Читать книгу 📗 "До встречи в моих снах (СИ) - Ветрова Влада"

Была ни была.

Я решительно выхожу из номера, даже не обувшись. И не успеваю поднять руку, чтобы постучать, как дверь распахивается сама собой. Он стоит в одном полотенце на бедрах, с мокрыми после душа волосами и высоко вздымающемся от частого дыхания грудью.

Не раздумывая ни секунды, он хватает меня за запястье и резко втягивает в свой номер. Подхватывает под бедра, как делал на пляже, и нашими телами помогает двери с доводчиком закрыться поскорее. После чего он буквально набрасывается на меня.

Не знаю, может, это такая хитрость была. Я ничего не смыслю в соблазнении, хоть и притащилась в номер к малознакомому мужчине в халате на голое тело. Но не исключаю, что все речи о том, что он не торопится, были лишь уловкой. Успокоительным для моих страхов. Просто словами. Ложью…

Не хочу об этом думать.

Он несет меня на кровать и мягко опускается на нее вместе со мной. Полотенце он потерял где-то по дороге и в приглушенном свете настольной лампы я могу убедиться, что реальность даже лучше моих самых смелых мокрых фантазий. Он божественно прекрасен абсолютно везде. И точно знает, как заставить меня забыть о всех собственных недостатках, полностью отключив мозги.

Кстати, теперь он действительно не торопится. Ведь мы оба прекрасно понимаем, я уже никуда не денусь.

В третьем часу ночи, когда Коля крепко засыпает, я пытаюсь осторожно выскользнуть из-под его руки. Не так-то это и просто, оказывается, когда рядом омоновец со стажем.

– Куда? – рыкает Коля, мгновенно проснувшись и зажав меня в кольцо своей руки.

– К себе, – шепотом отвечаю я.

– Почему?

– Ну…

– Останься, Анют, – говорит он этим своим ласковым басом и утыкается носом в мою шею.

И все. Отруб.

Я не знаю, как у него это получается, но уверена на двести процентов, он действительно спит. Обнимает меня, как плюшевую игрушку и смешно сопит.

Не выдержав, я коротко хихикаю. Коля просыпается и бормочет:

– Чего?

– Ничего, – с улыбкой отвечаю я.

– Я слышал, как ты смеешься. Борода, что ли, щекочет?

– У тебя борода? Я скажу тебе «да», – вспоминаю я не в тему, изображая мужской голос, а бородач позади меня глухо смеется.

Я разворачиваюсь к нему, чтобы в полумраке номера видеть его улыбку. Он открывает глаза и так долго разглядывает мое лицо, что я всерьез начинаю верить, будто он умеет спать и так. И наверняка еще и стоя. Ну а что? ОМОН же.

– Брось мне спасательный круг, – вдруг шепчет он, коснувшись пальцами моей скулы. – Богом молю, Ань, брось.

Он так серьезно это говорит, что у меня снова сердце замирает. Но я боюсь ему верить. Боюсь, что все слова – лишь манипуляция. А потом он сядет в самолет и легко перевернет страницу из жизни с нашей историей. И в следующий свой отпуск напишет другую. С другой.

Изобразив смущение, я опускаю взгляд. Но актриса из меня так себе, очевидно. Он вмиг расшифровывает все сигналы моего тела.

– Я искренен с тобой, – с нотками разочарования говорит он. – Догадываюсь, что тебя так тревожит, но я не знаю, что будет, когда нам придется вернуться к своей обычной жизни. К обязательствам, на работу, в конце концов. Как мы будем разруливать всю эту логистику, захотим ли, обоюдно ли… У меня не было курортных романов. Я не знаю, как эта химия работает. Знаю только, что сейчас мне ахренительно. Как никогда, Анют.

И снова эти дурацкие мурашки по ребрам. Немного тревожные, но вместе с тем приятные. И я почти верю. Почти. Оставив себе лазейку в «я так и думала!». Не могу позволить себе до конца опустить ручник. Не могу. Но его слова, несомненно, трогают за живое.

– Мне тоже, – отвечаю я абсолютной правдой.

Коля на эмоции хватает меня за шею и глубоко требовательно целует. Я становлюсь готова отдаться ему в те же мгновения, но он вновь доводит меня до состояния, когда происходящее кажется миражом. Когда так невозможно приятно, что окружение пропадает. Когда сама Вселенная сужается до одной гребаной кровати, которую по приезду я мечтала распилить пополам.

