Читать книгу 📗 "Прощай, неразделённая любовь (СИ) - Галс Марина"

«Ничего удивительного, что у него теперь слипаются глаза, — от бессилия я сжала кулаки. — Наверняка, эта грудастая обольстительница не давала ему сомкнуть их ни на минуту всю ночь!»

Хотелось послать его подальше, швырнуть в лицо: «Сам слетай за своим кофейком!»

Но вместо этого я послушно развернулась и отправилась готовить кофе. Крепкий, горячий и обязательно без сахара. Как он любит.

***

— Так что ты хотела сказать? — спросил Соколов, с наслаждением потягивая маленькими глотками крепкий кофе из белой фарфоровой чашки. Его взгляд скользнул по моему лицу, пытаясь уловить малейшую подсказку. — Возникли какие-то проблемы с документами? Или, может, кто-то из наших клиентов чем-то недоволен?

— С документами и с клиентами всё хорошо, и вообще все дела приведены в полный порядок, — заверила я, внутренне собираясь перед решительным «броском». — Отчёты подготовлены, претензий нет.

— Тогда что? — выпучил он свои выразительные серые глаза, в которых мелькнуло нетерпение. — Краснова, кончай, интриговать! Говори прямо! Ты же прекрасно знаешь, что у меня дел невпроворот!

Я сделала глубокий вдох, чувствуя, что меня понемногу охватывает паника.

— Я увольняюсь, Иван Александрович, — разом выпалила я, решив, что моя заранее заготовленная речь будет абсолютно ни к чему.

Зачем выворачивать перед ним свою душу? Ему ведь абсолютно всё равно.

— Что-о?! — поперхнулся от неожиданности Соколов и с грохотом опустил кофейную чашку на стол, так что половина её содержимого выплеснулась прямо на папку с документами.

Не обращая внимания на растекающуюся по столешнице тёмную лужицу, босс быстро поднялся со стула и подошёл ко мне.

— Светланка, ну что за бред? — Его пальцы нежно коснулись моих волос, поправив выбившуюся прядь, и от этого прикосновения по спине пронёсся лёгкий холодок. — Ты что, из-за кофе обиделась? Ладно, прости! Обещаю, что больше никогда не обращусь к тебе с подобной просьбой.

Его голос звучал так мягко, так заботливо, что я на мгновение засомневалась: «А может, зря я всё это затеяла? Может, стоит всё переиграть, пока не поздно?». Но перед глазами тут же всплыла утренняя сцена, которую наблюдала не только я, но и добрая половина нашего офиса. Соколов любил выставлять напоказ свои достижения на любовном фронте.

— Мне не сложно приготовить для вас кофе, и я вовсе не обиделась. Вам не нужно извиняться. — Неверным движением я извлекла из своей папки лист с заявлением и вручила его боссу. — Я просто хочу уволиться.

— Нет, нет, нет, — замотал он головой, отстраняясь. — Этого не может быть! Мы же столько времени работали с тобой душа в душу! Должна же быть какая-то причина! Я что, завалил тебя делами сверх меры? Или зарплата не устраивает? Или, может, хочешь карьерного роста? Давай, сядем, всё обсудим!

Иван легонько подтолкнул меня к креслу, положив руки на плечи. Усадил на мягкое кожаное сиденье и опустился рядом на широкий подлокотник так близко, что я почувствовала дурманящий аромат дорогого одеколона. Его указательный палец подцепил мой подбородок и плавным движением поднял голову вверх.

Глаза Соколова встретились с моими глазами.

— Света, ну скажи, в чём дело? Почему ты решила уйти? Поговори со мной.

От непривычной близости его тела я готова была растаять, но снова вспомнив грудастую утреннюю блондинку, быстро взяла себя в руки.

Не стану я с ним откровенничать! Всё равно сегодня ночью он опять окажется в постели с этими «буферами».

Зачем ему знать о моих чувствах, если его интересуют только те девушки, у которых больше форм, чем мозгов?

— У меня личные обстоятельства, Иван Александрович, — с трудом выдавила я под давлением его пристального взгляда. — Подпишите, пожалуйста, заявление.

Соколов поднялся и начал нервно мерить шагами периметр своего кабинета, сжимая виски ладонями.

