Читать книгу 📗 "Муза (ЛП) - Старлинг Айла"

Глаза закрываются, когда вокруг витает густой и туманный пар, обволакивая меня теплом. И тогда, как будто мой разум заимел собственную волю, я представляю его.

Тео.

Не как моего учителя. Как мужчину, которого я встретила в баре.

Я вижу его руки, большие и теплые, скользящие по моей влажной коже, его мозолистые пальцы, рисующие медленные, ленивые круги на моих бедрах. Дразнящие и многообещающие. Я задерживаю дыхание, представляя, как он подходит сзади, прижимается ко мне, его накаченное тело неуступчиво и требовательно.

Его грубая щетина скользит по моей шее, опускаясь ниже, к ключице. Губы едва касаются моей кожи, горячее дыхание обжигает мое ухо, когда он шепчет мое имя.

Одной только этой мысли достаточно, чтобы мое сердце забилось чаще, а в животе расцвело глубокое, мучительное желание. Мои пальцы двигаются инстинктивно, скользя между бедрами, гонясь за фантазией, отчаянно пытаясь сделать ее реальностью.

Я представляю его руки вместо своих.

Его прикосновения. Медленные, мучительные и обдуманные. Он держит меня на месте, заставляя принять себя, заставляя почувствовать каждый сантиметр его тела.

Я впиваюсь зубами в губу, пытаясь подавить стон, который грозит вырваться из моего горла, но он все равно вырывается, в тихой, задыхающейся мольбе.

— Тео...

Имя разбивается в наполненном паром воздухе, поглощаемое потоком воды, но это не имеет значения. Удовольствие наступает быстро и большой силой, вырывая дыхание из моих легких, заставляя ноги дрожать, когда фантазия накрывает меня волнами. Я хватаюсь за скользкую стенку душа, удерживая себя, когда теряю контроль, и мое тело сгибается под ее силой.

Я задыхаюсь, сердце бешено колотится, кожа слишком горячая, даже когда вода начинает становится холоднее. Но я не открываю глаза. Пока нет. Потому что в течение нескольких блаженных секунд я все еще могу чувствовать его. Все еще слышу, как он шепчет мое имя. Все еще представляю, как его вес прижимает меня к плитке, разрывая меня на части.

Но это не реально.

И этого никогда не будет.

Осознание тяжелым грузом ложится на грудь, когда я заставляю себя выключить воду. Наступающая тишина оглушает. Я обернулась полотенцем, моя кожа покрылась мурашками от перепада температур, и пошла обратно в свою комнату.

Я едва дошла до кровати, прежде чем рухнула, тело изможденное, а разум все еще погружен в туман. Последней сознательной мыслью, прежде чем усталость поглотила меня, был Тео.

Громкий хлопок вырывает меня из бессознательного состояния, дверь моей спальни с грохотом ударяется о стену. Мое сердце замирает, панический вздох застревает в горле, когда я с трудом поднимаюсь.

Мой отец стоит в дверном проеме, его хмурый взгляд настолько резкий, что прорезает остатки удовольствия, все еще витающие вокруг меня.

— Вставай, — его голос жесток, в нем слышится нетерпение. — У тебя есть дела. Почему, черт возьми, ты все еще в постели? Уже полдень.

Мой желудок сжимается от знакомого страха, обычной реакции моего тела на гнев родителей.

Он знает?

Как он мог узнать?

Стыд жжет меня изнутри. Глупая, иррациональная реакция. Я не сделала ничего плохого, ничего, о чем он мог бы знать, и все же чувство вины не уходит, сжимая мою грудь.

— Я просто вздремнула, — говорю я хриплым голосом. — Вчера ночью у Сал я плохо спала.

Я поднимаюсь, притворяясь спокойной, игнорируя дрожь в руках. Я тянусь за одеялом, но замираю... почти слишком поздно осознавая, что под ним я все еще голая.

Его глаза сужаются, он окидывает меня резким, оценивающим взглядом, от которого я всегда чувствую себя маленькой. Но он не давит и не спрашивает, почему я вздрагиваю.

— Поторопись, — говорит он резко. — Твоей маме нужна помощь внизу.

И вот так, он поворачивается и уходит, оставляя мою дверь открытой, вечно злясь без причины.

Я резко выдыхаю, и облегчение накрывает меня головокружительными волнами.

Он не знает.

Я на секунду откидываю голову на подушку, закрываю глаза, пульс все еще бешеный. Последствия слишком многих эмоций, нахлынувших на меня слишком быстро.

