Читать книгу 📗 "Я тебе изменил. Прости (СИ) - Инфинити Инна"

Несмотря на ощущение защищенности рядом с незнакомцем, мое сердце все равно тарахтело в ушах, а всю меня колбасило так, словно я на американских горках покаталась. Я не могла успокоиться, даже когда мы вышли на шумную оживленную улицу с массой машин, людей и круглосуточных заведений.

Неожиданно парень резко остановился.

— Да не трясись ты так. Все хорошо.

Он улыбнулся. Его улыбка откликнулась во мне. Несколько мгновений я смотрела на него, как завороженная, а потом внутри будто чеку сорвало. Я согнулась и начала рыдать.

— Эй, ты чего, — незнакомец подскочил ко мне, взял мое лицо в ладони. Меня колотило дрожью. Страх от пережитого выплескивался наружу. Там в подворотне меня сковало от ужаса, я бросилась в бой за свою сумку, находясь в состоянии аффекта и шока. А сейчас меня отпустило, и я не могла успокоиться, слезы градом текли из глаз. Я захлебывалась рыданиями.

Поняв, что успокоить словесно не получится, парень обнял меня. Вот просто взял и обнял двумя руками. Я уткнулась ему в куртку, сквозь забитый нос вдохнула приятный мужской запах и... вдруг ощутила, что я там, где надо, и с тем, с кем надо.

Это было совершенно странное и необыкновенное чувство, которое я не испытывала никогда и ни с кем прежде. Я рыдала незнакомцу в грудь, всхлипывала и точно осознавала: я в нужном месте, в нужное время и с нужным человеком. Как бы странно это ни было. Он держал меня обеими руками, и я не хотела выпутываться из объятий.

Меня привела в чувство неожиданно зазвучавшая громкая музыка. Я дернулась и отпрянула от незнакомца. Оглянулась. Оказалось, мы стоим у популярного бара, и сейчас там началось веселье. Над входной дверью висели большие колонки, и из них лилась та же музыка, что играла в заведении.

— Потанцуем? — прозвучало насмешливо над ухом.

Я подняла ошарашенный заплаканный взгляд на незнакомца. Адреналин снова забегал по венам. Но уже адреналин другого рода. Он был вызван столь близким присутствием этого парня. Незнакомец опустил руки мне на талию. Я механически положила одну ладонь ему на плечо. Положить вторую я не могла, потому что сжимала в ней сумочку с перерезанным ремешком.

И мы начали двигаться под музыку из колонок бара. В двенадцать ночи. Посреди широкого тротуара, по которому, несмотря на позднее время, сновали люди. Они налетали на нас, ругались, возмущались, что мы стоим посреди пути и не даем пройти. А мы не слышали. Мы танцевали.

Это было максимально странно, учитывая, что я совсем недавно пережила нападение грабителя. Мы крутились вокруг себя и смотрели друг на друга. Тонули друг в друге. Утопали с головой. Наши взгляды переплетались, связывались, образовывая крепкую неразрывную нить. Это было что-то совершенно необыкновенное и магическое. Как будто время остановилось. Как будто весь мир перестал существовать.

А потом хлынул дождь, холодный осенний дождь, из-за которого людей на тротуаре стало заметно меньше. А мы, как два идиота, продолжали танцевать. Моя сумочка вибрировала входящими звонками от мамы. Но я не слышала их и не чувствовала вибрации телефона.

«Это навсегда», вдруг подумала я, глядя в темные глаза моего спасителя.

Глава 19. Всё разрушил

Рядом с нами становятся еще несколько танцующих пар. Давид не просто держит меня за талию, а обнимает. Он склонился лбом к моей голове и такое ощущение, что дышит мною. Меня одолевает буря чувств. Объятия Давида приятны, но я не могу полностью утонуть в них. Такое ощущение, что между нами стоит другая женщина. Вот прямо здесь и сейчас, несмотря на то, что я вплотную к телу Давида. Я пытаюсь, но не могу избавиться от ощущения, что нас не двое, а трое.

Я блуждаю глазами по залу с гостями, пока мой взгляд не натыкается на Майю и Тимура. Они разговаривают у бара. Тимур взахлеб что-то рассказывает моей дочери, а она слушает его чуть ли не с открытым ртом. Готова поспорить на что угодно: Майя расспрашивает Тимура про учебу в Америке.

