Читать книгу 📗 "Арабская ночь. Табу на любовь (СИ) - Ангелос Амира"

А потом он вдруг привлекает меня к себе вплотную, останавливается, обхватывает мое лицо ладонями. Касается губами моих губ.

Нежно, чуть неуверенно, будто спрашивает.

Я замираю. Не отталкиваю. Но и не отвечаю, прислушиваюсь к ощущениям.

Его губы теплые. Приятные. Отвечаю на поцелуй, но сразу отстраняюсь. Не знаю что меня заставляет. Начинается быстрая композиция. Я вырываюсь из рук Кирилла, ухожу. Вокруг все гремит, диджей говорит что-то на арабском, мигают огни. Мне хочется прохлады и тишины, я иду в более тихое место, к лестнице.

И вижу Юсуфа, он впереди. Идет по мосту к зданию ресепшн, в одиночестве. В его походке раздражение. Он видел поцелуй? Разозлился?

Но он разве имеет право на это?

Скорее всего, это лишь мои догадки, фантазии, но я глубоко вдыхаю, и следую за ним.

Сердце бешено стучит, дыхание рвется. Я не отдаю себе отчета, что делаю. Что скажу ему, если догоню. Только ощущаю внутри паническое желание оказаться рядом с ним.

Вот и ресепшн. Здесь почти никого. Выхожу на улицу…

Юсуф вскакивает на мотоцикл, надевает шлем, огоньки фар заливают асфальт. Он заводит двигатель, железный конь пронзает ночь. агрессивным рычанием.

Он не видит меня. Или не хочет замечать. Резкий рывок, мотоцикл бросается вперед, со скоростью ветра. Исчезает за поворотом.

Возвращаюсь обратно к танцполу, в мерцающий полумрак, отдыхающие с упоением веселятся, все гремит, сверкает, живет своей жизнью. Воздух кажется влажным и тяжелым.

Кирилл замечает меня почти сразу. Подходит. Его шаги быстрые, взгляд решительный. Он берет меня за руку.

Мне больно от этого прикосновения, потому что я не могу ответить ему взаимностью.

— Прости, Слава. Не хотел обидеть тебя. Куда ты убежала? Все в порядке?

— Все хорошо, — слабо улыбаюсь.

— Ты мне очень нравишься, — продолжает негромко. Смотрит прямо. — Очень сильно. Это серьёзно. Не просто курортный роман. Я не играю.

Сглатываю. Он слишком прямолинеен. Хотя это вызывает уважение. Но я чувствую только… вину. Что не могу ответить тем же.

— Извини, пожалуйста… — аккуратно высвобождаю руку. — Мне сейчас правда не до этого. Не трать на меня время, Кирилл. Ты правда очень хороший. Просто выбрал не ту женщину.

Ну правда, он может заполучить любую. Зачем ему сломанная? Не понимающая саму себя?

Он смотрит на меня несколько долгих секунд.

— Меня ещё никогда так не отшивали, — бросает сухо.

— Мне жаль.

И правда жаль. Не его вина, что я пустая.

Или что мой странный причудливый мозг смотрит совершенно в другую сторону. Почему меня тянет к Юсуфу? Мужчину, который точно, сто процентов не для меня?

— Ира вселила в меня надежду, — произносит почти с упреком.

— Ира просто слишком романтичная. Она хочет, чтобы у всех все складывалось. Как в кино.Но так не бывает.

Улыбаюсь криво. Это правда.

Кирилл вздыхает и качает головой.

— Да, наверное. Я не хочу сдаваться, Слава. Я не из тех, кто сдается.

Опускаю глаза.

— Ты только зря потратишь время. Извини… Пойду наверное спать.

Ложась в постель снова думаю про Юсуфа.

Куда он уехал? Откуда вообще у него мотоцикл? Ну не угнал же он его… Хотя, с ним никогда не знаешь.

Меня тянет к нему не просто любопытством. Это что-то беспокойное, дикое, что-то живое. Я не понимаю, зачем мне это. Я не знаю, что ему скажу.

Даже не уверена, что смогу заговорить…

Глава 17

Я просыпаюсь резко, будто выныриваю из глубокой темной воды. Телефон вибрирует. На экране — неизвестный номер. В голове туман, сердце испуганно бьется. Принимаю вызов.

— Слава? Привет, ты меня помнишь? Я Нина Абрамова, подруга твоей мамы! — женский голос взволнованный, почти срывается на крик.

— Здравствуйте… Нина? — мой голос хрипит. — Да, конечно, помню.

— Твоя мама в больнице. Все очень серьезно, дорогая! У нее сердечный приступ! Она попросила… Очень хочет тебя увидеть.

