Читать книгу 📗 "Разведенка. Беременна в 46 (СИ) - Барских Оксана"

И этим балластом для него оказались мы с детьми.

– Закрой свой рот, Влад, пока не наговорил лишнего, о чем потом сильно пожалеешь, – обращается к моему мужу Тихон.

– А ты нас не учи! – звонко голосит Марьяна, не нравится ей, что их никак не оставят в покое. – Мы сами разберемся, а уж Влад старше тебя, так что рулить ты в моей семьей не сможешь. Я не мама и не обязана тебе подчиняться!

Она явно нервничает, и за ее словами и обидами кроется предыстория, но я не хочу ее знать. Мне становится неприятно, что Марьяна и Тихон – родственники, и я касаюсь рукой грудной клетки, пытаясь понять источник этих странных эмоций.

Мне не должно быть до этого никакого дела, зато становится ясно, откуда растут ноги у попытки Пахомова отправить меня в преждевременный декрет. Наверняка Аня напела ему что-то, желая насолить за то, что я устроила в ее доме и как опозорила ее дочь.

Сердце колотится, бьется судорожно о ребра, но я стараюсь себя успокоить, напоминая, что этот вопрос мы с Пахомовым вроде как решили.

Судя по тому, как он себя ведет, ко мне он не имеет никаких претензий. Но после предательства мужа я уже никому не доверяю, так что несмотря на то, что начальник не похож на такого человека, который будет разбрасываться хорошими кадрами только из-за чувства мести своих родственников, держусь настороже.

Если уж родной муж, с которым я прожила в браке почти тридцать лет, с которым вырастила двух детей и зачала третьего, поступает со мной так подло, чего уж ожидать от посторонних мне людей.

Разговор дальше не клеится, так как Марьяна кидается на шею Владу и пытается его увести.

Я же отвожу свой взгляд с него на свекровь, про которую все забыли. Даже ее сын до того сосредоточен на обвинениях, что не осознает, что весь этот разговор происходит на глазах его матери, которая видит сына во всей красе таким, какой он есть. Мерзким. Чванливым. Подлым.

Я радуюсь, что Лиля увела Марту на улицу, не дав окончательно испортить ей психику, и подхожу к кушетке свекрови, чтобы ее поддержать.

Мне совершенно не нравится ее бледное лицо и постоянно сжимающиеся пальцы на животе. Медсестра, как назло, ушла, как только подошел Влад, и я оглядываюсь по сторонам в поисках хоть какого-нибудь медработника, который может оценить состояние Зои Елисеевны.

– Пошли вон, – вдруг тихо звучит ее голос, но все замолкают.

Я снова смотрю на свекровь и вижу, каким больным взглядом она смотрит на сына.

Разочарование. Вот что написано на ее лицо. И боль матери, которая упустила своего ребенка.

Влад сначала не понимает, что это обращение к нему, и победно улыбается, но его ухмылка слетает с лица так же быстро, как и появилась.

– Мам? – уточняет, продолжая прижимать к себе дрожащую Марьяну.

– Пошел вон! Ты мне больше не сын!

Ее крик меня буквально оглушает, и я отхожу чуть в сторону, присаживаясь на соседнюю кушетку. Попытки Влада образумить мать проваливаются с треском, и он с недовольством уходит, кинув на меня напоследок обвиняющий взгляд, но мне до этого уже нет никакого дела.

К счастью, врачам снова удается привести Зою Елисеевну в норму, что вызывает облегчение, так как никак не могу унять переживания за ее здоровье. Она и так не молода, а такие потрясения способны подкосить и более здоровую женщину.

Всё это время рядом находится Пахомов, которого я не решаюсь прогнать. Он говорит с врачами, задает наводящие вопросы и уходит только после того, как ему кто-то звонит. Мрачнеет и оставляет нам своего личного водителя.

Всё это происходит так быстро, что я не успеваю перед ним извиниться и поблагодарить, остаюсь стоять в коридоре с нелепо открытым ртом.

Вскоре за ключами подъезжают Миша с Соней вместе с арендованным для перевоза их вещей фургоном.

Соня морщится при виде больничных стен, а у меня и без того плохое настроение, чтобы еще терпеть ее капризное поведение. Так что когда она возникает и возмущается по поводу того, что четверым на даче будет тесно, я резко ставлю ее на место.

