Читать книгу 📗 "Книжный магазин «Булочка с корицей» - Гилмор Лори"

— Расскажи мне что-нибудь, чего никто не знает, — сказала она, и лучи послеполуденного солнца коснулись ее лица. Они немного подремали, и Ноа слишком уж понравилось просыпаться рядом с сонной, теплой Хейзел.

— Я ненавижу маринованные огурцы.

Хейзел наморщила нос, недовольная его ответом:

— Нет, что-то настоящее. Какой-то секрет.

Секрет? Ты нравишься мне гораздо больше, чем стоило бы, Хейзел Келли. Сойдет?

— Только если ты поделишься своим.

— У меня их нет.

— У всех есть секреты.

Хейзел помолчала, рассматривая его широко распахнутыми глазами.

— Ладно, договорились.

Он мог бы что-то выдумать, рассказать множество историй из своей жизни, о которых никто здесь не слышал, но решил, что хочет открыть ей настоящий секрет. Ноа не понимал, было ли дело в помутнении после сна или в мягких чертах лица Хейзел, но ему хотелось узнать, что она подумает о нем, если он скажет ей правду.

— Я так и не окончил старшую школу.

На пляже было тихо. Мама с малышом ушли домой, чайки заснули, прижав головы к белым телам. Даже волны отступили так далеко, что их шелест был едва слышен.

Слова Ноа повисли в тишине.

Хейзел моргнула. Раз, другой.

— Ну, тогда все понятно.

Что? Такого ответа Ноа точно не ожидал. Может, «почему?» или вариант, которого он всегда боялся: «ты мог бы вернуться и доучиться». Но никак не прозаичное «тогда все понятно».

— Серьезно? Ого, я и не думал, что мое неумение решать квадратные уравнения так заметно.

Его слова прозвучали резче, чем хотелось бы, старые раны открылись и грозили испортить им вечер.

Хейзел слегка помотала головой и опустила щеку на руки:

— Нет, я не это имела в виду. Теперь понятно, почему ты постоянно принижаешь свои умственные способности.

Он хотел отшутиться в ответ, но правда ли это?

— А я принижаю?

— Да. Отпускаешь замечания о том, какой ты неумный. Только сегодня сказал мне, что ты «не настолько глубокомысленный». Помнишь?

Вот как. Неужели его собственные слова ненароком раскрыли его позорный секрет?

— Пожалуй, я этого даже не замечал.

— Значит, тебя это беспокоит? Что ты не окончил школу?

Беспокоило ли его это? Ноа всегда плохо учился. Ненавидел сидеть целый день в помещении. Все тело зудело. Он был счастливее всего, находясь на воде, поэтому в начале последнего учебного года решил заниматься тем, что получалось у него лучше всего. Тогда это казалось ему логичным, пусть и сводило родителей с ума. Отец прямо сказал, что он разрушил свою жизнь. И успокоился, только когда Ноа пообещал, что начнет работать полный день в рыболовной компании. Однако потом он напортачил и в этом. Но вместо того чтобы признаться Хейзел во всем, он сказал лишь:

— Не особо.

Она недоверчиво вскинула бровь.

Ноа вздохнул:

— Просто не люблю это афишировать.

— Ты поэтому оставил сестер управлять семейным бизнесом? Потому что считаешь себя недостаточно умным?

— Черт, Хейз, такие вопросы не особо вписываются в веселую пляжную болтовню.

Само собой, он не считал себя достаточно умным. Но что, черт побери, он знал об управлении многомиллионной компанией? Даже экзамен по тригонометрии не сдал. А ведь пытался. Правда, пытался. На протяжении года после ухода из школы он каждый день ходил на работу со своим отцом. Сидел в кабинете и старался разобраться с цифрами в электронных таблицах, в графике поставок и контрактах с ресторанами. И никогда в жизни не чувствовал себя таким несчастным.

Поэтому однажды просто сбежал. Взял одну из старых семейных лодок, выписал отцу чек за нее и уехал. Это был паршивый уход, но он не мог больше выносить разочарование отца. Именно поэтому он редко ездил домой, редко разговаривал со своим стариком и редко виделся с прекрасными племянницами.

Но Ноа не собирался говорить сегодня о семье. Хватит и одной вскрывшейся раны.

Хейзел поморщилась:

— Прости. Есть у меня такая дурная привычка.

— Какая?

— Портить веселье.