— Майя заявила, что хочет поехать учиться в США, — с возмущением выпаливаю Давиду.

Муж слегка отстраняется от меня, удивленно приподнимает бровь.

— С чего вдруг такое желание?

— Понятия не имею. Откуда она только взяла это.

— Ну если хочет, пускай едет. Сильно дорогой вуз она выбрала?

Оторопело таращусь на Давида.

— Ты в своем уме? — повышаю голос. — Никакой Америки.

— А что такого? Если ребенок хочет.

Я не могу поверить, что Давид это серьезно.

— Давид, ты понимаешь, что она будет одна не просто за тысячи километров от нас, а вообще за океаном!? На другом континенте! И это всего лишь в восемнадцать лет.

Муж смеется.

— Вера, нужно уметь отпускать детей.

— Я понимаю, но у всего должны быть разумные рамки. Я готова отпустить Майю в восемнадцать лет в другую квартиру, но не в другую страну и не на другой континент.

Я осуждающе качаю головой, а Давид лишь снисходительно улыбается, глядя на меня. Тимур закончил рассказ, Майя коротко что-то сказала, и айтишник пустился в новый длинный рассказ. Да она у него прям интервью берет и с таким восторгом смотрит. Меня охватывает злость на Тимура. Сейчас он распишет, какая Америка распрекрасная и еще больше подобьет Майю на отъезд туда. Замолчал бы уже, честное слово. Зачем он вообще с ней разговаривает? Или думает подобраться ко мне, заполучив расположение моей дочери? Это не сработает.

Когда заканчивается песня, я выпутываюсь из рук Давида и направляюсь прямиком к Тимуру с Майей. Нечего вешать моей дочке лапшу на уши.

— О, Майя, вот ты где, — становлюсь рядом. — О чем разговариваете?

— Мама, Тимур так интересно рассказывает про учебу в Америке! — глаза дочки сияют щенячьим восторгом.

Как я и думала.

— Я пообещал Майе узнать насчет академий живописи в США, — Тимур обворожительно улыбается.

Зрительно посылаю ему сигнал не делать этого. Но не уверена, что он его понял. Ладно, потом выскажу Тимуру все, что я об этом думаю. Я беру дочь под руку и увожу от айтишника подальше. Вечер в самом разгаре. Гости пьют, едят, смеются, веселятся. А я чувствую усталость. Прилечь бы отдохнуть.

Но еще три часа я выдерживаю. Ноги на шпильках болят и гудят, рот устал разговаривать и улыбаться. В десять вечера я прощаюсь со всеми и вместе с дочкой ухожу в наш гостевой дом. Майя скрывается в своей комнате, а я захожу в спальню для меня и Давида. Я надеюсь, он сам догадается, что в одной постели мы спать не будем, и куда-нибудь уйдет.

Но когда я возвращаюсь в спальню из душа, Давид здесь. Уже разделся по пояс. От удивления я торможу на пороге.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю возмущенно.

— Пришел спать.

Я на мгновение теряю дар речи.

— Я не буду спать с тобой в одной постели, — заявляю после паузы.

— Вера, в доме больше нет спальных мест.

— Меня это не волнует. Значит, иди спать в машину. Или можешь поехать к своей этой.

Замолкаю. Вымолвить ее имя не могу.

Медленным шагом Давид направляется ко мне. Подходит вплотную, обдавая своим мужским запахом. Я инстинктивно вдыхаю поглубже‚ и нервы моментально в оголенные провода превращаются. Давид с голым торсом. Раньше я бы прижалась к нему и стала целовать, но сейчас представляю, как его целовала другая. Боль снова пронзает меня головы до ног.

— Я не собираюсь к ней ездить, и она не моя. Вера, я повторяю еще раз: мне нужна только ты. Я люблю только тебя.

— Почему ты не подумал об этом, когда ложился с ней в постель? — спрашиваю глухо. Голос сел от скопившихся в горле слез.

— Потому что я был сильно пьян и думал только одним местом.

Я до сих пор не могу поверить, что Давид разрушил нашу семью из-за банальной животной похоти. Разве такое возможно? Шестнадцать лет счастливого брака, дочь, общий бизнес — все сломал, потому что просто встал член!?

— Вера, я раскаиваюсь. Я говорил тебе об этом сотню раз и готов повторить еще столько же.

— Ты променял нашу семью на банальный трах по пьяни. Я правильно поняла?