не видела тебя несколько месяцев.

На самом деле, он не видел её с тех пор, как одна из её женщин, Мэг, которую похитили так же, как и Клэр, была смертельно ранена после побега от своего похитителя.

Лука не часто приходил сюда.

— Я не останусь, — сообщил он ей. — Я здесь ради Риса.

Исандра нахмурилась.

— Он приходит сюда, чтобы его не беспокоили.

Несмотря на то, что в этом не было смысла, даже несмотря на то, что это отвлекающий маневр, к тому же бесполезный, Лука не смог удержаться и сказал:

— Тебе не следует позволять ему оставаться здесь так долго. Это вредно для него.

Бордель — это не дом. Никто не знал этого лучше Луки. Его до чёртиков бесило, что Рис практически жил здесь, когда у него были проблемы. Это нездоровое поведение.

Исандра сложила руки перед собой в скромном жесте.

— Здесь он в безопасности и никому не причиняет вреда.

Лука почувствовал укол. «Он никому не причиняет вреда, в отличие от тебя».

В её глазах он всегда будет убийцей.

— Мама, у меня нет времени на вежливость. Даже если мне придётся ломиться во все двери, чтобы найти Риса, я это сделаю. Я спешу.

Нокс пропал прошлой ночью. Что-то случилось с Клэр, хотя Лука не знал никаких подробностей, затем Нокс исчез — без своего телефона. Возможно, он нашёл какое-то место, где можно было затаиться на весь день. Возможно, ему просто нужно, чтобы его оставили в покое.

Или, может быть, что-то случилось.

Потому что это не похоже на Нокса — уходить в самоволку больше чем на несколько часов. Рис? Да. Он часто исчезал. Нокс уже много лет не выкидывал ничего подобного.

Если он хотел, чтобы его оставили в покое — прекрасно. Но им нужно было знать, где он, и что с ним всё в порядке.

Лицо Исандры окаменело от резкого тона Луки, и она холодно ответила:

— Комната 4.

Повернувшись на каблуках, Исандра ушла, окутанная дрейфующей полупрозрачной тканью. Лука нахмурился и чуть не крикнул ей вслед. Он вёл себя как придурок. Он знал это. Но в свете исчезновения Нокса у него не было времени всё исправить; он, вероятно, всё равно всё испортил бы — он всегда так делал с ней.

Лука прошёл по знакомому коридору к комнате 4. Он постучал, но никто не ответил.

То, что он обнаружил, открыв дверь, его не удивило.

Пылающая жаровня частично освещала троих лежащих на кровати. Рис растянулся на одном краю, его обнажённая нога по-хозяйски покоилась на женщине, чья рука лежала на мужчине с другой стороны. Воздух был насыщен запахами секса и крови.