Читать книгу 📗 "Через год в это же время - Касенс Софи"
Минни начинала понимать, почему Алан тратит так много времени на доставку.
– То Грег, и он всегда ужасно забавный. – Квинн с видом заговорщика наклонился к миссис Ментис. – Но у меня прибор гораздо увесистее.
Минни невольно пискнула и прижала ладонь ко рту, делая вид, что пытается сдержать чихание.
– Ох, будьте здоровы, милая, – сказала миссис Ментис и снова повернулась к Квинну. – Я раньше была такой же гибкой и худощавой, как Минни. Умела в свое время очаровывать, да.
– Ничуть в этом не сомневаюсь, миссис Ментис, – кивнул Квинн.
– А теперь, Квинт, раз уж вы здесь, вас не затруднит посмотреть на вентиляционную вытяжку в общей комнате? Она без конца грохочет в ветреные вечера, а нам до нее не дотянуться. Но человеку вашего роста это труда не составит.
Следующая дюжина адресов точно так же поглощала время. Квинн поправил антенну в квартире миссис Маккензи, вызвался помочь миссис Терри подержать моток шерсти «такими большими симпатичными руками», потом сумел надеть ошейник от блох на одну из кошек мистера Марчбэнкса, предварительно исправив застежку.
Квинн был услужлив и обаятелен со всеми заказчиками, и Минни чувствовала, что смягчается, – он просто не мог не нравиться. Но в глубине ее души все равно затаилось некое недоверие, нечто вроде павловского безусловного рефлекса, который проявлялся при имени Квинн Хэмилтон и мысли о том, что он собой представляет. Когда Минни видела, как он добр и забавен с заказчиками, ее неприязнь могла отчасти растаять. Но потом они возвращались в «бентли» – и она вспоминала: легко быть милым, когда у тебя такая жизнь.
– Ты умеешь обращаться с пожилыми, – сказала она, глядя на Квинна через капот машины, когда они стояли перед домом мистера Марчбэнкса.
– Но я определенно не умею обращаться с кошками, – уточнил Квинн, показывая ей исцарапанную руку.
Минни со смехом открыла пассажирскую дверь:
– Да будет тебе хныкать, неужели эта киска так уж сильно поцарапала тебя своими крошечными коготками?
– Я что-то не заметил, чтобы ты сама вызвалась ею заняться. – Он поморщился.
– Видел бы ты свое лицо, когда он сказал, что ты поймал не ту кошку, – фыркнула Минни.
– Да этот человек сам не знает, где какая кошка, – возразил Квинн, покачивая головой. – Я мог надеть ошейник на соседскую собаку, а он бы и не заметил.
– Если он плохо видит, Квинн, это не значит, что он не знает своих кошек. Он говорит, что все они по-разному пахнут, – строго заявила Минни.
– В его квартире определенно достаточно заметный запах.
– Не придирайся, у него трудная жизнь.
Квинн помолчал, веселое выражение исчезло с его лица.
– Я знаю. Минни, это просто удивительно, что ты делаешь для всех этих людей!
– О да, выпечка для пенсионеров… достойна Нобелевской премии!
Минни села в машину. Квинн тоже сел на свое место, но его лицо оставалось серьезным, когда он смотрел вперед через ветровое стекло.
– Ты действительно нечто вроде спасательного круга для этих людей. Это ведь не просто доставка еды, это… – Квинн замолчал и снова уставился вперед. – Люди в таком возрасте нуждаются в общении, им нужно, чтобы кто-нибудь к ним заглядывал, просто убедиться, что у них все в порядке.
Минни заметила, как на щеке Квинна запульсировала крошечная мышца. Он посмотрел на Минни и напряженно улыбнулся:
– Конечно, мне незачем тебе это говорить, но твое дело великолепно.
– Не так уж великолепно, – вздохнула Минни. – Во всяком случае, в финансовом смысле.
– Ну тогда тебе следует требовать плату за надевание кошачьих ошейников, – сказал Квинн, снова показывая царапины на своей руке.
– Ага, следует их поцеловать, чтобы не болели!
Такого рода сарказм был в ходу, когда Минни общалась с Иэном или своим братом, но Квинн ответил на ее слова пристальным взглядом. И между ними словно кто-то возвел стену. Минни не сразу заметила, что сдерживает дыхание. Квинн отвернулся, напряжение ослабло.