Затем, глубоко вздохнув, я сбрасываю с себя одеяло и хватаю ближайшую футболку и спортивные штаны. Ткань мягкая и приятная, небольшое утешение от грызущего напряжения в груди. Я быстро надеваю их, успокаивая себя.

Внизу пахнет маминой готовкой. Чеснок и травы перемешиваются с резким запахом чистящего спрея. Она в полной панике.

— Софи, мне нужно, чтобы ты пропылесосила и помыла полы, — она едва поднимает глаза от протирания столешниц, ее движения суетливы, а голос резкий. — Робертсоны, включая Коула, придут сегодня на ужин.

Я замираю.

Робертсоны.

Горло сжимается, подкатывает тошнота.

— Робертсоны?

Она вздыхает, уже раздраженная моей реакцией.

— Перестань себя жалеть. Ты и этот парень можете сдержаться и вести себя цивилизованно. Его родители – наши друзья.

Этот парень.

Я кусаю внутреннюю сторону щеки, достаточно сильно, чтобы почувствовать вкус крови.

Мой первый парень. Мой единственный парень.

Тот, кто разбил мне сердце.

Тот, кто давил на меня, кто не принимал отказа. Тот, кто никогда не считал свои поступки неправильными.

Я была молода. Наивна. Воспитана быть послушной.

И я подчинялась.

Мои родители не знают всего. Они знают, что он изменял мне, что он оставил меня разбитой и опустошенной. Но им все равно, они не хотят избавить меня от него.

Скрежеща зубами, я беру пылесос и включаю его, гул заглушает вихрь мыслей, терзающих мой мозг. Я сосредотачиваюсь на ритме, на линиях, которые вывожу на ковре. На чем угодно, чтобы не погрузиться слишком глубоко в воспоминания.

В конце концов, моя сестра Белла входит в комнату, потягивается и протирает глаза от сна. Я не упускаю из виду, что ее не подняли с постели, как меня. Что ей позволили отдохнуть.

— Привет, сестренка, — говорю я, улыбаясь через силу. — Хочешь помочь?

Она фыркает.

— Да, да. Уборка в воскресенье. Моя мечта сбылась.

Я закатываю глаза.

— Мама в плохом настроении.

Она стонет.

— О, отлично.

Но когда она входит в кухню, я слышу, как наша мать смеется.

Смеется.

Белла всегда умудряется ее рассмешить. Это ее суперсила.

Это осознание приносит больше боли, чем должно.

Я переключаюсь на мытье полов, таща за собой ведро, пока не натираю их до блеска. Ничего другого не подойдет для моей матери перфекционистки.

Она порхает по основному этажу дома, взбивая подушки и переставляя вещи, которые не нужно переставлять, отчаянно пытаясь поддерживать иллюзию, что мы – идеальная семья в идеальном доме, устраивающая идеальные ужины.

Ложь.

Я убеждена, что она сама в это верит, обманывая себя так же, как убеждает мир. Ведь если это не транслируется в социальных сетях, то произошло ли оно вообще?

Моя мать – королева представлений.

Вечная выпендрежница... даже когда все ложь.

Глава 14

Софи

Мы готовимся к ужину, а мама суетится вокруг нас, проверяя наш внешний вид. Клянусь, она решила свести нас с ума. Ее руки порхают над нами, приглаживая торчащие волосы и поправляя одежду, пока вздохи неодобрения не прекращаются. Беллс и я убегаем в ее комнату, закрывая за собой дверь, как будто ограждаемся от зоны боевых действий.

Беллс владеет кистью для макияжа как художник, нанося пудру на мое лицо мягкими, легкими движениями. Мы больше не проводим много времени вместе. Ее мир – это суета школы, друзей и всех тех подростковых драм, которые поглощают пятнадцатилетних. Я понимаю. В ее возрасте я была такой же. Но сегодня она здесь, со мной, и я позволяю себе насладиться этим – позволяю теплу сестринской любви проникнуть в мои кости.

Внутри я – клубок тревоги. Челюсть болит от того, что я слишком сильно ее сжимаю, а живот скручивается в узлы. Я не хочу его видеть, после того, как так долго удавалось его избегать. Последние полтора года я уклонялась от этих ужинов, ускользая до его прихода, но сегодня у меня нет оправданий. Поэтому я надеваю доспехи, глубоко вдыхаю, выпрямляю плечи и готовлюсь к удару. Жалобы меня не спасут.