Читать книгу 📗 "Девочка, я тебя добью(сь) (СИ) - Кьяр Яра"
— Ир, ну я… — мямлит в ответ Олег, но мама его прерывает на полуслове.
— Я весь день пашу для чего? Чтобы потом выбрасывать деньги в мусорку⁈ От тебя вообще никакой помощи, только и умеешь, что в свои игрушки играть! Все, заколебал, разводимся!
Олег никак не реагирует на мамину угрозу, потому что слышит это ежедневно. Ну а маме давно пора понять, что эти слова не имеют никакого эффекта, и уже нужно либо смириться с натурой Андрея (которую она, видимо, не замечала до брака), либо уже по-настоящему развестись и перестать трепать всем нервы.
Встречать меня из комнаты прибегает брат:
— Привет, Нать! — на своем ломаном детском языке обращается он ко мне.
— Привет, — улыбаюсь брату и глажу его по светловолосой макушке. — Что, опять ругаются?
— Ага, — кивает он и тоже мне улыбается, не придавая значения ругани только потому, что слышит ее с самого своего рождения.
— О, ты приехала? — выглядывает из комнаты мама и торжественно заявляет: — А на ужин у нас сегодня только гречка! Олег спалил всю курицу!
— Да я уже услышала, — киваю в ответ и вздыхаю, ведь больше всего на свете терпеть не могу гречку, а запихать ее в себя могу разве что с подливкой от мяса.
— Работу сдала? — интересуется она, следуя за мной в ванную.
— Сдала, — отвечаю ей и включаю воду, чтобы помыть руки.
— И что тебе за нее поставили?
— Во-первых, за работу оценок не ставят. Ее либо зачтут, либо не зачтут. А, во-вторых… мам, ну откуда я знаю? Я ведь только сегодня ее сдала, еще проверить не успели.
— Не огрызайся с матерью! — мигом переходит она на крик. — Вырастила на свою голову!
— Да никто не огрызается, — отвечаю ей, пытаясь оправдать себя, но наперед знаю, что бесполезно это, особенно когда она не в настроении. — Я просто объяснила тебе, что еще не могу знать о результате.
— Значит плохо сделала, раз не знаешь! Если бы старалась, то была бы уверена в своих силах и результате!
В ответ ничего не говорю, лишь вздыхаю. Мало мне было, что ли, неприятностей сегодня?
Поужинав и помыв за всеми посуду, быстро доделываю задания и собираю сумку, а затем подготавливаю одежду на завтра. Заглянув в шкаф, нахожу на вешалке водолазку грязно-лилового цвета, которую вижу в первый раз.
— Это твоя? — спрашиваю у мамы, придя к ней в комнату и демонстрируя незнакомую водолазку.
— Нет, это я тебе вчера купила. Забыла сказать, — отвечает она, натирая руки кремом.
— Мам, ну я же просила, не покупай больше вещи без меня. В такой одежде никто из молодежи не ходит.
— А в какой ходят? В топиках с голым пузом? Или прозрачных блузках, в которых вся грудь наружу? — возмущается она.
— Да почему сразу наружу? — возражаю ей. — Есть ведь нормальные вещи, которые…
— А-а. Это, значит, ненормальная вещь? — фыркает она, вырывая водолазку из моих рук. — Ну и ходи, значит, в старье, пока мозгов не наберешься и не научишься понимать, где нормальная одежда, а где хлам помоечный. Я, между прочим, девятьсот рублей за нее отдала!
— Тогда просто верни ее в магазин, ладно? — вздыхаю я и быстро выхожу из маминой комнаты, пока не разразился очередной скандал.
Закрываюсь в своей комнате, выключаю свет и ложусь в постель, уткнувшись лицом в подушку. Слезы неконтролируемо рвутся наружу. Кажется, у меня больше нет сил терпеть все это.
Говорят, если ты не можешь что-то изменить, просто поменяй свой взгляд на происходящее. Но я не могу. Не могу поменять свой взгляд на все это. А потому остается лишь одно — набраться смелости и просто съехать из этого кошмара.
Глава 4
Утро проходит в обычном режиме с подъемом в пять утра и сборами в темпе вальса. Собираться приходится как всегда тихо, а ходить на цыпочках, чтобы, не дай бог, не разбудить маму.
Умываюсь, делаю себе бутерброды с колбасой, один из которых съедаю, запивая кофе, а еще два кладу в пакетик, чтобы взять с собой на обед. Пока иду к раковине, чтобы помыть чашку после себя, спотыкаюсь об машинку, которую бросил брат посреди кухни, и едва успеваю опереться на столешницу кухонного гарнитура, чтобы не упасть. Зато из руки выскальзывает кружка и в дребезги разбивается об ламинат.
