Читать книгу 📗 "Развод. Мусор вынес себя сам (СИ) - Шевцова Каролина"

Наверное, лучше было уйти сразу. Потому что сейчас у меня не получается – ноги прилипли к полу и не слушаются. Понимаю, что нужно успокоиться. О том, чтобы выйти на веранду и отдать Боре чертовы сигары и речи быть не может. В таком состоянии я себя не контролирую. Я сразу себя выдам. Наверняка, они что-то заподозрят, когда я начну избивать Боря тяжелой деревянной коробкой.

Я выдыхаю, считаю до десяти, как вдруг дверь открывается и в комнате появляется мужская фигура. Я сразу узнаю Давида, он на голову выше друзей мужа.

- Аниса, не ожидал тебя тут увидеть, - Давид отводит глаза в сторону. – Все не было минуты сказать, какой вкусный ужин ты приготовила. У тебя золотые руки!

Эта вежливость сейчас неуместна. Не могу вести светские беседы, когда внутри все горит.

- Давид, не утруждайся, - отвечаю ровным, лишенным эмоций голосом, - если ты пытаешься, понять, как давно я здесь стою, и что именно слышала, то скажу сразу, - стою давно, слышала все!

- Понятно, - кивает он.

И на этом все. На самом деле не стоило ждать другой реакции от Давида. Он всегда был таким – немного заторможенным. Я даже думала, что это национальная грузинская черта, что они все ведут себя так – холодно и отстраненно. Пока мы с Борей не поехали в Тбилиси. Там я увидела, что грузины вообще-то очень эмоциональные люди, просто конкретно наш вот такой, «бракованный».

От его спокойного ответа становится неловко. И зачем я так? Это же не он меня обидел, а Боря. Давид вообще в этой истории ни при чем.

- Прости, пожалуйста, - вытираю лоб рукой, - я сегодня сама не своя. Наверное, просто устала.

Давид кивает, а потом замечает коробку зажатую, под мышкой.

- Не знал, что ты любишь сигары.

- А я и не люблю.

- Серьезно? Наверное, ты просто делаешь что-то не так, пойдем, научу.

Мягко, и до того незаметно, раз я даже не поняла, что происходит, Давид выводит меня из комнаты в коридор, и оттуда во двор прямиком к беседке.

Здесь дышится легко и свободно. Воздух пахнет мокрой от дождя землей и листьями. Он обволакивает как одеяло, и защищает тебя от горькой осенней прохлады. Я выдыхаю. И, кажется, чуть сбивается надоедливый, тревожный пульс.

Давид отпускает мою руку, жестом предлагая присесть на скамью, а сам устраивается напротив.

- То, что у тебя в руках - это не просто курение. - Он достает из футляра длинную, плотно скрученную сигару и не спеша обрезает кончик специальным гильотинным ножом. - Это целый ритуал. Спешить здесь нельзя. Нужно прочувствовать, продышать. Я расслабляюсь, позволяя словам течь фоном. Он говорит о плантациях, о том, как мастера годами учатся скручивать листья в плотные жгуты. Его голос - низкий, бархатный - сливается с шелестом ветра над головой и становится частью этой внезапно наступившей тишины. Я закрываю глаза. И начинаю слышать не слова, а лишь успокаивающий, размеренный шум, как слышишь шум дождя за окном, почти не вникая в стук отдельных капель.

- ...а самое главное, смотреть на небо, - Давид мягко возвращает меня в настоящий момент. - Посмотри вверх, Анис. Я непроизвольно задираю голову, подчиняясь его просьбе. И замираю. Сквозь черные узоры виноградных лоз проступают бесчисленные звезды. Холодные, бесконечно далекие. И под этим величественным, равнодушным куполом вся эта вечерняя суета - обидные слова Бори, дурацкая шутка, моя на нее реакция - кажется вдруг таким мелким и незначительным. Я опускаю взгляд. Дым стелется медленной, тяжелой струйкой, почти не рассеиваясь в неподвижном воздухе. Этот аромат не раздражает. Он странным образом успокаивает, встраивается в новую, только что возникшую реальность. И мысли наконец отпускают. Да, Боря сморозил глупость. Обидную и неприятную. Но такая ли это катастрофа? За тридцать лет мы видели друг друга разными - злыми, уставшими, нелепыми. Сегодня я просто увидела его в новой для себя роли несмешного клоуна. Неприятно? Да. Конец света? Нет. Давид держит в руках сигару, ее кончик вспыхивает ровным алым угольком. Он внимательно смотрит на него, проверяя, и затем протягивает ее мне.

