Читать книгу 📗 "Разведенка. Беременна в 46 (СИ) - Барских Оксана"

Кидаю взгляд на вход, раздумывая о том, что внизу сейчас сидит его любовница Ольга, которая как раз работает с нами в одной организации, так что его слова о принципах звучат по меньшей мере странно. Но я молчу, не собираясь уличать его во лжи, хотя немного становится неприятно.

– Но я уже слишком сильно увяз в нашей общей проблеме. Влад – ваш муж, а Марьяна – моя племянница. Как бы мы оба того не хотели, а закрыть на это глаза ни у кого из нас не получится.

По лицу видно, что Пахомову это всё равно не нравится, но он вынужден поднять важную для нас обоих тему. С одной стороны, я его понимаю, так как его душа болит за родную кровь, а с другой, мне категорически не по душе, что моя личная жизнь так плотно переплетается с работой, где я всегда чувствовала себя, как рыба в воде.

– К чему вы ведете, Тихон Авдеевич? – спрашиваю я, не выдержав длительной паузы. – Давайте без длинных предисловий, я сейчас не в том положении, чтобы так нервничать и ждать, чего вы хотите. Я понимаю, конечно, что Анна наверняка просила вас, чтобы вы уволили меня из-за того, что я открыла им с Марком глаза на порочность их дочери, но знайте, увольняться я не собираюсь. Я не просто так занимаю свое место и знаю свои права.

Я стараюсь говорить уверенно, но знаю, как всё может обстоять на самом деле. При желании, меня легко выдавить с моего места. Крыши у меня нет, заступиться за меня некому. Пусть у меня и есть друзья, но про связи Пахомова я, как и другие, наслышана прекрасно, так что не обольщаюсь и знаю, что, вздумай он меня по-настоящему убрать, сделал бы это с легкостью. Вот только что-то мне подсказывает, что он не такой человек, чтобы ради прихоти родственницы убирать хорошего специалиста с пути.

– Анну вы хорошо знаете, – слегка дергает губой Тихон и рассматривает меня с интересом.

– Мы знакомы много лет, даже дружили. Как мать, я ее понимаю. Будь я на ее месте, даже не знаю, как бы себя повела. Не каждый день узнаешь, что твоя дочь встречается с женатым мужчиной, который к тому же старше их с Марком.

В какой-то степени, если абстрагироваться от всей этой ситуации, то мне Аню жаль, как женщину. Я даже вздыхаю, подумав вдруг о том, что была когда-то в схожем положении.

– У вас вроде у самой двое детей, верно?

– Да, дочка и сын. Дочка…

Я замолкаю на несколько секунд и вздыхаю, но решаю продолжить, раз уж начала. Отчего-то с Тихоном я открываюсь, списываю это на то, что он единственный, кто из посторонних знает о том, через что я сейчас прохожу.

– Она вышла замуж за разведенца с двумя детьми-подростками. Не такой судьбы мы ей хотели, конечно, но в конце концов смирились. Не так страшно, конечно, если бы она вышла за пятидесятилетнего старого пня, но я бы предпочла для дочки ровесника без истории за спиной.

В конце я фыркаю, подумав о том, что мне стоило назвать так мужа в лицо. Он ведь и правда почти рухлядь по сравнению с Марьяной, как бы ни молодился. Вскоре ей предстоит узнать, что внешний лоск – наносной. Она не знает, что у Влада проблемы с печенью, пить ему категорически противопоказано, холестерин превышен, многие продукты есть нельзя, а уж о проблемах с сердцем и говорить нечего. Она даже не представляет, во что ввязалась.

– Можете не переживать, увольнять вас у меня и в мыслях не было, Варвара.

– Думаю, в семье у вас будут проблемы.

– Я взрослый человек, да и вы плохо знаете мою семью.

Он пожимает плечами, да и обеспокоенным не выглядит. Наоборот, кажется уж слишком спокойным.

– Аня – моя сводная сестра, – усмехается вдруг Тихон. – Моя мать вышла замуж за ее отца, когда Ане было семнадцать, так что с тех пор мы и родственники. Не сказать, что близки, но родня есть родня. Не обращайте внимания, если она вдруг свяжется с вами и станет угрожать семьей.

Я не задаю лишних вопросов, но становится чуточку легче, когда он дает мне понять, что вмешиваться ни он, ни другие их родственники не станут.

