Читать книгу 📗 "Предавший однажды (СИ) - Шнайдер Анна"
И, кажется, пропали.
64
Надежда
Впоследствии я думала, что эта захлопнувшаяся со стуком дверь словно провела черту между нашим прошлым и будущим, между тем, что безвозвратно заканчивалось, и тем, что неизбежно начиналось.
И, конечно, между безгрешностью и грехом.
В те мгновения нам было плевать на то, что кто-то может войти и увидеть. Ну увидит — и что дальше? Да ничего, не уволят же, и даже не оштрафуют — не опоздание…
Ромка посадил меня на свой стол. Это был первый раз в моей жизни, когда я целовалась, сидя на столе, не обращая внимания на многочисленные бумаги, которых в редакции всегда завались — и сейчас они падали на пол, сметённые в сторону нашими руками. Сначала — Ромкиными, которыми он просто расчистил место перед тем, как посадить меня, а потом и моими. Я вцепилась в край стола одной ладонью, второй обнимая Ромку за шею, — и что-то точно свалила на пол с тихим шелестом.
Стихийное бедствие.
Мы оба чувствовали себя именно так, торопливо целуясь, наслаждаясь краткими моментами близости, которая для Ромки была долгожданной — а для меня просто безумно, невероятно приятной.
Болели губы. Кожу на щеках чуть саднило — Ромка, кажется, с утра не побрился, и теперь слегка кололся, но это покалывание не раздражало, как было бы, будь на его месте Костя, а неимоверно возбуждало.
Да, возбуждена я была до тумана в голове. Я абсолютно ничего не соображала, жмурясь, раскрывая рот и дыша в такт с Ромкой, слушая стук собственного сердца, которое пульсировало, казалось, везде, но особенно — между ног.
И жалела, что я в брюках. Ведь юбка — это гораздо проще…
— Ах, — выдохнула я, когда Ромка положил ладонь мне на промежность и чуть сжал пальцы, лаская хотя бы так — поверх двух слоёв ткани. — Мешает…
— Расстегнуть молнию? — сдавленным голосом спросил Ромка, проведя пальцами именно там, где было жарче всего. — Только скажи, Надя…
— Да, да…
Молния поехала вниз с громким «вжух», то, что было под брюками, легко сдвинулось в сторону — и я выгнулась от удовольствия, сразу ощутив, как Ромка нетерпеливо и трепетно гладит мои половые губы. Влажные до безобразия…
— Люблю тебя, — прошептал он мне в шею, целуя в основание — одно из самых чувствительных мест у меня. Я задрожала, ловя первую волну удовольствия лишь от этого признания, и закусила губу, ощутив, как Ромка медленно проникает в меня пальцем. Достигнув предела, он почти сразу вытащил его — и вновь ввёл, из-за чего я, всхлипнув, открыла рот и прерывисто задышала, испытывая острое удовольствие. Слишком острое и, возможно, неправильное — но мне было всё равно.
Ещё раз, и ещё, и ещё… Не знаю, сколько раз это повторялось — пока я наконец не обмякла в его руках, вскрикнув и протяжно застонав.
Только тогда, напоследок обведя пальцем моё лоно, словно наслаждаясь ощущением влажности и жара, Ромка убрал руку. Поправил мою одежду, кратко поцеловал в губы и прошептал:
— Давай-ка уберёмся. Смотри, какой бардак мы развели.
— Что?.. — пробормотала я, с трудом фокусируясь из-за слёз в глазах. После оргазма со мной всегда так. А я ведь уже почти забыла об этом…
— Уберёмся, — повторил Ромка и улыбнулся, глядя на меня с пониманием и теплотой. — Впрочем, я могу и сам. Как раз заодно остыну. А ты отдохни.
Он отошёл от меня, и только тогда я осознала случившееся.
Стыдно почему-то не было вообще. Неловко — пожалуй. За провокацию, собственную несдержанность и… За то, что Ромка так и остался неудовлетворённым, о чём некоторое время свидетельствовали его набухшие в определённом месте джинсы.
Через минуту все бумаги были собраны, я соскочила с Ромкиного стола и как раз намеревалась пойти в туалет, когда в дверь постучали.
— Сень, заходи! — весело крикнул Ромка, и створка медленно открылась. Почти сразу в неё просунулась лысая голова Семёна.
