Читать книгу 📗 "Месть. Никогда не прощу (СИ) - Вирго Софи"
Я сжимаю нож с такой силой, что пальцы немеют.
В итоге Рома встает первым, его стул скрипит по полу.
- Я пойду, - бормочет сын, даже не поднимая глаз, и его голос звучит так тихо, что я едва различаю слова. Его пальцы нервно теребят край тарелки, оставляя на белоснежном фарфоре жирные отпечатки. - Мне еще физику делать.
- Хорошо, - отвечаю ему, но внутри что-то сжимается, будто кто-то сжал сердце невидимой рукой.
Он убегает. Убегает, потому что боится разозлить отца, боится, что его снова назовут тупым, неудачником, слабаком, теми словами, которые Марк бросает так легко, будто они ничего не значат, хотя каждый раз оставляют сыну новые шрамы.
Муж даже не смотрит на него. Просто кивает, отхлебывает воды и продолжает есть, будто сын для него пустое место, незначительная деталь, которая мешает лишь тогда, когда требует внимания. Его вилка звенит о тарелку, и этот звук кажется мне оглушительным в тишине кухни.
Я слышу, как Рома поднимается по лестнице, как его шаги становятся все тише, будто он старается ступать как можно легче, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Дверь его комнаты тихо закрывается, и этот тихий щелчок замка, кажется мне громче любого крика.
Ну что же, теперь мы одни, и сейчас будет первый шаг.
Дестабилизация.
Нервы.
Страх.
- Представляешь, - начинаю, откладывая нож на край тарелки, и металл с глухим стуком ударяется о фарфор. Мои пальцы слегка дрожат, но я сжимаю их в кулаки, чтобы скрыть дрожь. - Я сегодня встречалась с Ульяной, и она сказала, что у нашей однокурсницы Светки муж ей изменяет, - и плевать, что нет никакой Светки, но, чтобы не сорвать Ульке месть, и мой не выдал дружку его залет, пришлось придумать.
Марк замирает на секунду. Его вилка застывает в воздухе, кусок салата так и не доходит до рта. Я вижу, как его пальцы слегка сжимают ручку прибора, как его взгляд на мгновение становится остекленевшим, будто перед ним внезапно появилось что-то невидимое, но очень опасное.
Правильно, проводи ассоциации с собой, сволочь.
- Ты представляешь? - продолжаю, делая глаза чуть шире, будто искренне поражена, хотя внутри меня переворачивается все от ненависти и отчаяния. - Он ей изменяет! Ну как так можно, Марк? Я не понимаю, что у мужиков в голове, почему они предают своих жен? Светка же классная, веселая, следит за собой. Чего ему не хватало?
После этих вопросов он давится салатом. В яблочко! Да, дорогой, это мои вопросы тебе, какого черта ты полез, кобель плешивый на чужую сучку. Его лицо краснеет, глаза слезятся, и он резко наклоняется вперед, хватая салфетку, чтобы прикрыть кашель.
- Что случилось? Чего ты так закашлялся? - тут же вскакиваю, стучу ему по спине, подаю стакан воды.
Я делаю все как заботливая жена должна делать. Мои движения четкие, отработанные, будто я играю роль в спектакле, который повторяла сотни раз.
- Все хорошо, - хрипит он, отпивая воду, но его голос звучит неестественно, будто кто-то сдавил ему горло, а именно я, своими неудобными вопросами.
Капли воды стекают по его подбородку, оставляя мокрые следы на безупречно отглаженной рубашке. - Просто не в то горло пошло. Его глаза бегают по кухне, останавливаясь на всем, кроме меня: на холодильнике, на часах, на собственных руках, лишь бы не встретиться с моим взглядом и не выдать себя.
- А, ну хорошо. Тогда я продолжу, - как бы успокаиваюсь, раз с ним все хорошо. - Ну вот, правда, - сажусь обратно, подпираю подбородок рукой и смотрю на него, не моргая.
Поза расслабленная, но внутри все напряжено до предела, будто я готова в любой момент сорваться с места и куда-то бежать.
- Ответь мне, пожалуйста, Марк, что могло его с подвигнуть ей изменить? Ну объясни ты мне этот бред. У них ведь все так хорошо было, - голос звучит мягко, почти наивно, но каждое слово, как нож, который я медленно поворачиваю в ране.
Он откладывает вилку, смотрит на меня. В глазах мелькает что-то новое. Напряжение? Раздражение? Страх. Его пальцы медленно сжимаются в кулаки, но тут же разжимаются, будто он боится выдать себя лишним движением.
