Читать книгу 📗 "Золотые рельсы - Боумен Эрин"

Но у меня перед глазами одна и та же сцена: удивление на лице Риза — проснулся и видит в комнате меня — и буря чувств на его лице, когда он думает, что я ранена. Он соскочил с кровати за секунду, руки у меня на плечах и шее, потом у моего лица.

Я не отшатнулась.

Он двигался так же быстро, может, еще проворнее, чем тогда в дилижансе, но теперь я не почувствовала страха, не ощутила исходящей от него угрозы. Он выглядел озабоченным и касался меня так нежно. И теперь, когда я думаю об этом, места, которых он касался, словно горят. Я снова чувствую его пальцы на своих щеках, на шее, на затылке, сгибаю под одеялом ноги, сцепляю и расцепляю руки.

Мне кажется, я снова переживаю это волнующее теплое мгновение. Оно заставляет меня забыть о кошмарах, вроде крови охотника за головами или дядиных пустых глаз. Я вновь ощущаю тень прикосновений Риза и то, как пальто падает у меня с плеч, его руки на моей шее — и понимаю, что этому есть объяснение.

«Почему ты вернулась?»

Потому что мне надо исчезнуть ненадолго.

Потому что Кэти понадобится моя помощь.

И потому что, возможно, я не готова попрощаться с Ризом Мерфи.

В конце концов я засыпаю, но сны мои не безмятежны. Безжизненное тело дяди, его мертвые глаза. Кровь заливает бумаги и пропитывает стол.

— Шарлотта, — говорит кто-то и трясет меня за плечо. — Шарлотта!

Я мгновенно просыпаюсь и вижу присевшего рядом Джесси.

— Роды начались!

Вид у него такой, словно он увидел привидение, и до меня вдруг доходит смысл его слов, туманная пелена сна рассеивается.

У Кэти роды.

Я вылезаю из кровати, ищу ботинки. Риз тоже проснулся и смотрит на нас озабоченно.

В спальне Колтонов Кэти ходит из угла в угол. Рубашка ниже пояса вся мокрая.

— Я велела ему не будить тебя. — говорит она. — Это просто воды отошли. Я еще ничего даже не чувствую и… ох, — она хватается за спинку кровати. Несколько секунд она где-то в другом месте, потом поднимает на меня глаза: — Вполне сносно.

— Схватки станут… — Нет, не хуже… Как мама всегда говорит? — Интенсивнее.

Чтобы найти применение лихорадочной энергии Джесси, я посылаю его развести огонь и принести воды. Я хожу с ней кругами в изножье кровати, делая остановки, когда приходит новая волна схваток. Ритм наших движений становится размеренным, и мы продолжаем, держась за руки и сплетя пальцы.

К рассвету Кэти уходит в себя, не замечает никого вокруг. С каждой новой схваткой она останавливается и сгибается, стонет, когда боль становится слишком сильной.

— Что не так? — все время спрашивает Джесси. — Что-то не так.

— Все хорошо, — уверяю я.

Много раз я помогала маме принимать роды и знаю, что это нормально. Схватки приходят через определенный промежуток времени и становятся все интенсивнее. Кэти вспотела и устала, видимо, не зря это называют родовыми муками. Джесси, однако, видит только кровь на рубашке Кэти и то, как она сгибается во время схваток, словно вот-вот переломится пополам. В конце концов я его выдворяю из спальни и прошу держать Матта снаружи. Он такой же впечатлительный, как Джесси, а Кэти сейчас не нужно отвлекать.

Но несколько минут спустя Кэти машет мне, чтобы я тоже вышла, она хочет остаться в одиночестве, и я выхожу в кухню. Джесси и Риз топчутся у стола, виду них напуганный. На обоих пояса с пистолетами, карманы набиты патронами.

— Я не могу оставить ее в таком состоянии, — говорит Джесси.

— Я буду с ней, и у нас все будет хорошо. Это о вас мы должны беспокоиться.

Видимо, он принимает мои доводы, так как берет со стола шляпу, хлопает Риза по плечу и идет седлать лошадь. Но Риз медлит, хотя за Джесси уже захлопнулась дверь.

— Ты должен покончить с ними, Риз, с Роузом и остальными.

— Так и задумано.

— Не могу больше видеть, как злодеи побеждают.

