Читать книгу 📗 "Дочь майора Никитича (СИ) - Липницкая Ольга"
Хотя большинство машин беспрепятственно продолжали движение. После осмотра.
– Счастливого пути, извините за беспокойство, – салютовали водителям проверенных транспортных средств мужики с квадратными подбородками и проницательным взглядами.
И снова взмах жезлом, жест, указывающий на обочину…
Машина за машиной, машина за машиной…
Особое внимание к тем, где за рулем женщины, к тем, где на заднем сиденье видны детские кресла…
– Что происходит! – возмутилась очередная дамочка на ярко-красной мазде, – Почему останавливаете, у меня ребенок плачет, не видите что ли?
Молодой парнишка в пиджаке внимательно осматривал салон.
На заднем сиденье действительно в автокресле заливался младенец. Один.
На заднем.
– А чего не на переднем сиденье люльку установили? В вашей машине же подушка безопасности отключается. Удобнее же, когда рядом.
Дамочка побледнела, распахнула глаза:
– Как муж установил, так я и поехала! Вы долго издеваться будете?
– Да вы успокойте малыша, – миролюбиво предложил молодой парень, сам не так давно ставший отцом.
– Его сейчас не успокоишь, ему подгузник надо менять!
Она огрызалась, судорожно сжимая руль, но не делала ни малейшей попытки дотронуться до своего рыдающего ребенка.
Мужчина в черном пиджаке медленно выпрямился. Его проницательный, холодный взгляд скользнул с разгневанного лица матери на красное от плача личико младенца. Что-то здесь не сходилось.
Парнишка, досматривающий мазду, поднес к губам рацию:
– Александр Дмитриевич, – обратился он своему начальнику, – А детей могли разлучить? Разнести по разным машинам?
Глава 24
Крик «НАШЛИ» и майор Соколовский ворвались в кабинет следователя одновременно.
– Андрей!
Марийка не пошла… Она бросилась на грудь мужу, хватаясь за его рубашку, как за спасательный круг.
– Родная, – стиснул ее Никитич, – Прости, родная… Я…
– На Волоколамке, – резко выкрикнул Евген, – Выезд по дублеру. Около заправки! – четко повторял за телефоном нынешний воспитатель детского сада, а в прошлом – один из лучших бойцов спец подразделения.
– Боже, – выдохнула Марийка, бросившись к дверям.
– Куда? – попытался остановить то ли свидетельницу, то ли потерпевшую, то ли обвиняемую в чем-то лейтенант Сидорин.
Но тут же получил такой гневный взгляд, что забыл, кажется, не только собственное имя, но самое святое для всех работников органов – Устав!
Марийка же, сметая все и всех на своем пути, неслась к выходу.
– Андрей! Быстрее! Они… Он… Она…
Женщина задыхалась, хваталась за стены, чтобы не упасть, захлебывалась слезами…
Никитич, стиснувший зубы, молча подхватил ее, прижал к себе…
Узко было. На руки не поднять. Он приобнял ее, пряча у себя подмышкой, почти вынес на улицу…
– В машину! – скомандовал он зачем-то Евгену, который и так уже распахнул дверь внедорожника.
Марийка, не помня себя, села на заднее сиденье, и…
– Здравствуйте… – еле слышно поздоровалась с ней испуганная казашка…
.
А на Волоколамском шоссе тем временем яростно бесилась пергидрольная блондинка из мазды.
– На каком основании? Что, вообще, происходит! Я что, должна с собой свидетельство о рождении возить?
Женщина была цветом уже почти, как ее автомобиль…
– Не трогайте ребенка! – проорала она в адрес молодого парня, попытавшегося достать из люльки младенца.
Мужчина ее крик полностью проигнорировал, уверенно поднял кричащего кроху, чуть покачал.
Малышу этого хватило, чтобы сначала, квакая, вздохнуть, потом, всхлипывая, чихнуть и… успокоиться.
– Положите ребенка! Я что, должна полицию вызывать? – побагровела женщина.
