Читать книгу 📗 "Когда я закрываю глаза - Рид Ава"

От вида больничной койки мне сделалось дурно.

Надеюсь, Норы, лежавшей здесь, больше не существует.

Просто безумие чистой воды… Мне страшно. Я никому об этом не расскажу, не могу рассказать. Как? У меня нет слов. Однажды один из наших учителей сказал: «Не можешь что-то объяснить? Значит, ты сам этого еще не понял». Наверное, это применимо не ко всем областям и обстоятельствам, ведь жизнь куда сложнее этого неубедительного высказывания, однако в тот миг мне казалось, что учитель был прав. Во всяком случае, ко мне и моей ситуации его слова подходили.

– Да, поехали домой.

Я ковыляла рядом с папой по коридорам больницы. На мне удобные ботинки, свободные великоватые брюки, принадлежавшие маме, и плотный свитер. Мои вещи в стирке, поэтому мама одолжила свои.

Папа ободряюще улыбался. Он не отходил от меня ни на шаг, на случай, если мне понадобится помощь. И это здравая мысль, потому что я все еще нетвердо стояла на ногах.

Попрощавшись с милыми сиделками и медсестрами – доктор Альварес ушел час назад, – мы покинули больницу.

Свежий воздух.

Стеклянные двери больницы остались позади. Я вдохнула полной грудью, наслаждаясь колючим ветром, пахнувшим холодом прямо в лицо. Чудо как приятно.

Спустя несколько минут я устроилась на переднем сиденье старенького вишневого «Ауди-80»: допотопная приборная панель, кресла обиты серой тканью. Мама считала машину по-настоящему жуткой и уже года два уговаривала папу купить новую, но он беззаветно влюблен в эту старушку. Все, кроме него, не сомневались, что машина вот-вот развалится на винтики. В июне папа снова получил сертификат TÜV [5] на еще два года. Узнав об этом, мама чуть не расплакалась.

Со стороны водителя дверь с дребезгом захлопнулась. Я потерла замерзшие руки. Что ж, к нашему приезду домой машина как раз прогреется.

– Вот, пока я не забыл, – потянувшись к заднему сиденью, папа протянул мне смартфон, который я видела первый раз в жизни.

Взяв его, я непонимающе посмотрела на папу. Тот улыбнулся и повернул ключ зажигания. Взревел мотор.

– Твой мобильный… – улыбка папы померкла. – В общем, я подумал, что лучше купить новый. Ты сможешь восстановить симку, но вот фотографии и контакты, к сожалению, утеряны навсегда. Наши с мамой номера в этот телефон уже внесли.

Вырулив со стоянки, папа переключился сначала на вторую, затем на третью передачу, и мы поехали в сторону скоростной магистрали. Домой!

– А еще там есть номер Сэма, – продолжил папа. – Я позвонил ему на домашний сообщить, что тебя сегодня выписывают, и он продиктовал свой мобильный.

Сэм. Я часто видела его во снах и часто спрашивала себя, что из этого было воспоминанием, а что нет.

Спросить о Сэме мне не хватало духу. Что-то мешало. Но ведь это я захотела увидеться с ним и попросила его о помощи… Я покрутила в руках новый телефон. В нем лишь три строчки, три простых номера.

«Сэм», – мысленно повторила я. В сознании всплыло его задумчивое лицо, веснушки сияли на бледной коже, будто звезды в небесах.

– Спасибо, – выдавила из себя я, улыбнувшись. Вдруг папа решит, что я не рада подарку. Мне правда все это не по душе. Да, телефон нужен, но он стоил очень дорого. А лишних денег у нас в семье не водилось. После инсульта маме пришлось оставить работу шеф-повара. Она из-за этого часто грустила. Папе было тоже нелегко. Он работал в унылой конторе социального страхования, хотя всю жизнь мечтал о карьере архитектора. Но папа никогда не жаловался и делал для нас все, что только мог.

– Луиза ради этого разбила свою свинку-копилку, – со смехом сообщил папа, покачав головой.

Я ошеломленно уставилась на него:

– Не надо было этого делать!

– Разве ее отговоришь? Твоя сестрица бывает жутко упрямой. Она хотела во что бы то ни стало подарить тебе накопленные двадцать евро. И была очень довольна. – Папа пожал плечами. – Как отец я не вправе мешать дочери делать то, что приносит ей счастье. Пока от этого нет вреда. – Странно покосившись на меня, он снова уставился на дорогу.