Он смотрит на сапоги, потом на меня, приподняв поля шляпы, так что я вижу его глаза. Они карие. Я столько раз замечала их пустоту, но ни разу не заметила, какого они цвета.

— Так вот зачем ты вернулась? Увидеть, как все закончится?

— Кроме того, было бы неправильно уехать, не попрощавшись.

— Ну, еще рано прощаться, — он улыбается. — Я вернусь до сумерек. — Он по-джентльменски приподнимает шляпу.

— Когда вернешься, я куплю тебе новую шляпу, — говорю я. — Эта просто ужасна.

— Если все пойдет хорошо, я и сам куплю. Черт возьми, я куплю шляпу тебе! Какую хочешь? Самую модную?

— Ты меня совсем не знаешь. Но это можно изменить.

— Как скажешь, Шарлотта Вон.

Я смотрю, как он бежит к конюшне, и машу им с Джесси с крыльца. Риз оглядывается только раз, теперь его глаза совсем не кажутся пустыми и безжизненными. Не знаю, он ли так изменился, или я смотрю на него по-другому.

Они исчезают за деревьями, а я возвращаюсь к Кэти.

Глава сорок первая

Риз

Поезд приходит в Бангартс практически в полдень, а я трясусь как чертов грешник перед исповедью. Джесси говорит, что это видно только по рукам, но, клянусь, это стало заметнее после того, как мы расстались по дороге в город. Я осматриваю станцию. Как мы и планировали, Джесси садится в третий вагон. Там может оказаться кто-то из банды, но, пока я не с ним, Джесси в безопасности. После отправления он перейдет в вагон позади и спрячется там среда грузов, а я должен буду привести к нему Роуза. Я скажу, что связал Джесси, но на самом деле он будет ждать, когда голова Роуза появится в поле зрения.

Неправильно умирать от выстрела в спину, будучи преданным своим же соратником, но такова жизнь, особенно если это жизнь преступников, да и не заслуживает Лютер Роуз другого отношения.

— Посадка закончена! — раздается крик.

Я замираю в седле. Меня не радует мысль о том, что придется гнаться за поездом и бросить лошадь, чтобы забраться на него. Раньше я штурмовал только неподвижные поезда, но мы с Джесси решили, что так будет безопаснее. Если Роуз и ребята решат, что я пропустил отправление, я могу подойти к ним, когда сам сочту нужным. Это самое главное — держать все под контролем, не отпускать поводья. Иначе все пойдет кувырком.

Раздается оглушительный свисток. Паровоз трогается с места.

— Не подведи меня, сынок, — сказал Джесси, когда мы расставались. — У меня нет привычки стрелять в детей, но я сделаю это, если придется.

Даже теперь он в глубине души сомневается во мне, и это больнее, чем хочется признавать. Я не против того, что он так меня называет. Роуз пользовался этим словом, чтобы я почувствовал себя слабым и бессильным и чтобы помнил о том, что я у него в долгу. А у Джесси это звучит как признание того, что он меня уважает.

Я не подведу его, пора доказать это делом.

Я пришпориваю гнедую, ту самую, что Шарлотта украла у дяди. Джесси одолжил мне кобуру, и я рад, что мое оружие никуда не денется. Я гоню изо всех сил, и меньше всего мне нужно, чтобы пистолет выскользнул из-за пояса.

Руки у меня перестали трястись где-то между Бангартсом и железной дорогой. Я приближаюсь к уверенно набирающему скорость поезду. Мимо проносятся вагоны, громыхая на рельсах, лошадь пугается. Я стараюсь ее успокоить, и, когда мимо проезжает ручка двери, я хватаюсь за нее, высвобождаю ноги из стремян и некоторое время раскачиваюсь на весу, чувствуя, как болят от напряжения плечи. Меня уносит все дальше от лошади. Тяжело дыша, я с трудом влезаю на подножку. Лошадь тут же замедляет бег и сворачивает в сторону от путей. Может быть, она сама вернется в Бангартс, где мы оставили гнедую, на которой ехал Джесси, или направится к горной дороге, где привязана Ребел, еще одна кобыла Колтонов. На ней мы вернемся, если нам удастся провернуть это дело и остаться в живых.

Поезд мчится вперед, моя лошадь исчезает вдали, и я направляюсь на встречу с дьяволом.