Женщина плачет, не скрываясь, прямо в трубку.

— Бедная Оленька… Мне так жаль ее!

Слова будто проникают внутрь иглами. Сердце холодеет. Мама. Приступ… У мамы всегда было отменное здоровье. Сажусь на кровати, дышу рвано, пытаясь осознать происходящее. Все остальное отступает на второй план.

— Что случилось? — Ира приподнимается, сонная, смотрит на меня вопросительно.

— Мама… — выдыхаю я. — В больнице. Нужно срочно вылететь обратно. Это ведь реально? Ну как же так…

Говорю быстро, скомкано. Никаких подробностей, сама ничего не понимаю. Только одно ясно: я должна быть рядом с ней. Сейчас же.

Ира не задает лишних вопросов. Подхватывается на ноги.

— Дорогая, конечно, поезжай. Можешь даже вещи не собирать. Нам осталась неделя, но что уж… Сама прилечу и все тебе привезу. Не проблема.

Суетится, уже натягивает одежду, берет в руки телефон.

— Ой, ты же вчера сбежала с танцпола, наверное, не в курсе… Кирилл тоже уезжает сегодня. У него дела в Питере. Ты, конечно, разбила ему сердце, — добавляет уже тише, себе под нос.

Я резко оборачиваюсь.

— Ир, прошу. Не сейчас. Пожалуйста.

Она замолкает, кивает.

— Да, да, прости. Конечно. Чем еще могу помочь?

— Можешь купить мне билет? Я не соображаю, как это сделать. Не сосредоточиться…

— Сейчас. Я Кириллу наберу. Он, может, отдаст тебе свой билет, если вдруг нельзя купить на сегодня. Ну мало ли. Он поймет ситуацию.

Она уже звонит, а я стою посреди номера босиком, с телефоном в руке, с ощущением, будто все, что было до этого — другой, выдуманный мир. Где море, танцы, Юсуф, взгляды, цветы… От кого они были?

Становится стыдно. Маме плохо, а я о чем думаю⁇

Мне страшно. Мозг мечется от темы к теме. Не хочу думать о плохом. Может все не так страшно?

Мы летим в Питер вместе с Кириллом. Такая странная неловкость повисла между нами. Я ведь только вчера отвергла его чувства, а сегодня он рядом, помогает, заботится, решает все, не задавая лишних вопросов.

Он купил мне билет, организовал чтобы вылетели одним рейсом, трансфер. Все было очень быстро, стремительно. Сидим в креслах бизнес-класса, я — впервые в такой роскоши, но почти не ощущаю комфорта. Только тревога, напряжение и благодарность, которую трудно выразить словами. Кирилл все же замечательный мужчина. Надежный. Отзывчивый. Спокойный, уверенный.

Мужчина, на которого можно положиться. И пусть я не хочу думать о чувствах, эта мысль все равно проскальзывает где-то внутри.

А вот думать о Юсуфе — нет, сейчас не могу, не хочу. Это был короткий яркий эпизод. Пусть таким и останется.

Сейчас я должна только о маме думать. У нас очень непросто все. Прошлое, воспоминания, накатывают волнами. Медленными, затяжными.

У нас всегда было непросто. Недосказанности, обиды, стены, которые не получилось сломать. Сжимаю зубы, пытаясь удержать дыхание ровным. Но внутри все стягивает болью, как спазмами. Вспоминать тяжело. Почти невыносимо. Это как идти босиком по стеклу. Знаешь, что не нужно, но все равно продолжаешь.

Отворачиваюсь к окну, но и небо, и облака будто давят на меня. Мир вокруг не оставляет мне возможности спрятаться, будто говорит: «Ты не сбежишь».

С мамой я никогда не была близка. Так уж вышло. Отец ушел от нас, когда мне было семь лет, я даже не знаю, что с ним сейчас. До пятнадцати он появлялся, но очень редко. Потом совсем пропал. А мама… Она балерина, танцевала в Мариинке. Для меня этим все сказано. Если подробнее…

Главные роли Ольге Вешниковой не доставались, но лучше при ней этого не произносить. Мама всегда была зациклена на себе, а я… чувствовала себя помехой, с раннего детства. Меня очень любили мамины родители, но они рано умерли. Нет, я всегда была сыта, хорошо одета. Училась прилежно. У меня были няни, репетиторы. Хорошая школа. Но одиночество — оно ощущалось всегда. Уже в пять лет я точно знала, что маму лучше не беспокоить. Она отдыхает после спектакля. Или перед спектаклем. Или после вечеринки.