Заморосил дождик. Дворники с тихим скрипом скользили по стеклу то влево, то вправо, выписывая дугу. Тоска. Дворники смахивали капли дождя, и стекло становилось чистым, но затем все приходилось начинать сначала.

Шорох дождя убаюкивал. Мне нравился этот звук. Интересно, так было всегда?

Хотелось бы спросить об этом папу, но… вопрос какой-то чудной. Кто, кроме меня, может знать, что мне нравится, а что нет? «Провалы в памяти, ничего страшного, так и должно быть, – убеждала я сама себя. – Чего зря тревожить родителей».

Сэм. Лучше подумаю о нем. Я попросила Сэма о помощи, однако теперь… Я сидела в холодной машине, шел дождь, папа то и дело протирал тряпкой запотевавшее стекло. И меня одолели сомнения – нужна ли мне помощь? Сэм держался как-то отчужденно. Почему? Всю голову сломала, но ответа не нашла. Не нашла суждений, не нашла чувств. Просто образ, идущий за образом, мысль за мыслью.

Нужна ли мне помощь Сэма? Понятия не имею. А вот ответы – еще как нужны. Спрошу Сэма и получу некоторые из них. В конце концов, он ведь согласился.

Вдруг кто-то потряс меня за плечо. Я ненароком стукнулась головой о боковое стекло и села прямо. Дыхание сбилось, я быстро моргала – не сразу поняла, что все хорошо.

– Приехали, – прошептал папа, отстегивая мой ремень безопасности, потому что я была немного не в себе.

Дождь все моросил. Наверное, его однообразный перестук усыпил меня. Мы уже заехали под навес, который папа соорудил несколько лет назад. Капли дождя барабанили не по машине, а по крыше навеса.

Я выпуталась из ремня, сонно протерла глаза. Папа уже взял вещи и открыл мне дверь. Только выбравшись из машины, я поняла, что в салоне была включена печка. Как же холодно! Ветер гулял под навесом, пробирался под одежду.

– Ну и погодка, – пробормотал папа.

Мы направились к входной двери. Мама ждала на пороге: наверное, она давно услышала шум мотора или увидела машину из окна гостиной. Лу с мягкой игрушкой в руках выглядывала из-за маминой спины.

– Давайте шустрее, не то я замерзну насмерть, – поторопила мама.

Лу захихикала.

– Мама, так быстро не получится, – наставительно сообщила она. – Дело ведь не только в температуре. Важно учесть влажность воздуха и то, как долго ты находишься на улице.

Лу часами с большим интересом смотрела по телевизору разные научные передачи. Она впитывала знания, как губка, ни капельки не просачивалось обратно. Пока другие дети смотрели странные мультики, вроде «Спанч Боба», Лу выясняла, что все акулы плавают, чтобы выжить, ведь только так они могут дышать. Или что самки ос жалят даже через несколько часов после смерти. А еще Лу знала: клубника – это не ягода, а орех.

Закатив глаза, мама любовно потрепала Лу по голове, разлохматив ее коротенькую челку. Мы зашли в теплый дом, и я вздохнула с облегчением, когда дверь за спиной захлопнулась. В воздухе струился аромат горячего шоколада и корицы.

– Пахнет потрясающе, – тихо заметила я.

Мама зарделась:

– Ой… спасибо. В смысле, это шоколадные кексы, которые… – тут глаза у нее округлились. – Шоколадные кексы!

И она со всех ног бросилась на кухню, а папа расхохотался.

Вдруг что-то коснулось моей ноги, и я удивленно посмотрела вниз.

– Мэнни тоже по тебе скучала, – воодушевленно выпалила Лу.

Огромный серо-полосатый мейн-кун потерся об мои ноги.

Вообще-то бедную животинку звали Мануэлой. Но в какой-то миг сестра помешалась на «Ледниковом периоде», поэтому кошке пришлось жить с таким странным именем. Я сосредоточенно покопалась в памяти. Есть всего несколько воспоминаний о кошке, здоровой, как бульдог, но не такой тяжелой. Почти во всех я выгоняю ее из комнаты. Она мне нравилась или нет? Кто бы знал…

– Я отнесу наверх твою сумку. Хочешь остаться здесь, внизу? – спросил папа.

– Думаю, мне лучше прилечь. Ненадолго.