– Пожалуй, поцелуи оставим на следующий раз.
Минни понимала, что он шутит, но от этих слов у нее что-то затрепетало внутри. Казалось, в ее животе появилось гнездо с совятами, и они одновременно проснулись и захлопали крылышками, требуя еды. Минни стиснула зубы, разозлившись на собственную предсказуемость, на то, что вела себя подобно Флер, когда подобные Квинну произносят нечто смутно похожее на флирт.
– Ха-ха! – выдохнула она, качая головой из стороны в сторону, стараясь справиться с бурей внутри. – Ладно, шофер, хватит болтовни, у нас еще много стариков, которых нужно накормить, – сказала она.
Когда они закончили доставку, было уже пять часов. Квинн затормозил на автобусной остановке, потому что другого места не нашлось. Минни взяла с заднего сиденья последнюю коробку и протянула ему:
– А это тебе. Конечно, вряд ли это достаточная плата за целый день работы, но с учетом того, что ты стащил мое имя и с ним всю мою жизненную удачу, я бы сказала, что мы почти квиты.
Ей следовало выйти из машины, чтобы Квинн мог уехать до того, как появится автобус, но она не шелохнулась. Она просто сидела и смотрела на него, и ее губы сами собой растягивались в улыбке. И улыбка отразилась на его лице, как в зеркале, а потом он потер ладонью рот и уставился на свои колени.
– Послушай… – начал Квинн, и слово надолго повисло в воздухе. – Если у тебя есть время, то, может быть… – Он посмотрел на свои руки, скрестил пальцы, потом сжал кулаки.
– То?.. – подбодрила его Минни.
– Ну я… я знаю кое-кого еще, кому понравился бы этот пирог.
– И кто же это?
– Ну… моя мать.
Квинн объяснил, что как-то упомянул историю ее имени при матери, и той захотелось познакомиться с Минни. Минни показалось, что ей готовят ловушку. Неужели все это предложение помощи было задумано для того, чтобы она почувствовала себя обязанной познакомиться с женщиной, которую ненавидела ее собственная мать? Квинн потратил на нее целый день, она сидела в машине этой женщины… Вряд ли она могла отказаться.
Второе января 2020 года
Тара Хэмилтон жила в Примроуз-Хилле, в северной части Лондона. Когда они ехали по Камден-роуд, Минни смотрела в окно на такие знакомые картины. Она выросла неподалеку отсюда. И, глядя на эти улицы из окна «бентли», она чувствовала себя Алисой, которая сквозь зеркало всматривается в другую версию реальности. После ее рождения в больнице Хэмпстеда Минни до пятнадцати лет жила с родителями и братом в Чок-Фарм, в квартире с двумя спальнями, прежде бывшей муниципальной, по другую сторону железнодорожного моста от Примроуз-Хилла. Потом родители перебрались дальше на север, в отдельный дом. Но все детские воспоминания Минни были связаны именно с этой квадратной милей города.
Когда Квинн повернул на Риджентс-парк-роуд, город изменился. Шумные грязные улицы Камдена уступили место зеленому элегантному Примроуз-Хиллу. Прекрасные дома с ухоженными палисадниками и безупречно покрашенными ставнями смотрели на парк. Любители бега в дизайнерских спортивных костюмах проносились мимо. Упитанные люди выгуливали упитанных собак. Достойного вида джентльмены в длинных верблюжьих пальто деловито вышагивали по тротуарам, держа под мышками свернутые газеты.
– А ведь это всего в миле от того места, где я выросла, но кажется, что здесь просто другой мир, – сказала Минни, наблюдая за людьми и домами, мимо которых они проезжали. – Я сюда не возвращалась уже много лет. Разве не забавно, как какое-то место может оживить детские воспоминания? Вон там, подальше, в Кентиш-Тауне, был молодежный клуб… Если ты не успевал перехватить ночной автобус вовремя, то в итоге оставался вон на том мосту. – Минни показала вдаль по улице.
Если живешь в городе достаточно долго, подумала Минни, то улицы и разные места, где проходит твоя жизнь, сворачиваются, словно бумага, освобождая место для новых воспоминаний. Но стоит оказаться на давно забытой улице, и эти воспоминания возникают, такие же живые, как и в тот далекий день.
