Читать книгу 📗 "Развод. Мусор вынес себя сам (СИ) - Шевцова Каролина"

Боря закатывает глаза и выдыхает до того драматично, будто я только что отказала умирающему в лечении. Он с шумом откидывается на спину, заложив руки за голову.

- Не хочешь секса, тогда давай спать, - бормочет он, глядя в потолок. - Выключи свет. Какая удивительная, тотальная глухота. Его нежелание видеть и слышать ничего, кроме собственных позывов. От этого у меня сводит зубы.

- Не могу, я читаю, - отвечаю я, нарочито четко перелистывая страницу. Он с усмешкой поворачивается ко мне.

- Сколько можно? Все не начиталась? Я отрываю взгляд от книги и смотрю на него прямо. Впервые за тридцать лет брака хочется сказать мужу гадость.

- Некоторые книги можно перечитывать постоянно и каждый раз находить там что-то новое. Как Анну Каренину, например. - Говорю я абсолютно ровным, почти бесстрастным тоном. - Жалко, что ты ее так ни разу и не открыл. На Борином лице появляется простое, глупое недоумение. Он моргает, переваривая. А потом издает короткое, хриплое «кря», которое резко превращается в громкий заливистый хохот. Боря бьет кулаком по матрасу, закидывает голову, сотрясаясь от смеха. - Ну, Аниска, ну даешь! – хрипит он. - А тебе не говорили, что подслушивать нехорошо?

- Наверное, я пропустила этот урок. Как и ты, когда проходили, что невежливо говорить о жене при посторонних. Его улыбка мгновенно тускнеет. Сам он резко подбирается.

- А я и не о тебе. Я о книгах. - Он делает паузу, и в его глазах мелькает знакомая хитрая искорка. - Ладно, раз мы все выяснили, может, сделаешь мне массаж? Спина болит… и кое-что еще.

Я уже сержусь не на шутку. Высокое либидо это отлично, и мне грех жаловаться, но ведь все должно быть по обоюдному желанию, а не когда один принуждает другого. Сейчас Боря свой секс либо выпросит, как бродяжка на вокзале, либо что? Заставит меня? Нет, невозможно.

- Не сделаю, - голос мой звенит от возмущения. Я отодвигаюсь от него к изголовью. - И нет, мы еще ничего не выяснили. Прости, что докучаю такой ерундой. Но у меня тут семья рушится. И я хочу понять, что я сделала не так и как мы можем это исправить. Он фыркает и отворачивается от меня как от назойливой мухи.

- Мы можем лечь спать и забыть, как ты устроила скандал на ровном месте. «На ровном месте». От этой фразы кровь ударяет в виски. У Бори талант – подбирать удивительно неуместные слова, которые очень точно передают его отношение ко всему происзодящему.

- Это не ровное место, Боря. Ты сказал, что тебе со мной скучно. Пускай завуалированно, но все всё поняли. - Я встаю с кровати, отхожу к окну, так, на расстоянии, мне спокойней. - Если ты нашел дурость сообщить об этом своим друзьям, то поищи в себе смелость, честно поговорить со мной! Боря медленно поднимается на локте. Движения не совсем четкие, как и речь, язык нет-нет, да заплетается. Наверное, не стоит решать вопросы с пьяным человеком. С другой стороны, а может именно это побудило его сказать то, о чем он давно думал, но скрывал? Может так получится у нас нормально все обсудить? - Хочешь честно? - цедит он сквозь зубы. - Да, - я не отвожу от него взгляда. - Что ж, ну получи тогда свою честность. - Он делает паузу. - Да, мне скучно. Не всегда, но часто. Я не читал «Анну Каренину» ни разу, но инструкцию к Анисе Самойловой выучил наизусть. Знаю все, что ты скажешь, сделаешь, наденешь на работу, приготовишь на ужин. Ты у нас мастер подбирать слова, скажи тогда мне что это, если не скука? Во рту пересыхает.

- Разве плохо знать обо мне все? - Это скучно, только и всего! – парирует муж. - Тебе скучно смотреть футбол, а я его обожаю. Скажи, разве я обижаюсь на тебя за это? - Ты путаешь теплое с мягким.

Говорю и понимаю, что где-то уже слышала эту фразу. Понимает это и Боря. Мы замолкаем и смотрим друг на друга.

Напряжение между нами такое, что кажется, достаточно просто зажечь спичку и что-то в комнате детонирует, взорвется. В глубине души я жду этого взрыва, потому что надеюсь, что после него станет легче, как раньше.

