Читать книгу 📗 "Ребенок для Азата (СИ) - Зайцева Мария"

Смотрю на Адиля Наракиева, только на него, контролируя себя, чтоб не начать разглядывать в упор своего бывшего мужа. Может, вообще прикинуться дурочкой и сделать вид, что знать его не знаю?

Мысль эта, совершенно дурацкая, тем не менее заслуживает времени на обдумывание.

На секунду представляю лицо Азата, когда я скажу, что не узнаю его… И становится смешно.

Улыбаюсь уголками губ, и тут же замираю.

И нет, мне не требуется даже боковым зрением смотреть, чтоб понять, что Азат заметил меня.

И что сейчас конкретно не отрывает от моего лица черного, жуткого, звериного взгляда.

Я знаю, что в этом взгляде.

Ощущаю всем телом, которое мгновенно начинает жечь фантомной болью его прикосновений.

В его взгляде изумление.

И ненависть.

Глава 4

Встреча в конференц-зале завершается на позитивной ноте.

Наверно, на позитивной.

Последние десять минут, с того мгновения, как мой бывший муж заметил меня, я мало что воспринимаю из окружающего мира.

Только внутреннее… Я горю под его злым, жестким взглядом, еле удерживаю лицо, да и себя еле удерживаю, чтоб не развернуться к нему… И не ответить такой же агрессией.

Видит бог, мне есть, что ему сказать!

Вот только смысла нет. Азат всегда отличался редким упрямством, самодурством и умением слышать только то, что ему хочется.

Наверно, по его понятиям, я — предательница, неверная жена, тварь, которую надо за волосы утащить в дом и там бросить в какой-нибудь подвал, мокрый и сырой.

Но мы сейчас — не на нашей родине, я — свободная гражданка европейской страны… Да и волос длинных у меня больше нет.

Обрезала сразу же после родов.

Словно морок с плеч сняла, сбросила плохую энергетику.

И потому стою сейчас, невозмутимо смотрю на его брата, и очень надеюсь, что даже краски на моем лице пришли в нормальное, естественное состояние.

Когда нас всех отпускают по рабочим местам, анонсируя, как итог собрания, дополнительные совещания с каждым отделом до конца этой недели, я, не теряя внутреннего достоинства, иду следом на Лаурой, которая без конца что-то говорит и говорит, замечательно отвлекая от всех проблем и давая возможность делать вид, что страшно заинтересована беседой…

Краем глаза, даже не так, а не глазами, а каким-то внутренним чутьем, острой антенной, настроенной исключительно на бывшего мужа, вижу, как Азат встает, провожает меня своим темным жутким взглядом, но не делает попыток задержать.

Воспряв духом, я улыбаюсь Лауре, даже что-то отвечаю ей и все быстрее иду к дверям, надеясь миновать ураган, хотя бы на время.

Но уже на пороге меня окликает наш руководитель, милый и общительный американец Боб Айсек:

— Нэй! Подожди!

Ох… Шайтан…

Послушно стою.

Лаура тоже тормозит, удивленно глядя на Боба.

Она так ничего и не поняла, похоже, не узнала моего бывшего мужа.

Меня это не удивляет совершенно.

Ветреная и веселая, Лаура и имени его не запомнила тогда, год назад, а внешне все восточные мужчины для нее всегда были на одно лицо.

И вот теперь подруга искренне недоумевает, что могло от меня понадобиться руководителю и новым партнерам, которые как раз приближаются к нам неторопливой звериной поступью.

— Лаура, — обращается к ней Боб, — у господ Наракиевых вопрос по персоналу к Нэй. Ты можешь идти работать.

Лаура кивает, удивленно таращит глаза, затем подмигивает мне в знак того, что будет ждать от меня известий, и уходит. А я остаюсь.

С руководителем и господами Наракиевыми, один из которых смотрит на меня с неподдельным изумлением, а второй — с первобытной яростью.

Хочется повести плечами, закрыться от этой жадной, удушающей агрессии, но я только выпрямляюсь еще сильнее.

И смотрю на Боба.

— Нэй, господин Азат Наракиев заинтересовался вопросом мотивации персонала в нашей компании, ему нужна общая схема.

— Хорошо, — киваю я спокойно, внутренне поражаясь, откуда оно во мне, это спокойствие? — я перешлю по почте.

