Читать книгу 📗 "Несмеяна для босса (СИ) - Амурская Алёна"

Неровный пузырчатый гул быстро нагревающейся воды кажется оглушительным. Нарастает, как моя воспрявшая надежда на новый чистый лист отношений между нами. Да так быстро, что, вдруг осмелев, я быстро спрашиваю:

- Артур, а ты можешь тоже думать только о настоящем? А наше прошлое как бы… стереть?

Он молча разворачивает мой стул вместе со мной, и перед моим носом предстает уютная чайная композиция - запотевшая от пара чашка и блюдце с печеньем. Только затем облокачивается о барную стойку и лаконично отрезает:

- Не могу. И не хочу.

- Почему..?

Стараюсь скрыть свое разочарование. Сосредотачиваюсь на чае, в котором плавает несколько листиков свежей мятной зелени, и отпиваю немного, чтобы спрятать расстроенное лицо.

- Там остались ценные воспоминания о той… кем я тебя считал.

- Аферисткой и врушкой? - криво усмехаюсь я.

- Яной Несмеяновой. Серьезной помощницей с выдающейся находчивостью, - поправляет Короленко. - Девушкой, которая заслужила моё уважение и симпатию.

Я вскидываю на него глаза, не уверенная, что правильно поняла его. Он упомянул только достойную сторону моей прежней личности…

- Зачем о ней помнить? Той девушки не существует, - тихо напоминаю ему.

- Не уверен, - Короленко внезапно поднимает руку к моему лицу и прикасается к уголку моих губ, заставив мое сердце сладко ёкнуть. - У тебя тут листочек прилип.

Он медленно снимает мятную зелень. Даже слишком медленно. Как будто ему хочется растянуть на максимальное время этот обоснованный повод прикоснуться ко мне. И в конце концов его рука зависает перед моими глазами, демонстрируя мне крошечный листик.

- Спасибо, - слабо улыбаюсь. - А я и не заметила. Совсем отвыкла настоящий чай пить. В доме у Медведских сиделка мне всегда заваривала в пакетиках. Наверное, это удобнее для всех.

- В пакетиках… - задумчиво повторяет он. Руку почему-то до сих пор не опускает, так и продолжает вертеть в пальцах листик мяты, глядя на меня. - Как тебе там жилось вообще?

Я неопределенно пожимаю плечами. Потом ловлю себя на мысли, что как-то нехорошо вот так холодно отзываться о чужом гостеприимстве и киваю более уверенно.

- Мне было комфортно.

По лицу Короленко проносится еле заметная тень.

- Комфорт всегда обеспечивается окружением. Медведские тебе понравились? Кто-то конкретный..?

Странным образом наша мягкая философская беседа вдруг начинает напоминать допрос.

Я смотрю на него, затаив дыхание.

Удивительное дело - чужие попытки контролировать мою жизнь всегда воспринимались мною в штыки, с огромным внутренним отторжением… натерпелась и от Германа в свое время, и от его прихвостней. Но только не тогда, когда дело касается моего босса. Эта бесконечная лояльность к нему остается без изменений.

Так что… если это допрос, то пусть допрашивает, пусть!..

Большего счастья, чем его даже такое вот контролирующее внимание ко мне, сейчас и представить не могу. Тем более, если он вроде как и не на меня злится. Возможно, на Яра Медведского с его дурацкой привычкой сидеть на моей кровати в присутствии Короленко.

Самое главное - выключить ежика в тумане и по возможности всегда давать ему однозначные ответы. Прояснять всё по максимуму, даже если Короленко спрашивает обобщенно. И тогда, может быть…

Качаю головой и твердо говорю:

- Нет. Я благодарна им за гостеприимство, но в личном смысле мне никто не нравится.

Сощурившись, Короленко коротко барабанит пальцами по барной стойке. Его собственная чашка с чаем, которая так и осталась нетронутой, медленно остывает рядом. Прекрасный аромат мяты витает в воздухе между нами.

- А как насчет молодых людей? - безжалостно уточняет он, даже и не пытаясь как-то обосновать причину своей напористости. - У тебя вообще кто-нибудь был?

Я тут же безоговорочно принимаю правила его игры, как будто всё происходит в порядке вещей.

- Тоже никого, - отвечаю кротко.

- Почему? Ты молодая и симпатичная. Парни табунами должны за тобой бегать.

