Читать книгу 📗 "Запретная для авторитета. Ты будешь моей (СИ) - Младова Мила"

- Было два года со дня смерти Льва. Она пришла ко мне в комнату, пьяная до беспамятства, чтобы проверить, все ли у меня в порядке. Сказала, что беспокоится обо мне, и умоляла довериться ей. Я сказал ей, чтобы она уходила. А она просто расстегнула свое платье и спустила его на пол. Она была даже без нижнего белья.

Мои щеки вспыхнули от гнева.

- Отвратительно.

- Я сказал ей, что досчитаю до пяти, и если она не уберется, то я сам вышвырну ее.

- Но она попыталась еще раз, так?

Он кивнул.

- Пыталась из раза в раз. Например, в день похорон моего отца, ты можешь себе вообще такое представить?

Я ахнула.

- Да ты шутишь.

- Нет, не шучу. Дело не в том, что она отчаянно хочет меня или что-то типо того, Агата. Она пользуется практически каждым молодым парнем, который попадается ей на пути. Она стареет и ее это пугает до ужаса. Она ненавидит себя. Трахаясь с парнями на двадцать лет младше, она чувствует себя молодой. Я просто оказался рядом в те моменты, когда ей кто-то был нужен. Ей нужно лечить голову.

- Если она попробует еще раз, я сама ее изобью до полусмерти. Просто чтобы ты знал.

Он улыбнулся и поцеловал меня.

- Она не стоит того, детка.

- Ей не нравится, что ты со мной?

- Судя по тому, что рассказала мне Элеонора, она рада, что у меня кто-то есть. Как я уже сказал, Агата, она не хочет конкретно меня. В те разы, когда она приставала ко мне... она никогда не хотела именно меня. Ей просто необходимо чувствовать, что ее еще может хотеть кто-то помоложе. Это было из-за ее собственной неуверенности и беспокойства по поводу возраста.

- Я все еще думаю, что она извращенка, что, наверно, звучит странно от человека, мать которого вышла замуж за заключенного убийцу, - я посмотрела в сторону моря, когда услышала девичий крик, за которым последовал громкий всплеск. Вынырнув на поверхность, девушка посмотрела на своего смеющегося парня. Я ей сочувствовала, потому что Герман поступил со мной точно так же.

- Кстати, о родственниках... Звонила Элеонора. Адрес электронной почты не поможет нам найти преследователя.

Я нахмурилась.

- Почему?

- Она отследила IP-адрес до Польши. Очевидно, Ивана там нет. Элеонора подозревает, что он использовал прокси, чтобы скрыть свой настоящий IP и выдать ложный.

- Охренеть. Он намного умнее, чем я думала.

- Да, - согласился Герман. - Думаю, мы... - он прервался, когда зазвонил его мобильный телефон.

- Подожди секунду, - он встал с шезлонга, достал телефон и ответил: - Надеюсь, у тебя есть причина, чтобы названивать мне на отдыхе, - все его тело напряглось. - Что? Как, черт возьми, это можно было допустить? - долгая пауза. - Когда я вернусь в воскресенье, я ожидаю, что все будет улажено... Нет, какого хрена я должен возвращаться домой раньше? Я тебе для этого не нужен, - он вздохнул. - Просто исправь все, - с этими словами он закончил разговор.

Я поднялась с кровати и подошла к нему.

- Что случилось?

Его хмурый взгляд стал мягче, но выражение лица осталось каменным.

- Это не связано с твоим делом.

- Это связано с твоим проектом.

- Да, - ответ был коротким. Без эмоций. Метафорическая дверь захлопнулась, прекратив разговор и вытолкнула меня так резко, что я удивилась, что не отступила на шаг. Я почувствовала холод. Почувствовала себя отвергнутой и одинокой.

Я чуть не рассмеялся от горечи. Только что мы разговаривали - действительно, по-настоящему искренне разговаривали - и он смотрел на меня с теплом, способным растопить любые преграды. В следующую минуту в его глазах появилась дистанция и холодность, и, черт побери, я чуть не вздрогнула от этого.

- Мне нужно позвонить, - сказал Герман и ушел.

Я была слишком удручена, чтобы подслушивать. В тот момент мне было наплевать на его проклятый проект и не было никакого интереса узнавать, что там такое случилось. Хотела бы я сказать, что Герман мне тоже безразличен, но это было бы ложью.