— Ладно, не хочешь, не говори, — он раздражённо провёл рукой по волосам. — Только не надо втирать мне про личные обстоятельства! У тебя и парня-то, наверное, никогда не было! Ни разу не видел, чтобы ты с кем-нибудь встречалась.

«Так вот, что ему, оказывается, надо! — что-то горько ёкнуло внутри меня. — Видеть рядом со мной другого парня! А я-то, дура, столько слёз пролила из-за него, столько времени напрасно потеряла!»

— Подпишите заявление, — упрямо повторила я, глядя в огромное панорамное окно кабинета. На его глянцевой поверхности отражалась моя тонкая фигурка с горестно склонённой головой.

Соколов, сжав челюсти, размашисто чиркнул свою подпись под заявлением и вложил его в мои ладони.

— Держи, — на мгновение он придержал бумажный лист, и в его голосе вдруг прозвучала обида. — Если передумаешь, возвращайся. У тебя есть три дня. Потом приму на твоё место кого-нибудь другого.

Я кивнула и молча покинула его кабинет.

Но про себя уже решила: «Иван Александрович ещё обязательно увидит меня с другим парнем. И тогда мы посмотрим у кого из нас более бурная и насыщенная личная жизнь».

Глава 3

Три дня! Всего три дня понадобится Соколову, чтобы полностью вычеркнуть меня из своей жизни. Три коротких, безразличных дня, и я стану для него пустым местом. Превращусь в ничто. Будто никогда и не было меня рядом.

А я?

Сколько времени потребуется мне, чтобы перестать вздрагивать от каждого звонка, надеясь услышать в трубке голос босса? Когда, наконец, я смогу подумать о Соколове без этого глупого, предательского замирания сердца?

Сколько ночей я проворочаюсь без сна, прежде чем его образ навсегда сотрётся из моей памяти?

Так, сколько же для этого нужно?

Неделя? Месяц? Год? Или… никогда?

А, может, я и не должна забывать? Может, воспоминания — это единственное, что останется у меня от него? Не любовь, не ненависть, а просто привычка страдать?

Ведь если однажды я проснусь и пойму, что даже не вспомнила его лицо, не покажется ли мне, что я предала саму себя?

Значит, вопрос не в том, когда я забуду , а в том, когда, наконец, захочу забыть...

Захочу понять, что на Соколове свет клином не сошёлся.

***

Но, как бы то ни было, назад дороги больше нет. Что сделано, то сделано.

С вымученной улыбкой на лице я попрощалась с коллегами. Улыбка эта была натянутой и такой же фальшивой, как моё внешнее спокойствие. Мои пальцы судорожно сжимали картонную коробку с вещами. Она была до странного лёгкой, полупустой, будто и правда за время работы здесь я не обрела ничего по-настоящему ценного.

Ничего, что бы захотелось забрать с собой.

Тишина в офисе была неловкой и тягостной. Коллеги осторожно переглядывались. Кто-то нервно постукивал карандашом по столу, а кто-то делал вид, что с головой погружён в работу, лишь бы не встретиться со мной глазами.

— Ну, удачи, тебе Свет, — буркнул системный администратор Илья невесело, даже не поднимая головы от монитора.

— Возвращайся, если что, — поспешно добавила младший юрист Елена, и её взгляд неловко скользнул куда-то в сторону, будто она сама не верила в то, что говорила.

Они знали. Конечно, знали, почему я ухожу. Их сочувствующие взгляды, сжатые губы, натянутые улыбки — всё это говорило, куда громче слов. И без лишних напоминаний было понятно, что истинная причина моего увольнения для большинства коллег не является секретом.

В нашем небольшом коллективе невозможно было скрыть ничего. Всё, как на ладони.

Особенно то, как я замирала, когда Иван проходил мимо, как мои плечи непроизвольно напрягались, а дыхание становилось чуть чаще. Да, и мои глупые, наивные взгляды, украдкой бросаемые в сторону его кабинета, были уж слишком красноречивы.

Казалось, мои чувства были заметны каждому сотруднику в нашем офисе, кроме того, кому они были адресованы на самом деле.

Я в последний раз подошла к своему рабочему столу, провела ладонью по его поверхности, ощущая под пальцами холодный пластик. Ещё раз проверила выдвижные ящики. Они были пусты, как и моя душа сейчас. Всё, что оставалось, это пара скрепок, забытая ручка и начатая пачка бумажных носовых платков. Пусть остаются!