Насчет “бегающих табунов” я могла бы и поспорить. На мою обычную внешность молодые люди максимум заглядывались, не более. И только единицы решались на попытку сблизиться. Но я и до своей маскировки под парнишку-курьера всегда всех отшивала.

- Потому что… - не выдержав его острого взгляда, я опускаю глаза и принимаюсь водить указательным пальцем по скользкому ободку белоснежной чашки, - …все эти парни и в подметки не годятся одному-единственному мужчине. Я всю жизнь чувствовала это, даже не зная его.

После моего косвенного признания сердце в груди начинает колотиться, как сумасшедшее. Руки начинают подрагивать, и я торопливо опускаю их на колени, чтобы спрятать нервозность.

Секунда… другая… третья…

Мой подбородок внезапно приподнимают, вынуждая посмотреть на собеседника. Как во сне, завороженно встречаюсь глазами с Короленко. Он медленно проводит подушечкой большого пальца вверх, к моим губам. Так мягко и задумчиво, что я слова больше вымолвить не могу.

Он понял, что это о нём. Да, он точно понял!

Но поверит ли..?

Чувствую, как его пальцы сжимаются на моем подбородке чуть крепче, и обессиленно опускаю ресницы.

- В глаза мне смотри, - властно приказывает он. - И назови его имя.

Я приоткрываю пересохшие губы… и вздрагиваю от жужжащей вибрации мобильника, который лежит на барной стойке. Дисплей высвечивает изображение хмурого Батянина.

Бросив туда короткий взгляд, Короленко дергает щекой и тут же убирает от меня руки. Звонок принимает незамедлительно. Сразу чувствуется, как он его уважает.

- Да, Андрей, - некоторое время молчит, внимательно слушая собеседника, затем спокойно комментирует: - Она сама может подтвердить все свои решения.

И передает трубку мне.

Правда, на его лице мне чудится промелькнувшая тень неуверенности, когда голос Батянина без обиняков интересуется у меня:

- Яна, ты сама захотела переехать к нему или он тебя заставил? Можешь отвечать честно при нем. Ничего не бойся.

Короленко молча поднимается.

Он отходит в сторону окна и стоит там, скрестив руки на груди, спиной ко мне. Его широкие плечи кажутся напряженными. Я глаз с них не свожу, вся дрожа от внезапно нахлынувшей сладости в сердце.

Возьми себя в руки, Яна… блин, отец же на связи!

Глава 32. Проблемная юница

- Сама захотела, Андрей Борисович, - я старательно откашливаюсь, уловив у себя предательскую хрипотцу. - Не было никакого принуждения. Мне дали выбор, и я согласилась.

Задумчивое молчание Батянина в трубке длится не дольше секунды. Затем я слышу его спокойный, но какой-то усталый вздох и отчетливое ощущение смирения с неизбежным в голосе:

- Как пожелаешь, Яна. Я этого пока не планировал, но раз уж Артур так опрометчиво вмешался и утащил тебя к себе, то я могу… м-м, пока неважно, - он обрывает себя, но мое воображение почему-то договаривает само потерявшиеся слова: “... и сам забрать тебя к себе ”.

Конечно, явных причин для подобного домысливания вроде бы нет. Если только Батянин и так не знает уже, что я его дочь… и по какой-то причине не посвящает меня в это. Но пока есть хотя бы малейшее сомнение, что я ошибаюсь, лучше помалкивать. В любом случае своего отца я знаю и понимаю гораздо хуже, чем Короленко. Опять же, эмоциональных качелей с последним мне и без того хватает - так что пусть остается пока в единственном приоритете для рискованных откровенностей.

В итоге, посомневавшись, я осторожно спрашиваю:

- У вас из-за моего переезда могут быть какие-то проблемы, Андрей Борисович? Мне очень жаль, если так…

- Скорее наоборот, - огорошивает Батянин. - Надежнее человека, чем Артур, в плане твоей защиты вряд ли можно найти. Но в прошлом я говорил с ним о тебе и полагал, что у вас слишком напряженные отношения. Так что своим решением ты облегчаешь мне жизнь. Я сейчас очень сильно занят другими задачами, - принимается он зачем-то информировать меня. - Помимо проблем с Германом, есть и хорошие новости. У моей матери наконец появился прогресс со здоровьем, и я пока отправил Ирину Константиновну в бессрочный отпуск. Чтобы она могла присматривать за ней вместо сиделки.