Читать книгу 📗 "Золотые рельсы - Боумен Эрин"

— А до этого? — мама смотрит озабоченно.

— Побуду у Колтонов, Кэти скоро должна родить, и ей понадобится помощь, а я как-никак училась у одной из лучших повитух.

На мамином лице мелькает улыбка, а я отворачиваюсь.

Свет за окном меняется, близятся сумерки. Мне пора в путь.

Бандиты Роуза сядут на поезд в Селигмане на рассвете, значит, сейчас они скачут на север или уже там, так что ехать безопасно.

Я открываю дневник, вырываю листки, куда переписала цифры из дядиных гроссбухов, и отдаю маме.

— Останься на ночь, — просит она.

— Мне надо ехать. Поверь, пожалуйста.

— Я всегда в тебя верила, Шарлотта.

— Увидимся в Юме? — спрашиваю я.

Она приглаживает мне волосы и целует в лоб.

— Увидимся в Юме.

Глава тридцать девятая

Риз

Днем мы с Джесси еще раз проходимся по всем деталям плана. Он сядет на поезд на станции, а я позже догоню его верхом. Бандиты не знают Джесси в лицо, это поможет нам перехитрить их. Нас не должны видеть вдвоем до того, как мы будем готовы стрелять.

Мы обговариваем бесчисленные варианты: как поступать, если вся банда соберется в вагоне-ресторане или если Роуз велит им рассредоточиться по поезду, в кого и в каком порядке мы стреляем, если что-то пойдет не так (первый выстрел в Роуза, всегда в него). Кэти вмешивается в разговор, иногда советуя что-то, иногда умоляя Джесси передумать. Когда мы садимся за ужин, она чем-то яростно гремит.

— Кэти, перестань, пожалуйста, — сердито говорит Джесси.

— Я не хочу, чтобы ты ехал.

— Дело не в желании. Это необходимо сделать. — Он смотрит на меня в поисках поддержки.

— Не впутывайте меня, — говорю я.

Думаю, Кэти отлично понимает — иначе нам не одолеть бандитов. Если они с Джесси хотят спокойной жизни, им нужно избавиться от «Всадников розы», мне — тоже. Вся Территория вздохнет с облегчением, когда их похоронят.

Колтоны еще немного спорят, пока Джесси не берет Кэти за руку и не сажает себе на колени. Он прижимается губами к ее лбу. Это всего лишь поцелуй, но я чувствую себя лишним и ухожу в спальню, тихонько прикрыв за собой дверь.

Ребенком я умел становиться невидимым. Если папаша шел за бутылкой, как на парад, я предпочитал держаться незаметно и скользить по дому тенью, вжимаясь в стены, стараясь не дышать слишком громко. Главное, я никогда не входил в его комнату без крайней необходимости.

Так же я веду себя теперь, но не из страха, а из уважения. Я хочу дать Колтонам время и место побыть вдвоем, в их собственном мире. Им приходится с тревогой ждать завтрашнего рассвета из-за той крови, что я принес к порогу их дома. Наверно, это и есть та самая черная туча, о которой говорила Кэти. В моей душе, словно в глубоком колодце темная вода, таятся грех и вина, и не праведником я пойду завтра по выбранному нами с Джесси пути. Но Кэти тоже знала, что творит, когда десять лет назад стреляла в Уэйлана Роуза. Она убила его и всех, кто был с ним. Но, считая бандитов мертвыми, они с Джесси приняли меры предосторожности, выстроили это убежище, знали, что может наступить день, когда им придется бежать. Призраки наших преступлений могут преследовать нас до могилы. Моя вина всегда со мной, но что хорошего терзаться внутри и напоказ?

Я вспоминаю, как Кэти отбросила на спину волосы, словно отгоняя облако сожалений, и вижу свое подобное облако — оно тянется за мной, словно длинный серый плащ, сотканный из воспоминаний о случайных ошибках и осознанном неверном выборе. Ничего, я справлюсь. В некоторые дни даже буду носить его. Но впредь никогда не позволю ему выворачивать меня наизнанку.

Я слышу, как Кэти на кухне читает вслух «Маленьких женщин» то ли ребенку внутри нее, то ли Джесси, а может, им обоим. И падаю на постель одетым. Подушка пахнет Шарлоттой. Я не думал, что знаю ее запах, но это он окружает меня. Матрас жесткий, но намного мягче, чем пол.