– Не надо никого вызывать, – спокойно отозвался мужчина в черном пиджаке, – Вон они, уже сами едут, – кивнул на сопровождающую Никитича машину полиции…
И тут с женщиной произошла разительная перемена. Она не просто побледнела, она посерела, как пепел. Ее глаза, еще секунду назад полые ярости, стали стеклянными от паники. Она странно, по-куриному дернулась, бросив взгляд на ребенка, на полицию, на поток машин… И рванула. Резко, с места, не глядя, бросилась через три встречные полосы, прямо под клаксоны и визг тормозов.
– Держи ее! Колян! – рявкнул тот, что держал младенца, но его напарник уже действовал на опережение.
Спортивный, мускулистый мужчина кинулся за истеричной бабой, как пантера. Он не побежал прямо, а метнулся по диагонали, отрезая путь к отступлению, обходя тормозящую иномарку. Еще рывок, и его железная хватка сомкнулась на женском запястье. Дамочка с визгом попыталась вырваться, но боец, используя ее же инерцию, плавно и жестко ее зафиксировал и опрокинул.
– Вы мне нос разбили! – орала женщина, впечатанная лицом в асфальт.
Но ее уже никто не слушал.
Машины сигналили, мужчины орали, сирены выли…
И только младенец, наконец оказавшийся в теплых руках, довольно сопел…
.
– Женечка! – этот крик вырвался из самой глубины души, когда машина еще не успела полностью остановиться.
Марийка буквально выпрыгнула из салона, не видя, не слыша и не чувствуя ничего вокруг. Она не знала, кого нашли. Но вариантов было мало. Это должен был быть Женечка. Или… Женечка.
– Крошечка моя, лапочка, котичка… – бормотала она, подбегая к группе людей у служебного внедорожника.
Ее трясущиеся, почти не слушающиеся руки сами потянулись к маленькому, завернутому в темный пиджак, свертку. Она взяла его, на мгновение замерла, вглядываясь в личико, принюхиваясь к знакомому, родному запаху…
– Что, не ваш? – дрогнувшим голосом спросил боец, увидев ее окаменелое лицо.
Губы Марийки задрожали, и она, наконец, издала тонкий, сдавленный звук, похожий на писк раненого зверька:
– Наш… – она прижала ладонь к крошечной спинке, чувствуя под пальцами знакомые очертания. – Наша…
Прижалась щекой, распахнула губы в немом крике, провела рукой по тельцу младенца…
Это была Женечка. Девочка. Живая, невредимая.
И тут же, словно ножом, сердце пронзила вторая, леденящая мысль: сына тут не было.
Марийка прижала дочь к груди. И молча, не издавая ни стона, ни крика, рухнула на колени. Она согнулась пополам, уткнувшись лицом в теплый комочек, и ее плечи затряслись в беззвучных рыданиях. Это был крик всей ее души, который не мог найти выхода.
– Мария! – дернулся к ней Никитич, сам бледный, с перекошенным от боли лицом, он опустился перед ними, пытаясь обнять их обеих – и жену, и дочь. – Мария, встань. Мы найдем. Я обещаю тебе, мы найдем его.
– Если бы не я… – выдавила из себя Марийка, – То наш мальчик…
Никитич не выдержал, скривился, резко отвел взгляд в сторону, зажмурившись, чтобы не расплакаться самому.
Вокруг царила тягостная, неловкая тишина, нарушаемая только всхлипываниями Марийки и приглушенным гулом магистрали.
– Так, – один из старших полицейских, человек с умными, уставшими глазами, аккуратно вмешался, понимая весь ужас ситуации, но вынужденный следовать инструкциям. – Мы… э-э-э… должны установить родство. Для протокола. Проще всего анализ ДНК. С кем будем делать? Чтобы -- кхм -- наверняка.
Марийка медленно подняла на него взгляд, полный такой животной паники и недоумения, что у того сердце екнуло. Она посмотрела на мужа, ища в его глазах поддержки, ответа, какого-то чуда.
Андрей поджал губы, опустил подбородок. Его лицо было жестким, но абсолютно спокойным. Он выпрямился во весь свой рост, и его голос прозвучал властно и ясно, разрезая напряжение:
– Вот с ней.
И прежде чем кто-либо успел что-то понять, он развернулся к своей машине, распахнул дверцу и практически вытащил наружу молоденькую казашку.
Глава 25
Мазок взяли у непонятной напуганной казашки.
Только вот ребенка ей не отдали.
Марийка прижимала девочку к своей груди и медленно качалась, глядя в одну точку.