Но ничего не происходит. Черты лица Бори смягчаются и он как-то равнодушно жмет плечами.

- Ну, путаю так путаю. Знал, что не стоит даже затевать этот разговор. – Он отворачивается от меня к стене и просит: - Аниса, завтра рано вставать, давай спать.

Если бы это было так легко. До сна мне как будто очень далеко. Сердце стучит как бешеное, и стоит закрыть глаза, как под веками растекается сухой жар. Нет, сейчас я точно не засну.

Кручусь на месте, вздыхаю. Открываю окно, потому что жарко. Закрываю, потому что холодно. Судя по недовольному сопению слева, Боря тоже не спит.

- Что сделать, чтобы тебя попустило, душа моя? – слышу ехидный голос.

- Для начала переоденься, - шиплю я, - нечего ложиться в джинсах в кровать.

- Слушаюсь, мамочка.

Сказано было до того едко, что я поморщилась.

Боря встает, плетется к шкафу, скидывает с себя вещи, которые я приготовила и погладила к празднику, натягивает какую-то футболку и, повернувшись ко мне, кривляется, чем очень сильно напоминает нашу дочь в детстве:

- Так лучше, мамуль?

- Зачем ты это делаешь, - не понимаю я.

- А что не так. Ты же хотела правду, вот она, получай. Ты мамка. Для Регины, для меня, для нашей фирмы, даже для гостей. Даже сегодня всем упаковала с собой торт и попросила отписаться, когда они доедут домой. Ну, смешно же?

- Не очень, - потрясенно шепчу я.

- Значит, у меня идиотское чувство юмора. Потому что мне было смешно.

- Понятно.

Теперь уже к стене отворачиваюсь я. Затягиваю пояс халата так сильно, что ткань больно сжимает живот. Это жалкий, но единственно доступный мне щит. Я пытаюсь закутаться в него, спрятаться, зарыться. Господи, ну и дура. Только что выговаривала Боре за джинсы в кровати, а сама лежу тут в банном халате, как будто это лучше!

- Обиделась? – Боря кладет руку мне на бедро. В этом жесте больше нет прошлой игривости, просто поддержка близкого человека, когда тому плохо. А мне плохо. Очень-очень плохо. Но вместо того чтобы сказать об этом, я шепчу:

- Что ты. Разве у меня есть повод?

- Ну, извини, Анис. Я тоже был не прав, наговорил всего, а сейчас понимаю, что, ну… я и сам не подарок.

Рука смещается с бедра на плечо, он гладит мою шею, прикосновения становятся более интимными.

Возможно, я не права, но последнее чего мне сейчас хочется, это заняться примиряющим сексом.

Не шевелюсь. Лежу неподвижно, как резиновая кукла. Боря понимает, что я не хочу включаться в его игру и говорит:

- Ну, как знаешь.

Он берет с кровати подушку, стаскивает с меня одеяло и идет в Регинину комнату. В последний раз мы спали отдельно четверть века назад. Тогда Борю заставили уйти Регинины колики и круглосуточный плач. А сейчас что было причиной? Я? Он? Или какая-то неразрешимая проблема между нами?

Глава 3

Ложка глухо стучит о фарфоровую тарелку. Ем овсянку. Без соли и сахара, именно такая каша мне нравится. Боря напротив, предпочитает овсянку с чем-то сладким, с фруктами и орехами. Пускай сегодня варит ее себе сам, потому что я приготовила завтрак только на себя одну.

Слышу скрип двери из детской и тяжелые шаги в коридоре. Боря выглядывает на кухню и сонно морщится, растянув губы в улыбке:

- Привет.

- Привет, - вежливо киваю головой.

Муж садится за стол и с удивлением смотрит на мою тарелку.

- А где… моя еда? – сипит он спросонья.

Я откладываю ложку, опираюсь на локти, подаюсь немного вперед, чтобы лучше рассмотреть изумленное выражение на Борином лице.

- Кофе в кофемашине, сыр в холодильнике, хлеб в хлебнице.

Он хмурится, перебивает меня:

- Понял-понял, а яйца в попочке у курочки. Анис, ты решила меня наказать за вчерашнее?

Вот сейчас я позволяю себе улыбнуться. Самодовольной, тихой улыбкой, от которой его взгляд становится еще более ошалешим.

- Отчего же? Не наказать, а воспитать. У нас, у мамочек, это называется именно так.