А новое прекрасное утро начинается с моего гогота. Ну не умею я смеяться красиво, как леди. Я ржу, как обожравшийся овса конь, если ситуация в самом деле кажется мне комичной. А она – более чем.

Все началось весьма многообещающе. Проснувшись, мы вновь занялись любовью, и по причине внезапно закончившихся контрацептивов мне срочно потребовался душ. Еще не до конца проснувшийся, но ежесекундно пытающийся сделать мне приятно кавалер предложил помыть меня. Конечно, ведь он стал причиной того, что мне придется воспользоваться и его гелем для душа, и, да не придет ко мне в кошмарах нравственность, шампунем.

Но в душевой кабинке выяснилось, что помещается лишь он.

Как же я гоготала, когда он, ступив на скользкий поддон, галантно подал мне руку. Я ржала до слез, согнувшись пополам и, уже окончательно скатившись в истерику, плюхнулась на стоящий напротив душевой кабинки туалет.

Коля все это время смеялся в себя, закрыв глаза и зажав переносицу большим и указательным пальцами. Потом собрался и рявкнул как следует:

– А ну быстро сюда!

Я, все еще давясь смехом, повиновалась. Кое-как взгромоздилась к нему, и хоть и было весьма интимно (читай, тесно), продолжала беззвучно смеяться, ткнувшись лбом в его плечо, пока он намывал меня там, до чего сумел дотянуться.

– Отлично, я чистая ровно по самое необходимое, – фыркаю, когда он, обняв меня одной рукой, второй дотягивается до смесителя, выключив воду.

– Я втрескался в тебя по уши, – внезапно огорошивает Коля. – Ничего не отвечай, – быстро добавляет он.

Я смущена. Я польщена. И я, если честно, чувствую то же самое. Но особенно, я безмерно благодарна ему за разрешение просто проникнуться моментом и его признанием.

Так и стоим. Голые, мокрые, взволнованные. В обнимку, конечно, там иначе никак. Но больше не смешно. Не забавно даже. Просто умопомрачительно приятно. Настолько, что будь это не первая наша ночь, находясь мы в реальности, а не в атмосфере праздного ничегонеделания, я была бы готова сказать больше.

Я не втрескалась. Не втюрилась, не запала и не увлеклась.

Я влюблена… И для того, что творится у меня внутри следует использовать именно это звучное нежное и воздушное слово.

– А давай выкрадем из ресторана еду и покушаем в номере? – шепчу я. – Я хочу покормить тебя. И чтобы ты покормил меня. Так можно, Коль?

– Идеальный план. С одним только изъяном.

– Каким?

– Выйти из номера все же придется, – трагично вздыхает он.

– Для начала неплохо было бы выбраться из этой консервной банки, – фыркаю я.

– Ты совершенно точно утрируешь, – укоряет он.

– Я – сардина, – хихикаю я. – А ты… толстолобик.

– Жопа ты с ручкой, – громко прыснув, сквозь смех возмущается он, а я снова скатываюсь в свой истерический гогот.

Только мне удается успокоиться и накинуть халат, как бравый омоновец вспоминает о боевом прошлом. Подает мне сигнал молчать и крадется к двери в одних боксерах. Собранный, каждая мышца в тонусе, лицо словно из камня высечено. Я наблюдаю за ним с улыбкой и удовольствием. А потом он подает мне еще какой-то сигнал рукой, но я от непонимания чего он от меня хочет громко прыскаю.

Коля бросает на меня сердитый взгляд, чем смешит только сильнее, потом медленно приоткрывает дверь и проверяет обстановку в коридоре. А затем очень характерно машет рукой, чтобы я поторапливалась.

Я опрометью несусь к двери, подныриваю под его рукой, дурачась и делая пистолетик из пальцев, мигом оказываюсь у двери в свой номер и растерянно замираю, чувствуя, как в груди снова собирается и клокочет приступ смеха.

– Только не говори… – бормочет Коля, а я размыкаю плотно сомкнутые губы и подтверждаю:

– Я не взяла карту.

Он смотрит на меня со смесью сострадания и укора, но через мгновение мы оба разражаемся таким гоготом, что из нескольких номеров на этаже высовываются встревоженные шумом гости. Включая мой. Но увидев, кто открыл дверь, все мое хорошее настроение моментально испаряется.