Веки слипаются, и я проваливаюсь в сон.

Когда я внезапно просыпаюсь, солнце уже село, и в доме темно. Кэти перестала читать, и в кухне рычит Матт. Еще я слышу, как двое шепчутся, но слов никак не удается разобрать.

Потом раздается тихий скрип половиц. Дверь в спальню приоткрывается.

Я протягиваю руку к тумбочке и вспоминаю, что пистолет на столе в кухне, как и нож с портупеей.

— Это я, — звучит голос Шарлотты.

— Боже правый! — я падаю на подушку, сердце готово выскочить из груди. — Ты меня напугала.

— Прости.

— Все хорошо. Просто ты… нельзя так подкрадываться.

— Я про позавчерашний день, когда расспрашивала тебя. Ты был прав, это не моя история.

За дверью со свечой проходит Джесси, Матт идет за ним по пятам. Когда дверь спальню Колтонов закрывается, становится темно, и я тянусь к тумбочке. Зажигаю лампу, оборачиваюсь к Шарлотте и замираю. У нее на щеке след от удара, пальто расстегнуто и сползает с плеч. На ней все то же коричневое платье, и на нем видна кровь.

Я вскакиваю, дергаю пальто, оно спадает с плеч. Я осматриваю ее шею, приподняв волосы, ищу, откуда появились следы крови на воротнике платья.

— Это твоя, — говорит она, — Риз, это твоя кровь.

Это с тех самых пор, как она помогала мне дойти до дома. Я вдруг понимаю, что держу в ладонях ее лицо, и отшатываюсь назад.

— Почему ты вернулась?

— Кэти понадобится помощь при родах, — говорит она и смотрит на меня так, что мне кажется, это не единственная причина. — Еще мне надо спрятаться на несколько дней.

— С твоим дядей разобрались?

Она кивает.

— Как?

— Я устала, Риз. Хочу спать.

Она идет к кровати и кладет одну из двух подушек в ногах постели. Снимает пальто и ботинки и забирается под одеяло.

— И ты не задушишь меня во сне? — шучу я, когда понимаю, что она задумала.

— Ты собираешься украсть мои сережки?

Я улыбаюсь и вижу, как она, сжав губы, усмехается в ответ. Гашу фонарь и ложусь поверх одеяла. Мне оно не нужно, хотя в доме прохладно. Ее бедро чуть касается моей ноги, и мне кажется, что между нами раскаленные угли.

— Он застрелился, — шепчет она мгновение спустя и рассказывает обо всем. Отличный план, хитро придуманный. Связать петлю, чтобы родственничек сам затянул ее на своей шее. Чем-то похоже на фокус, который я планирую проделать с Роузом.

— Я думала, он просто сбежит, исчезнет, постарается начать все сначала в другом городе, где никто его не знает, сменит имя. Но он всегда был как пиявка, присасывался к чужому, пользовался тем, чего достигли другие.

— Мне жаль, что я не помог.

— Очень даже помог.

— Неправда.

— Ты сказал все, что мне надо было услышать. Поверь мне, Риз.

— Ну хорошо, Шарлотта Вон, раз ты так говоришь.

На самом деле у меня нет ни малейшего представления, к чему она клонит. Я был груб и нетерпим. То, что я сказал ей перед ее отъездом, вряд ли можно назвать любезностью. Она приехала к Кэти, потому что искала наемного стрелка, и когда никто из нас не согласился, решила действовать на свой страх и риск и добилась успеха. Она ничего нам не должна. Кэти достаточно сильна, чтобы родить без посторонней помощи, когда придет время. Думаю, Шарлотта знает это лучше меня. А переждать несколько дней, пока газетная публикация не развеет слухов о ней и ее матери, она могла в доме Колтонов около Прескотта. Ехать сюда в темноте было непросто, но она вернулась, потому что просто хотела помочь. Шарлотта — хороший человек, и она больше не ставит свою журналистскую карьеру превыше всего. Так что, может, Кэти права и за этим стоит нечто большее.

Глава сороковая

Шарлотта

Риз мгновенно засыпает, чему я завидую. Буквально через несколько минут после того, как мы замолкаем, его дыхание становится ровным и спокойным. А от меня сон бежит, хотя в доме тихо.

Господи, как я устала.