Коллега с подозрением оглядел комнату, хмыкнул и, заходя уже целиком, кивнул.
— Всё когда-нибудь возвращается на круги своя, — отчего-то пробормотал он, проходя к своему столу. Но тут же разбил всю философичность, бросив Ромке многозначительное: — Водички выпей, друг. А то ты слишком красный.
— Жарко сегодня, — выпалила я и покраснела сама, когда Сеня многозначительно покосился за окно. Там как раз шёл снег.
— Да вообще жара, — подтвердил он, Ромка фыркнул — и через мгновение мы ржали как кони уже втроём.
65
Надежда
Интересно, было бы мне стыдно, если бы не та история с Костей двухгодичной давности и мои нынешние подозрения?
Впрочем, нет — если бы не всё это, я бы не позволила себе ответить на чувства Ромки, даже если бы узнала о них. Хотя он в таком случае и не сказал бы. Прошедшие события — как звенья одной цепи, одно тянет за собой другое.
Меня смущало только одно, и гораздо больше, чем моё моральное падение.
Не тянусь ли я к Ромке лишь из-за кризиса в браке? Не обманываю ли я его, пользуясь его искренностью, а как только разведусь — пойму, что он не для меня?
Я ведь столько лет с ним работала, ничего не замечая. Не думая, не фантазируя, не рассматривая его в качестве партнёра. Что будет с нами, как только мы оба освободимся?
Пока мне было сложно ответить на этот вопрос, и подобное удручало сильнее, чем факт теперь уже моей измены Косте.
Потому что на самом деле то, что случилось сегодняшним утром между мной и Ромкой на его рабочем столе, — не столь важно, как то, что творится в моей душе вот уже два года кряду. И настоящая измена произошла совсем не здесь.
Она произошла в тот день и час, когда я решила остаться с Костей, на самом деле вовсе этого не желая. Изменяя в первую очередь себе, я лгала, лгала и лгала окружающим, делая вид, что спокойно живу дальше. Я довела себя и свою душу до отчаяния и недоверия, до полнейшего неприятия мужа. Ведь по сути-то мне уже неважно, изменяет Костя сейчас или нет, — я не могу принять то, что было в прошлом, как ни стараюсь. Может, я как-то неправильно стараюсь?
Нет. Я просто так и не смогла смириться с предательством. Я, по правде говоря, вообще сомневаюсь в том, что с этим можно смириться. Можно говорить и делать вид, как делала я эти два года. Но по-настоящему принять — нельзя.
Однако Косте я всё-таки обещала три месяца, поэтому в загс пока не побегу. Но правду лучше выяснить — просто чтобы знать, на пустом месте я стала подозревать мужа или не на пустом. Для себя и своей психики — я должна это понимать.
Открыв страницу Оли Лиззи, я написала ей в личку:
«Оля, здравствуйте! Меня зовут Надежда Тарасова, вы знакомы с моим мужем Константином по работе с “Ямбом”. Хотела бы сделать вам деловое предложение, касающееся продвижения одной нашей книги. Могу ли я пригласить вас на встречу завтра?»
Я удивилась, когда ответ прилетел почти тут же:
«Добрый день, Надежда, очень рада с вами познакомиться! Я очень люблю Костю и не сомневаюсь, что у него прекрасная жена!:) Конечно, давайте встретимся».
Почудился мне здесь намёк на их связь или нет? Любит Костю, значит…
Хмыкнув и представив, как я буду рассказывать об этом вечером мужу, я принялась договариваться о встрече с Олей.
66
Надежда
Перед обедом, решив быстро вымыть руки и ополоснуть лицо, я вышла из редакции и заметила Ромку, быстро проскользнувшего на пожарную лестницу. Ей у нас редко пользовались, хотя кое-кто ходил туда покурить, из-за чего на этаже периодически ревели сирены. Не со стороны нашего издательства — мы снимали лишь половину этажа, — в «Сове» курильщиков не было, а с противоположной. Сейчас там снимала помещение какая-то фирма по поставке стройматериалов, и вот они порой баловались курением там, где нельзя.
Подумав, что Ромка тоже намеревается обниматься с сигаретой, я шмыгнула вслед за ним, собираясь пожурить его… и застыла у двери, услышав его голос, раздающийся на пролёт ниже — там, где располагалась небольшая площадка и окно с кадками, в которых выращивались различные комнатные растения.