На столе снова вибрирует его телефон очередным сообщением, но он даже не смотрит в ту сторону, слишком занят попытками сохранить самообладание.
- А я откуда должен знать?
- Ты же тоже мужик, - улыбаюсь, но хочется выцарапать глаза. Губы растягиваются в привычной улыбке, но в груди все сжимается от ярости. - Должен ответить по идее.
На кухне становится тихо. Даже холодильник перестает гудеть, будто затаив дыхание вместе с нами.
- Я не могу отвечать за всех, - его голос твердый, но в нем слышится что-то, что раньше я не замечала. Нервозность. Вина. Он проводит рукой по лицу, и я вижу, как дрожат его пальцы. - И то, что муж изменяет... Ну, значит, он козел и дурак, и сам не уважает свой выбор.
«Ну да, ну да»
Думаю, глядя на него.
«Ты свой выбор очень сильно уважаешь. И как еще наглости и совести хватает так лицемерно лгать мне в глаза?»
Мои ногти впиваются в ладони, но боль кажется приятной, ведь она единственное, что удерживает меня от того, чтобы вцепиться ему в горло прямо сейчас.
- Да и, Альбин, тебе лучше воздержаться от советов в подобных вопросах, - добавляет он, отодвигая тарелку, и его движение резкое, почти грубое.
Фарфор со звоном скользит по стеклянной поверхности стола.
- Это почему? Мы с ней давно знакомы, - удивляюсь искренне, даже играть не приходится.
- Потому что чужие семьи потемки, и неизвестно, что и как там происходит, - его взгляд наконец встречается с моим, и в нем я читаю предупреждения "закрой рот", "не лезь не в свое дело", "знай свое место".
Я отмахиваюсь от этого, будто тема и правда закрыта, встаю, подхожу к нему. Мои шаги бесшумны. В ушах звенит, а в груди пустота, будто кто-то выжег там все чувства, оставив только решимость.
- Хорошо, не буду, - говорю тихо, обнимаю его со спины за талию, прижимаюсь щекой к его спине, чтобы он не видел моего лица, не увидел ту ненависть, что горит в моих глазах.
Его спина теплая, знакомый запах его кожи проникает в нос, и меня чуть не тошнит от этого привычного, родного аромата, который теперь кажется чужим.
- И как хорошо, что ты у меня не такой. Я бы не выдержала предательства. Прибила бы, наверное, обоих, прямо на месте, и стала бы вдовой.
Его тело напрягается под моими руками, мышцы становятся жесткими, как камень. Он не отвечает, не поворачивается, будто боится, что, если посмотрит на меня сейчас, я увижу в его глазах правду. Его дыхание стало чуть чаще, и я чувствую, как под моими ладонями учащенно бьется его сердце. Или это мое собственное?
- Я никогда тебя не предам. Кроме тебя мне никто не нужен, - от этих слов с силой сжимаю пальцы и закрываю глаза. – Успокойся, тебе нечего бояться.
В голове всплывает картина: их семейный портрет, который я видела в доме Иры, их счастливые лица, его рука на ее плече, их будущее, которое он строит за моей спиной.
Ври пока можешь, милый, ври, закапывай себя в этой лжи.
Завтра я начинаю свою месть.
Завтра я начну рушить твой карточный домик, но не махом, а по ярусу, наслаждаясь волнами твоей агонии.
И обещаю, тебе это не понравится, Марк.
Глава 14
Глава 14
Альбина
- Подождите, у него важная встреча. Вы не можете так просто войти! - тонкий, раздраженный голос секретарши Тимофея летит мне в спину, но я уже толкаю тяжелую дубовую дверь его кабинета.
Мне плевать, какая у него там сейчас встреча, плевать на его важных гостей. Я напряжена до предела, будто вот-вот лопнет, как перетянутая струна. Он поговорит со мной сейчас, потому что Марк уехал, и эти несколько часов, мой единственный шанс поговорить с ним не боясь быть замеченной мужем.
Кабинет встречает меня холодным блеском и резким запахом дорогой кожи.
Тимофей сидит за массивным столом из черного дерева, его пальцы нервно постукивают по папке с документами, а напротив незнакомый мужчина с тяжелым, изучающим взглядом, от которого по спине пробегают мурашки. Его массивная фигура кажется еще больше на фоне хрупкого кресла, в котором он развалился с видом хозяина положения. Но мне плевать, кто он и зачем здесь.
