Читать книгу 📗 "Развод в 45. Я не вернусь (СИ) - Невинная Яна"

– А кто ты? – удивилась я, уставившись на него.

Он не астматик! Вот это новости!

Он только глянул на меня зло и отвернулся, потом на выдохе вернул ко мне взгляд.

– Я слежу за здоровьем… – пробормотал он, но тут же осекся.

Глянул на меня с обвинением, которое я четко считала в его злых глазах. Он не хотел, чтобы я напоминала ему о болезни, которую он всю жизнь пытался игнорировать. Как и о том, что это я следила за его здоровьем. Я, а не он.

– Что ты так смотришь? Я спортом занимаюсь… я…

Сложив руки на груди, я кивнула, смерив его неприязненным взглядом:

– На Верочке, ага! И это перед ней ты пытался скакать здоровым козликом! Она вообще знает, что у тебя астма? Или ты благоразумно умолчал о ней, чтобы не испортить картинку идеального самца?

Я угадала. Конечно, угадала.

Он просто не взял ингалятор с собой – не дай бог, юная и здоровая любовница найдет его в кармане и спросит, что это такое. Он предпочел скрыть хроническую болезнь. Болезни в его новой жизни места не было.

До чего же это противно…

– Она мне не любовница! – взорвался Алексей и, надув щеки, сделал ко мне пару шагов. Склонился надо мной.

– Это просто интрижка! А ты… раздула… Черт! Ты хоть поняла, что ты сделала? Оно бы всё само сошло на нет… Работали бы дальше, как работали! Нет, Лидочке надо было всех на место поставить! Прийти и испортить всё, что я строил!

Я только усмехнулась и качнула головой.

– Ты строил… Да, действительно интересно, – проговорила я, понимая, что ничего нового уже не услышу. Он упрямо держался своей версии. Версии, где прав он, а я – просто неудобное препятствие. И с нее он не сойдет, что бы я ни сказала.

Когда люди идут к своей цели, они способны убедить себя в чем угодно. Выгородить себя, обвинить других в том, что мешают. Не понимают. Они верят только в свою правду. И не будут слушать ничьих доводов. Даже если в глубине души понимают, что могут творить что-то нехорошее.

Разве это хорошо – предавать жену? Иметь связь на стороне?

Но Алексей решил, что ему можно. Потому что я отдалилась.

Разве хорошо воровать чужой труд?

Но и здесь он не считал себя виноватым – цель оправдала средства. И гранты для университета могли стать неплохой платой за то, чтобы обмануть жену и выдать ее труд за свой.

И ведь он сам во всё это поверил. Поверил в собственную невиновность.

Так сильно, что уже не отличал, где правда, а где удобная выдумка.

Алексей долго готовил свой триумф, а теперь…

– А что же случилось? – тихо спросила я, чуть наклонив голову. – Почему теперь вы больше не любовники? Что, муж Веры запер ее дома? Или у вас совесть вдруг проснулась?

– Не язви. Тебе не идет, – буркнул Алексей и пошел к окну, где тяжело оперся раскрытыми ладонями в подоконник и какое-то время смотрел в окно.

Долго молчал. А я просто уставилась ему в спину. Когда-то я могла подойти. Обнять его. Прижаться к сильному телу. Когда-то…

Но теперь он больше не мой…

Не мой Лёша! Он был родным, а стал совсем чужим.

Любовь умерла. И уже не воскреснет.

– Вот что, Лида, – сказал он, когда повернулся ко мне. – Я тебя знаю. Ты не простишь. Измену не простишь. Ты слишком правильная. В твою систему ценностей мой… грешок… явно не уложится.

– Интересная характеристика… – протянула я с усмешкой. – То есть не таким правильным женам, как я, изменять можно?

– Лид, ну хватит! – устало выдохнул он и потер лицо рукой. – Имей совесть. Я после больницы. У нас важные дела. Нам надо к ректору.

– Ты меня не понял? – вскинула я бровь. – Я никуда не поеду. По крайней мере, не на твоих условиях. Если я и поеду, то войду в кабинет одна. И буду объясняться с ректором напрямую. Без твоих выкрутасов и нелепых оправданий.

– Вот ты какая, – сощурился Алексей. – Правильная до оскомины. Ледышка. Рыбина. А потом удивляешься, что я искал тепла на стороне.

