Читать книгу 📗 "Измена. Чтобы разлюбить (СИ) - Норт Лаура"

Ещё и она.

Понимала её, в какой-то степени. То сама ей говорила, что новый директор меня не интересует, то перехватила его на подлёте. Даже не стараясь. Наверное, с её стороны это выглядит как обман.

Но от меня она теперь не отстанет. Будет строить козни.

— Какая ты подлая! Я про тебя так не думала! Думала, ты не такая, честная! — долго Инночка не выдержала, подсела ко мне, зашептала с жаром. — У тебя же был Андрей, зачем ты ещё к Филиппу Александровичу полезла! А притворялась-то! Чтобы никто на тебя не подумал! Чтобы думали, что ты хорошая, да? Если бы Юля не пришла, так бы и встречалась с Филиппом Александровичем втихаря, а мы бы как дуры бегали вокруг него! А ты бы над нами смеялась!

Она раскраснелась, глаза сверкали. Она ощущала себя правой… почему же я виновата, с какой стороны ни посмотри?

Внезапно вина переродилась в раздражение. Почему Инночка считает вправе себя строить глазки всем без исключения, даже женатому Дмитрию Егоровичу, и считает это нормальным? А я, которая ни к кому не лезла, должна терзаться муками совести? Потому что я «хорошая», как она говорит? На её языке это значит — глупая? Да в конце концов, Филипп же всем объявил, что я понравилась ему ещё до того, как он сюда приехал! Что ещё им нужно?

— Инна, ты же слышала, что сказал Филипп Александрович. — я постаралась не пустить в голос раздражение, говорить ровно. — Что я могла поделать?

— Как это что? Сказать, что ты занята, что у тебя уже есть парень!

— А ты бы сказала?

— Я? Я бы не стала встречаться с Андреем! Потому что мне сразу понравился Филипп Александрович! И я никого не обманывала, сразу сказала, что он мне нравится! Не то что ты!

Я. Я плохая. А Филипп, который знал, что я встречаюсь с другим, видел нам на свидании, но всё равно разбил, по их мнению, пару — хороший. Потому что директор? Или потому что мужчина? Или потому что красивый мужчина?

Не подумала бы, что обрадуюсь ему в такой ситуации. Но когда за моей спиной послышался голос, зовущий меня на обед, я испытала облегчение.

Хотя должна бы — гнев и раздражение!

Филипп встал рядом со мной, положил мне руку на плечо и широко улыбнулся Инночке.

У меня против воли заколотилось сердце, а раздражение вернулось и плеснуло ещё сильнее!

Ну почему я не продолжила спорить тогда? Почему замолчала, соглашаясь с версией Филиппа? Только ли потому, что не видела выхода?

Или подсознательно хотела, чтобы это оказалось правдой?

А даже если и так?

Я могу с собой справиться, я же взрослый разумный человек. Не животное, живущее инстинктами. Не ребёнок, который ещё не умеет справляться со своими желаниями.

Но Филиппу я выскажу всё!

А пока я позволяю себя увести. Под взглядами всего офиса я веду себя как примерная девочка. И когда мы выходим наружу. И когда зачем-то идём на парковку. И когда садимся в машину — огромную, чёрную, резкую.

Я сажусь смирно, пристёгиваюсь, благовоспитанно кладу руки на колени, опускаю глазки в пол.

Не буду портить нервы человеку за рулём, это опасно.

Но Филипп, наоборот, почему-то начинает нервничать. Его самодовольная улыбка гаснет, лицо становится настороженным, взгляд подозрительным и всё чаще останавливается на мне.

А во мне разгорается азарт. Ах, мы встречаемся? И теперь я твоя девушка? Ну, держись!

27 глава

Я чувствовала себя странно.

Да, Филипп изменился. И это сбивало меня с толку. Почему-то было ощущение, что передо мной просто очень похожий — но совсем другой человек.

Другая причёска, стиль одежды и выражение лица.

Но проскальзывающие иногда знакомые жесты, заставляющие сердце остро сжиматься.

Другая манера разговора, печать усталости, более взрослый вид.

Где схваченные в небрежный пучок длинные волосы? Где узкие очки в тонкой оправе, которые приходится всё время поправлять? Где задумчивый, погружённый в себя взгляд?

Но знакомые черты, до боли родные и…

Нет!

Просто привычные.