– Закрой рот! Не тебе решать, кто будет жить в моем доме, а кто нет! Посиди с Зоей Елисеевной, пока я расплачусь на кассе.

А там меня ждет очередной сюрприз. Счета уже оплачены. На мгновение мне кажется, что Влад повел себя, как взрослый уравновешенный мужик и проявил сознательность, но когда кассирша, увидев мое удивление, описывает внешность расплатившегося, всё встает на свои места.

Счета оплатил Пахомов.

Глава 17

На следующее утро на работу я прихожу невыспавшаяся. Пол ночи ворочалась в постели, слыша, как за стенкой храпит сын. Когда жил с нами, я такого не припомню, а сейчас каждый его вздох был для меня каторгой, от которой я не могла избавиться.

Из дома я убежала раньше всех, пока еще не встала даже свекровь. Обычно она просыпается к семи, но в этот раз спит даже в восемь, когда я выхожу из дома.

Откровенно говоря, я просто сбегаю в офис, не желая с утра пораньше портить себе настроение разговорами о вчерашнем и недовольной физиономией жены сына Сони.

Даже не представляю, как мы все втроем уживемся, когда свекровь уедет. Даже перед ней она не пытается сделать благовоспитанное лицо и всем видом демонстрирует, что старуха ей крайне неприятна.

Вчера, не успели мы приехать домой, как Соня попыталась заставить нас помогать Мише разгружать вещи, но мы с Зоей Елисеевной только удивленно переглянулись и лишь пожали плечами, не имея сил спорить или ругаться. Просто ушли в дом, не собираясь таскать тяжести.

– И куда наши глаза глядели? – хмыкнула тогда моя свекровь, удивленная не меньше меня тем, что молодая девчонка, у которой молоко на губах не обсохло, хотела заставить пожилую женщину и беременную в возрасте таскать тяжести.

Благо, Миша этого не слышал, так что скандала на ночь глядя не произошло, а спустя час мы все пошли спать. Сын взял выходной в своей автомастерской, чтобы разобраться с мебелью и вещами, а Соня, как оказалось, взяла отпуск в своем салоне красоты, так что они оба весь день будут дома.

Понадеявшись, что вернусь к вечеру в чистый и убранный после переезда дом, выкидываю мысли о даче и сосредотачиваюсь на работе.

Несколько раз прохожу мимо кабинета нового прокурора, но секретарша каждый раз говорит, что он еще не появился на рабочем месте. Сжимаю в кулаке несколько купюр, чтобы вернуть ему долг, и Любовь Станиславовна уже с подозрением косится на меня, опытным глазом подмечает, что я к нему хочу попасть совсем не по рабочему вопросу.

Но я каждый раз ухожу, делая вид, что она не видит меня насквозь, так как делиться сплетнями про себя же не собираюсь.

– Варвара Леонидовна? – раздается удивленный голос сзади, когда я уже хочу в очередной раз уйти к себе в кабинет.

Тихон Авдеевич, появившийся за моей спиной словно из ниоткуда, выглядит до неприличия бодрым и ухоженным. Ни щетины, ни кругов под глазами, ни обеспокоенности на лице. Вот уж кто явно не страдает от лишних переживаний и умеет держать эмоции под замком.

Мужчины. Что с них взять.

– Доброе утро, Тихон Авдеевич, я как раз к вам.

Я киваю и кошусь взглядом на секретаря, которая навострила уши. Поглядывает на нас заинтересованно, но Пахомов тоже не горит желанием стать достоянием местных сплетен и приглашает меня к себе в кабинет. Закрывает за нами плотно дверь, когда мы оказываемся внутри, и я решительно иду к стулу.

Хочется присесть, да и мне не двадцать, чтобы протягивать ему наспех купюры и убегать в порыве стыда обратно к себе в норку.

В конце концов, мы взрослые люди, и я сумею убедить его не распространяться о вчерашнем инциденте и постараться его забыть.

Он ведь и сам в этом заинтересован.

– Что это? – вздергивает он бровь, когда садится напротив и опускает взгляд на купюры на столе, которые я ему протянула.

– Деньги за больницу. Мне сказали, что это вы оплатили счета.

Пахомов какое-то время смотрит на купюры, затем на меня, а после качает головой.