– Да и пожалуйста, – ответила я спокойно, стараясь всеми силами не показать, как ранят его слова. Не дам ему увидеть, как мне больно. – Только вот твоя “интрижка” слишком глубоко влезла в нашу жизнь. Слишком глубоко, чтобы это можно было назвать легкой шалостью.

– Что? О чем ты? – он уставился на меня с непониманием, будто я заговорила на другом языке.

Я выдержала паузу. Задержала дыхание, а потом спросила:

– А ты что, не в курсе, что твоя Верочка помогла нашей Алине сделать аборт?

Алексей не реагировал. Так долго, что мне даже показалось, что эти слова я произнесла только в своем воображении. Он просто стоял и молча на меня пялился. Открыл рот, закрыл, потом тихо выпустил из себя воздух и, наконец, просвистел сквозь зубы:

– Ты это придумала… Не может быть такого…

– Я придумала? Зачем бы мне это?

– Откуда я знаю? – зашипел он. – Это тебе Алина сказала?

– Да, – скорбно произнесла я, и эта боль продолжала грызть меня изнутри

Боль за нерожденного ребенка, боль из-за отсутствия откровенности, боль и обида из-за всех тех страшных слов, которые сказала мне дочь.

Алексей снова задумался. Он отвернулся, побледнев, а потом вдруг вскинул руку и посмотрел на часы.

– Ладно, Лида, поехали, одевайся.

– Что? – Я не поняла. – Куда одеваться? Куда ехать? Ты хотя бы слышал, что я тебе сказала?

– Да, я слышал. Наша дочь сделала аборт, по твоим словам, и, также по твоим словам, ей помогала Вера. Прежде чем что-то предпринимать, эту информацию нужно проверить.

– Ты мне веришь?..

– Да дело вообще не в этом, Лида! – взорвался он. – Ты хоть понимаешь, что стоит на кону?

– Я тебе рассказываю о том, что наша дочь избавилась от ребенка и даже не сказала нам об этом, а ты говоришь о своей карьере?

– Лид, ну ты же умная женщина, прекрасно понимаешь, как расставлять приоритеты. Что мы сейчас сможем сделать с тобой, стоя в этой спальне и переливая из пустого в порожнее? Приди ты в себя! Алины здесь нет, обсудить мы с ней ничего не можем. Да и аборт уже сделан! Ребенка же обратно не засунуть! Я так понимаю, мать ничего не знает? – уточнил он деловито, нахмурился задумчиво.

Значит, и правда заинтересован в этом вопросе и действительно ничего не знал. Но до чего же циничен. До ужаса хладнокровен. И с этим жестоким человеком я прожила двадцать пять лет?

И как, оказывается, интересно. У любовницы есть от него секреты. Слишком значимые секреты.

– Нет, она ничего не знает, – пролепетала я, плохо осознавая, что говорю.

Настолько сильно ушла в свои мысли. Я не могла поверить, что муж упал еще ниже в моих глазах. Он так спокойно обсуждал то, что должно было его потрясти до глубины души. Но этом фоне всё остальное даже как-то меркло.

И если бы…

Если бы я допустила возможность простить его за измену.

И за воровство работы.

Я ни за что бы не смогла простить отца за такое равнодушие к дочери.

– Но тем более, если мама ничего не знает, как я могу позвонить Алине и разговаривать с ней на этот счет? – рассуждал он пугающе здраво. – Она же обязательно выдаст тебя реакцией. А если мать будет рядом, она точно спросит, что происходит. Ты же знаешь мою мать! Она всё время старается взять всё под контроль! Но сейчас не это важно.

Он пригвоздил меня взглядом к полу и сурово произнес:

– Мы должны поехать и спасти нашу репутацию!

Глава 18

И всё-таки я решила поехать в университет. Ради правды и справедливости. Но едва мы вошли в кабинет ректора, как я поняла, что ситуация разворачивается не в мою пользу.

Мужчины поприветствовали друг друга как хорошие приятели. Алексей опередил меня и первым уселся напротив ректора, с непринужденной уверенностью человека, который ничего не боится. Он был здесь не гостем, а будто бы даже хозяином этого кабинета.

Выходит, Алексей времени не терял и стал своим за время моего отсутствия.

Я же немного замялась в дверях и, что убавило мне очков.

В кресле у окна сидел Михаил Петрович Дятлов, спокойный, суховатый человек, всегда сдержанный, придерживающийся правил.