- Держи. - Не надо, - я мягко отвожу его руку. И после секундной паузы добавляю: - Но спасибо. Он прекрасно понимает. Это «спасибо» не за сигару. А за его тактичность, за то, что показал небо, за то, что развеял плохие мысли, что сбились в тугой, болезненный комок под сердцем. Давид не настаивает. Он просто кивает.

- Всегда пожалуйста.

Я уже встаю, чтобы вернуться в дом, как вдруг из темноты сада внезапно раздается нарочито веселый голос Бори. - Прячетесь? Я тебя весь вечер ищу, а ты тут, с Давидом! – В свете фонарей видно, как блестят его глаза. Наверное, ко всему прочему, Боря еще и немного перебрал. - Мне начать беспокоиться? Он подходит ближе и тяжело, по-хозяйски, кладет руку мне на бедро, притягивая к себе. Ну, это вообще глупость. Боря ненавидит все эти нежности на публику, а сейчас вдруг разошелся. Он смотрит на Давида, и в его взгляде, несмотря на улыбку, читается вызов. Смотри, мол, друг. Моя жена. Мой дом. Ты тут - гость. Мне становится смешно.

Какая интересная у мужчин психология.

Ты, значит, Анну Каренину даже в руках не держал, но при другом мужчине готов разыгрывать из себя эксперта, зачитавшего ее до дыр. Ладно, все с Борей понятно. Решаю обсудить и глупую шутку и то, как он меня обидел, но потом, наедине. А сейчас аккуратно убираю его руку со своего бедра. Боря замирает на секунду, улыбка сползает с его лица. - Простите, мальчики, - говорю вежливо, почти без напряжения в голосе, - что-то тут холодно, так что я домой.

И ухожу. Но спиной чувствую, как меня провожают две пары глаз.

Визуал 4

Девочки, у меня есть Давид. Если вы скажете, что у него очень много морщин, то я вас покусаю, затем запру в подвале и заставлю рисовать мне визуалы для моих героев, хорошо?

Я уже устала объяснять, что ИИ не понимает всех тонкостей и не может переделать на вот такое же, но с перламутровыми пуговицами. Если он думает, что 50 летний мужчина выглядит так, то спорить с ним бесполезно.

Вы можете сделать отсылку на то что у автора один глаз слепой, и он чего то не видит. Или что герои росли в зоне с повышенной радиацией и состарились раньше срока. Или принять, что они такие, что от их лиц и образов идет вот такое ощущение, а морщины, килограммы на боках, оттенок блонда у болонки героини дорисовать себе сами.

Все таки визуалы это больше помощь тем, кому сложно представить героев по описанию автора. Я в своей голове вижу их четко и максимально приближенно к тем картинкам, которые вам даю. Но можем без визуалов, если вас они смущают.

Итак, вот у нас Давид.

А сразу за ним второй вариант для Бори. Они нравятся мне одинаково сильно, просто не смогла выбрать и показалось, что этот Боря выглядит сильно младше и Анисы и Давида. А они у меня одного возраста. Но я постаралась во внешности показать характер Бориса и мне лично нравятся оба варианта.

Глава 2

Шелковая ткань приятно холодит кожу. Я специально купила новую сорочку по случаю нашей годовщины. Долго сомневалась, надо ли, потому что вещь не просто дорогая, а дорогая до неприличия. Натуральный шелк, нежный цветочный рисунок, французское кружево по лифу. Такая красивая и изящная сейчас она кажется мне неуместной. Возвращаюсь в ванную и накидываю поверх любимый «вафельный» халат. Так лучше. Проводив гостей, Боря опять заперся в кабинете. Обычно я засыпаю, не дождавшись его, но не сегодня. Беру с тумбочки книгу. Сажусь в постель и жду, когда же мой благоверный наработается и вернется в семью. Слышу, как в гостиной бьют часы. Полночь. Дверь со скрипом открывается и на пороге появляется муж. - А, вот ты где, - уже по голосу понятно, что Боря еще не протрезвел. Он, не раздеваясь, плюхается на матрас. Его рука тут же тянется ко мне, залезает под халат. - Не надо, - говорю я тихо, но четко, и убираю его ладонь. - О? Мы не в настроении? - он хмыкает, пытаясь снова притянуть меня к себе. - Именно так. - Голова болит? - его пальцы снова тянут на себя пояс халата. Как хорошо, что я его надела. Я резко отодвигаюсь, запахиваюсь плотнее. - Нет. С головой у меня полный порядок. Просто сейчас я не хочу всего этого.