— Нет… — прерывает меня хриплый рык, так знакомо вызывающий мурашки по всему телу, — я бы хотел кратко… Краткий вывод, чтоб понимать, насколько это совместимо с нашими… корпоративными требованиями.

— Хорошо, — все так же послушно киваю я, находя в себе силы развернуться и прямо посмотреть на бывшего мужа. Моргаю, ощущая, как чернота его яростных глаз проникает в меня, лишает воли. И голоса. Дрожу внутри, но снаружи пытаюсь сохранить спокойствие, — я вышлю вам сжатую информацию на почту.

— Нет, — все так же низко и тихо отвечает он, — я бы хотел… Прямо сейчас.

— Но… — губы сохнут от волнения, ужасно хочется их облизнуть, но, конечно, я себе такого не позволяю, судорожно придумываю, что бы еще сказать, как отказаться!

— Нэй у нас — уникальный работник, — перебивает мой слабый протест Боб, — она все цифры и схемы в голове держит. Думаю, ей не составит труда сейчас кратко ознакомить вас с нужной информацией. Устно. Так ведь, Нэй?

Ничего не остается, кроме как кивнуть.

И удержать судорожный вздох ужаса.

— Ну вот и отлично, — радуется Боб, — господин Адиль, вы тоже хотите ознакомиться?

— Нет, пожалуй… — голос у брата Азата не настолько низкий, он уже поборол первую эмоцию и теперь задумчиво разглядывает меня с ног до головы, словно невиданного зверя, потом смотрит на брата, — Азат заинтересовался… Это — его зона ответственности… Я бы хотел уточнить по некоторым моментам с финансами. У вас лично.

— Да, конечно, — кивает Боб, — пройдемте в мой кабинет. А Нэй пока может здесь ознакомить господина Азата со всей интересующей его информацией…

И они выходят прочь, прежде чем я успеваю придумать хоть какое-то возражение.

Дверь конференц-зала хлопает, оставляя меня наедине со Зверем…

Глава 5

Как только мы остаемся одни, маска сдержанной ярости спадает со Зверя. И сразу становится понятно, насколько сильно эта ярость была… сдерживаемой.

Потому что сейчас… Ох, это что-то страшное!

Он делает шаг в мою сторону, и волной накатывает невероятно жуткое ощущение, будто на тебя великан дэв из маминых страшных сказок движется, сейчас раздавит, проглотит!

Невольно отшатываюсь, упираюсь спиной в закрытую дверь, смотрю в полные ярости, жестокости и еще какой-то сложной, нечитаемой сейчас эмоции глаза своего бывшего мужа.

— Не ожидал увидеть тебя здесь, сладкая, — хрипит Азат и упирает огромную ладонь в полотно двери, — удивился.

— Я тоже… Удивилась… — говорить удается с трудом, он совсем не соблюдает социальную и личную дистанции, очень близко находится, голову кружит от страха и боли. И тоски.

Я все это время невольно тосковала по нему, глупая, такая глупая Нэй…

Или не по нему?

По своей первой любви? Сильной и страстной? По своему доверчивому счастью?

— Нэй? — спрашивает он, наклоняясь ниже и шумно, совершенно не стесняясь, втягивая запах моих волос, — интересное имя. Как… по-европейски… Ты на себя не похожа… Волосы обрезала…

Пальцы рядом с моим лицом сжимаются в кулак, белые костяшки пугают еще сильнее.

— Давно ты здесь, сладкая? — голос его, в противовес хриплому взволнованному дыханию, спокоен.

— Давно. Уже год практически.

— Вот как?.. — пауза, кулак сжимается еще сильнее, а сам Зверь нависает надо мной теснее, того и гляди, наклонится и по-животному за холку возьмет.

Как самец самку, принуждая к покорности, показывая, кто тут главный. Кто владеет ситуацией.

Я пытаюсь противостоять. Держусь, хотя все внутри полыхает и сжимается.

Ноги дрожат, губы дрожат, Бог мой, да во мне каждая жилка дрожит!

Надо как-то завершать разговор, надо прекращать это все…

— Я искал тебя… Долго. Очень долго, сладкая.

— Не стоило трудиться…

— Какая ты стала… Дерзкая.

— Всегда такая была.