Он пододвинулся ближе и провел пальцем по ее переносице, чтобы Хейзел перестала морщиться:

— Ты не портишь веселье.

— Я превратила безобидную игру с обменом секретами в ужасный сеанс психотерапии, так что…

— Тогда открой мне свою тайну, и я тоже устрою тебе психоанализ. Будет весело, — Ноа одарил ее улыбкой, и Хейзел тихо рассмеялась.

— Я ведь уже рассказала о своем страхе перед тридцатилетием…

— Должно быть что-то еще. Какой-то глубинный страшный секрет… что-то, о чем не знает даже Энни.

Хейзел округлила глаза. Очевидно, она обо всем рассказывала лучшей подруге, но Ноа хотел заполучить частичку Хейзел Келли, которой не обладал никто. Маленькое сокровище, которое он мог положить в карман в конце этого дня и оставить себе, когда Хейзел решит, что больше не нуждается в его услугах.

Она сделала глубокий вдох, словно преисполняясь решимости:

— Ладно, есть кое-что, о чем я никогда никому не рассказывала.

Ноа приподнялся на локте, заинтригованный, хотя Хейзел все так же пряталась под капюшоном.

— Я… я на самом деле не верю, что мой отец ясновидящий.

— Что?

— Знаю, многие горожане думают, будто его сны имеют смысл или что-то в этом роде, и сам отец тоже в это верит, но я просто не могу… не знаю… не могу по-настоящему поверить, что его сны — нечто большее, чем случайность, а решения, которые он принимает, опираясь на них, не просто хорошие решения на благо города.

Хейзел выглядела искренне потрясенной, будто призналась в худшем прегрешении в жизни. Ноа смотрел на нее мгновение, а потом перевернулся на спину и дал волю смеху.

— Хейз, — прохрипел он, хохоча. — Ты шутишь?

Ноа посетил немало городских собраний и прекрасно знал, что мэр Келли любил рассказывать о своих снах, но он искренне считал, будто тому все просто потакают. Неужели в городе и правда думали, что мэр обладает даром предвидения? Этот городок становился все более странным. И Ноа это нравилось.

Хейзел приподнялась на локте и посмотрела на него, нахмурив брови:

— Нет, я совершенно серьезно.

Ноа захрипел, его живот болел от смеха.

— Ты так вела себя, что я уж было решил, ты признаешься в убийстве или скажешь, что любишь секс с извращениями.

— Город очень серьезно относится к этим снам!

У Ноа потекли слезы, и он смахнул их пальцами.

— Я думал, все просто подыгрывают!

Хейзел помотала головой:

— Нет. Для них все по-настоящему.

Смех Ноа резко стих, когда он посмотрел в ее серьезное лицо. Заправил выбившуюся прядь волос ей за ухо и провел по щеке тыльной стороной ладони.

— А ты во что веришь?

— О чем ты?

— Ну, ты не веришь, что твой отец получает послания от Вселенной во снах, но во что-то же ты веришь? Что придает миру смысл в твоих глазах?

Хейзел смотрела на пляж позади него, сильнее нахмурив брови, и Ноа понял, что она всерьез обдумывает ответ. Ему нравилась эта ее черта. Хейзел ничего не говорила просто так. Оттого все, сказанное ею, обретало особую важность.

— Хорошие книги, — призналась она спустя минуту, глядя ему в глаза. — Хорошие друзья. Хорошая еда.

Ноа улыбнулся ей:

— Что еще может быть нужно?

— Именно, — она улыбнулась в ответ. — Ну а для тебя?

— Хм. — Он задумчиво скривил губы, с наслаждением отметив, как Хейзел проследила взглядом за его жестом. — Любовь хорошей женщины.

У Хейзел вырвался смешок. Она игриво толкнула его в плечо, и Ноа, схватив за запястье, потянул ее, пока она не упала на него сверху. Ее лицо находилось теперь в считаных сантиметрах от его.

— Я говорил серьезно, — сказал он с игривой улыбкой.

— Не сомневаюсь.

Хейзел не отстранилась, наоборот, прижалась к нему всем телом. Он чувствовал каждый изгиб, каждую впадинку, которые она прятала весь день под свободной толстовкой.

— Во что верить, если не в любовь?

Ноа продолжал дразнить ее, по-прежнему изо всех сил старался обаять, но кроме этого хотел узнать ее получше. Хейзел Келли была за последние годы единственной, о ком ему захотелось узнать больше.