Я свернулась калачиком на шезлонге со своей книгой, желая хоть ненадолго отвлечься. Но я обнаружила, что читала одно и то же предложение снова и снова; слова просто ничего не значили, я не могла их усвоить.

Я провела рукой по лицу, презирая Лику в этот момент. Моя интуиция подсказывала мне, что звонила она, и, честно говоря, меня бы не шокировало, если бы я узнала, что она специально что-то испортила в стервозной надежде, что мы прервем наш отпуск или, по крайней мере, ей удастся его испортить.

Прошло несколько минут, прежде чем Герман снова появился на горизонте. Смахнув с лица все эмоции, я подняла глаза от книги, которую не читала. Выражение его лица оставалось холодным, взгляд по-прежнему ледяным.

- Я не хотел, чтобы нас беспокоили во время отдыха, - сказал он. - Прости, что так случилось.

Возможно, он действительно сожалел об этом, но внешне это было непонятно. Слова прозвучали скорее как формальность. Я пожала плечами и сказала:

- Ты не виноват, - промямлила я и опустила глаза в книгу. - Я хочу немного почитать.

- Эй, посмотри на меня, - с внутренним вздохом раздражения я послушалась. В его глазах появился какой-то огонек, но это было далеко не тепло.

- Не отстраняйся от меня, Агата.

У этого говнюка хватило стыда сказать мне такое. Я старалась вести себя спокойно, не желая, чтобы он видел, как мне больно.

- Это не я отстраняюсь. Это ты хочешь отдалиться, Герман, - а потом я снова отвела взгляд.

Он выругался под нос и снова вышел.

Глава 24

- Боже мой, ведет себя как ребенок, - прошипела я, приходя в ярость от ухода Германа. Если кто и имел право на то, чтобы в порыве гнева уйти, так это я. У меня было искушение просто взять свои вещи и вернуться в номер. Но почему я должна прерывать свой отдых? Почему я должна ограничивать себя только потому, что он повел себя как придурок? Я не собиралась позволить ему - и, как следствие, Лике - испортить мой отдых.

Но я не могла просто сидеть и читать. Нет, я была слишком зла. Слишком полна беспокойной энергии, которая побуждала меня подняться и бежать куда-нибудь.

Закрыв книгу, я надела сланцы и направилась к воде. Может быть, раздражающее трение песка отвлечет меня от того, как я была зла на Германа.

Оставив обувь у берега, я зашла в море. Холодное. Я вздохнула, когда вода коснулась моей кожи. Я не заплывала далеко; пальцами ног я чувствовала песчаное дно моря. Вокруг меня парочки обнимались и тихо разговаривали - мы с Германом вели себя точно так же всего пару часов назад. Как, черт возьми, мы оказались в тысяче эмоциональных километров друг от друга за считаные секунды?

Когда я пошла обратно в беседку, то заметила, что Герман вернулся и сидит на своем шезлонге, не сводя с меня глаз. С его стороны было мудро не присоединиться ко мне в воде. Мне нужно было время, чтобы побыть одной, и я подозревала, что он знал об этом.

Я поднялась и прошла прямо мимо него с гордо поднятой головой. Я не удостоила его даже беглым взглядом. Да пошел он к черту.

Я достала из холодильника бутылку воды. Несмотря на то, что моя кожа остыла после плавания, бутылка все равно казалась ледяной. Когда холодная жидкость скользнула в горло, я почти вздохнул от удовольствия. Затем я почувствовала тепло его тела у себя за спиной и с трудом смогла не зарычать.

- Прости меня, милая. Я облажался.

- Нет, Герман, ты просто сделал то, что у тебя всегда хорошо получалось - закрылся от меня. Я уже привыкла к этому, - теплые руки обхватили мои бедра, а его подбородок уперся в мое плечо. - Я не отгораживаюсь от тебя. У нас был разговор о твоем отце и Яне. А потом я как будто с разбега врезалась в стену. Ты в одно мгновение из теплого стал ледяным. Полностью отстранился от меня одним словом. Ты делаешь так не в первый раз, и не в последний, но это всегда ужасно ранит меня.

Он повернул меня лицом к себе.

- Детка, - мягко сказал он. Его ладони коснулись моего лица. - Ты знаешь, я не хочу причинять тебе боль.