Противоречия разрывали меня изнутри. Я то дрожала от бессилия, от невозможности сбежать, чтобы больше не чувствовать малейших отблесков боли. То готова была рваться в бой, чтобы доказать, что я тоже чего-то стою.

И пока второе побеждало. Я беззастенчиво пользовалась моментом, чтобы любоваться резкой линией скул и челюсти. Длинными, тёмными, густыми ресницами. Красивыми мужскими жилистыми руками с длинными пальцами, лежащими на руле. Плавными, уверенными движениями.

Хорош.

Очень хорош.

Оглушающе!

Неудивительно, что он понравился всем сотрудницам. Ради такого мужчины не зазорно и козни строить. Такой мужчина — желанный приз для каждой женщины. Заворожит, закружит и не заметишь, как потеряешь разум…

Но у меня есть от его чар противоядие.

Воспоминания.

Те самые воспоминания.

Боль, тоска, апатия, долгое и трудное возвращение к обычной жизни… нет-нет. Пусть кто-нибудь другой попадается в эту ловушку.

Не я.

Филипп улыбнулся краешком рта.

— Ты что-то замышляешь.

— Конечно. — зеркаля его улыбку ответила я. — А что, ты ожидал чего-то другого?

Мы смотрели друг на друга, как соперники на ринге. Прощупывали противника.

— Думал, обидишься. Хотел выпросить прощение, за то, что пришлось тебя спасать.

— Спасибо, ты очень меня выручил!

— И всё? Одно-единственное спасибо?

— Могу повторить несколько раз.

— Вот так просто, да?

— А как надо? Встать на колени? Перечислить деньги на карту? Перейти в пожизненное рабство?

Машина остановились перед маленьким уютным ресторанчиком. Филипп запарковался, открыл мне дверь и предложил руку, чтобы выйти.

Я помедлила, несколько долгих ударов сердца. И всё-таки приняла её.

Я старалась не смотреть ему в глаза в этот момент. Моя рука в его… обжигающе касание, сила, уверенность, надёжность — вот что я ощутила. Но я знаю, что этим чувствам нельзя доверять!

Он держал меня за руку. Смотрел на меня. Я чувствовала этот почти материальный взгляд. Сердце зашлось в безумном стуке и я выдернула ладонь.

Магия пропала.

И хорошо!

Мы заказали обед. Он — какой-то суп. Я — стейк, и принялась безжалостно с ним расправляться. Агрессивно кромсала его на части и почти не ела. Филипп смотрел на мои кровожадные действия расширив глаза и тоже забывал есть.

— Я понял, что с тобой надо быть осторожным, можешь так наглядно не показывать. У меня от страха портится аппетит.

— Это я ещё сдерживаюсь. — любезно сообщила я.

— Давай сначала поедим, а потом поговорим? — взмолился он. — Я сегодня не завтракал, а мне ещё работать и работать! И… я ведь сегодня герой, спас тебя.

— Вообще-то я уже сказала тебе спасибо.

Стейк всё-таки оказался очень вкусным. Я не смогла удержаться от того, чтобы доесть всё до последней крошки. Божественно!

Не только Филипп проголодался.

— Поговорим? — предложил Филипп, когда нам принесли десерт.

— О чём нам говорить?

— О нашем будущем.

— А ты наглец!

— Мне положено. По должности. Так вот… сама подумай — нам выгодно встречаться… делать вид, что мы встречаемся. — поправился он, увидев мой свирепеющий взгляд.

— Что? Встречаться? Выгодно???

— Разве нет? У меня есть официальная девушка — ко мне не лезут поклонницы.

Я хмыкнула.

— Ну хорошо! Не так сильно лезут поклонницы.

— А мне какой интерес?

— К тебе не лезут ненужные поклонники.

— Ненужные! А если нужные? Рассказывать, что это не то, о чём они думают?

— Если встретится нужный, всегда можно будет скоропостижно расстаться. — серьёзно произнёс Филипп. — А пока у тебя будет защита от сплетен (я опять хмыкнула) и от всяких славиков и андреев.

— Прямо по больному бьёшь… — я вздохнула.

— Прости. Но я сделал, что мог. В этой ситуации.

Он смотрел на меня своими чёрными глазами, в которых не было ни тени шутки. Мы сидели у окна, ослепительные, почти вертикальные лучи солнца падали на стол между нами, создавая контраст с тенью, в которой пряталось его лицо. Выбеливали его нервно сплетённые руки.