Капец! Точно маму разбудила.
Только успеваю подумать об этом, как тут же слышу шарканье ног в тапочках, и на кухню входит мама. Ее заспанные глаза злющие-презлющие, будто я дом спалила, или что похуже.
— Ты издеваешься⁈ — рычит она, оглядывая пол, усыпанный осколками.
Мне бы начать убирать с пола, пока еще есть время, но застываю на месте как вкопанная, отчаянно желая превратиться в каменную статую или стать невидимкой.
— Нет, не издеваюсь, — мямлю я и мотаю головой из стороны в сторону. — На полу игрушка просто валялась, а я не увидела ее и споткнулась. Кружку вот разбила, хорошо хоть лоб не расшибла.
— Лучше б лоб расшибла, чем кружку разбила! — фыркает мама. — Может тогда научилась бы под ноги смотреть. А лучше бы сразу прибрала за братом игрушки, и вообще проблем бы не было!
— Так я ж говорю, не увидела.
— Не увидела она… Я еще могла бы полтора часа поспать, а из-за тебя вставать пришлось!
— Ну так иди ложись, пока еще есть время, чего ты, — пытаюсь успокоить ее.
— Я уже проснулась и снова уснуть не смогу! Спасибо, Настя, за доброе утро! — добавляет она напоследок, будто я специально все это сделала, и со злобным лицом уходит с кухни.
Заряд позитивной энергии с самого утра получен. Спасибо, мама!
Сметаю веником осколки с пола и смотрю на время: уже пять минут, как я должна была выйти из дома! Бегу в коридор, быстро одеваюсь, обуваюсь, подхватываю сумку и свернутый ватман с работой по начертательной геометрии, а затем выскакиваю из дома.
На улице сегодня сильный мороз, ладони мерзнут даже в варежках, но спрятать руки в карманы не могу, потому что приходится нести в них ватман. Вот купила вы себе тубус с веревочкой, повесила бы его на руку сейчас и не мучилась. Но, нет же, пожалела шестьсот рублей!
К счастью, успеваю на свой автобус, поэтому и на электричку добираюсь вовремя, даже билет успеваю купить. В вагоне привычная толкучка, и моя работа рискует быть помятой. Благо добрые люди помогают закинуть ее на верхнюю полку для вещей, потому что сама я до нее не достаю.
Не помять бы работу за целый день и донести ее на последнюю пару в первозданном виде. Препод по начерталке у нас просто зверь, заставляет перечерчивать все заново из-за каждой мелочи, даже если уголок листа помялся. А Андрею из нашей группы даже работу циркулем проткнул, когда Андрей отвечал на вопросы и назвал отверстие дыркой. Препод проткнул его работу с огромным удовольствием, сопроводив громогласной фразой: «То, на что ты показал — отверстие, а вот это — дырка!». Надо ли говорить, что Андрею пришлось переделывать ту работу?
Всю дорогу прокручиваю воспоминание с утренними ругательствами мамы, не в силах выкинуть их из головы. Умом-то я понимаю, что это никак не поможет и ни к чему не приведет, только лишь к очередному расстройству, но ничего не могу с собой поделать. Но стоило мне увидеть парня в куртке, как у Власова, мысли тут же меняют свое направление. Теперь я начинаю переживать и накручивать себя из-за его вчерашней угрозы. А ведь благодаря настрою, который вчера с вечера задала мама, я успела позабыть об этой неприятности.
Первые две пары проходят вполне спокойно, Тимур даже не обращает на меня внимания, и уж тем более не сыплет очередными угрозами. Может, попустило его за вечер, и он не станет ничего мне делать? Хорошо бы, если так.
Но только было я успокоилась, как беда приходит, откуда не ждали. Сижу на обеденном перерыве в столовой, уплетаю свои бутерброды, запивая чаем, и никого не трогаю. Между столиками бесконечно снуют студенты, спешащие занять очередь и купить себе что-нибудь на обед. Ничего необычного, все, как и всегда. И тут кто-то внезапно толкает мой столик… Пластиковый стаканчик с чаем, который стоит в этот момент на столе, переворачивается. Хорошо, что горячая жидкость льется не на меня, а просто растекается по столу. Поднимаю глаза и вижу Антона Бадалова — своего одногруппника из банды Тимура. Стоит возле меня с невозмутимым лицом и хлопает глазами.