– Марьяна всегда была капризной и избалованной девчонкой, так что никто не удивится, что она связалась с женатым возрастным мужиком. Только Аня и Марк не видели все эти годы очевидного. Избаловали ее в край и спохватились, когда она пустилась во все тяжкие и принесла им подарочек, от которого у Марка явно на голове седых волос прибавилось. Хуже только было, когда она подцепила заразу от…

– Что? Вы знаете? – выдыхаю я, подавшись вперед. – Не думала, что Аня скажет вам, что у Марьяны – хламидиоз.

Воцаряется пауза. Слишком длинная, чтобы я не поняла, что сболтнула лишнее. Сглатываю, когда вижу прищуренные глаза Тихона.

– Еще раз. Что у Марьяны?

Голос его звучит уж слишком вкрадчиво. Пугающе. Аж мурашки по коже.

Вот черт. Неужели я сделала неправильные выводы?

Глава 24

Между мной и Тихоном воцаряется какая-то мертвая тишина, от которой мне настолько не по себе, что я продолжаю молчать. Даже не пытаюсь подобрать слова, чтобы как-то сгладить образовавшуюся между нами неловкость.

Делаю глоток чая, который успел остыть, так что пользуюсь тем, что могу занять руки чайником, наливаю чай в чашку медленно, чтобы хоть как-то отвлечься.

Руки слегка дрожат, выдавая мое нервозное состояние, но затем я выдыхаю и насилу успокаиваюсь, так как я ведь не виновата в том, что у его племянницы хламидиоз. Но всё равно продолжаю чувствовать вину, так как неправильно расценила слова Тихона и рассказала ему то, что ему знать не полагалось.

– Я думала, вы знаете. Вы ведь сами сказали, что Марьяна подцепила заразу, – произношу я, видя, как сильно хмурится Тихон. Видимо, злится, но я не могу понять, на что. Или на кого.

– Герпес.

– Что?

– Марьяна подцепила герпес на губе после поцелуев со своим однокурсником. Аня считала это величайшей трагедией и усиленно скрывала это от родственников. Они с Марком держали это в тайне и посадили ее даже под домашний арест, пока герпес не пройдет.

В этот момент, вопреки моим предположениям, Тихон перестает хмуриться и лишь качает головой.

– Вы меня весьма удивили, зато становится понятно, что за тайны мадридского двора развела Аня. По сравнению с герпесом хламидии – это бомба замедленного действия.

Тихон вдруг замолкает и смотрит на меня, слегка прищуривается, кидает взгляд на мой живот и поджимает губы, и у меня по коже проходят мурашки. Он наталкивается на неизбежную мысль, которая меня расстраивает, но я держусь, стараясь этого не показывать.

– Вы тоже?

Он снова кивает на меня, не говоря о заражении вслух, но я качаю головой.

– Нет. Надеюсь, нет.

Я не развиваю мысль и не говорю о том, что в понедельник мне нужно сдать анализы повторно. Ни к чему ему знать такие подробности, тем более, что я отчаянно надеюсь, что вторые анализы покажут тот же результат, что и первые.

– Чем старше детки, тем больше бедки, – хмыкает Тихон, и я немного расслабляюсь, чувствуя, как в воздухе уже не летает напряжение.

– Лучше и не скажешь, – вздыхаю я и отвожу взгляд к окну, бессмысленно наблюдая за движущимися машинами. – Ваши уже женаты?

Он долго не отвечает, так что я снова смотрю на него. Вид у него безэмоциональный, но в глубине глаз таится что-то такое, отчего мне кажется, что я сказала что-то не то.

– У меня нет детей, – отвечает Тихон, и неловкость между нами усиливается.

Я ощущаю себя не в своей тарелке, словно переступила через чужие личные границы и ворвалась за линию дозволенного, но кто же знал, что у него нет своих детей.

– Простите, я не знала.

В моем голосе звучит сочувствие, так как воображение подкидывает разные варианты, что с ними случилось, но все они упираются в трагедию. Видимо, мои мысли слишком хорошо отражаются в моих глазах, так как Тихон спешит разуверить меня, хотя мог бы и вовсе этого не делать.

– Не стройте догадок, Варвара, у меня никогда и не было детей. Я бесплоден. В детстве переболел свинкой.

С одной стороны, мне становится чуть легче, что никаких смертей не было, а с другой, еще более неловко, что я вынудила его признаться в том, в чем ни один мужчина признаться бы не захотел. Прикусываю губы, нервничая, и заламываю пальцы на коленях, пытаясь придумать, что сказать, чтобы сгладить ситуацию.