Читать книгу 📗 "Когда я закрываю глаза - Рид Ава"
Целуясь с парнем, я не чувствовала ничего прекрасного или упоительного.
Я уже начала паниковать, но тут Йонас отстранился. Теперь он улыбался еще шире, чем прежде, а я с трудом подавила желание вытереть губы.
– Я правда очень скучал.
«Я по тебе тоже», – таков самый подходящий ответ, но… Я не уверена, что он верный. В голове полная неразбериха.
– Входи, – я отступила в сторону, давая Йонасу пройти, и закрыла дверь.
– Прости за опоздание. Автобусы сюда ходят отвратительно.
Это так. Я совсем забыла, что прежде Йонас никогда у меня не был. Он не ездил со мной на автобусе, не приходил ко мне домой. Он ни разу здесь не появлялся. Это я всегда ходила к нему. Он считал эту глухомань просто ужасной, и я с ним соглашалась. Я вспомнила, что из-за этого втайне хотела уйти из дома.
Теперь мне здесь нравилось.
– Шик, – пробормотал Йонас. Бросив куртку на перила, он окинул прихожую взглядом. Я подхватила его одежду и повесила, как следует. Маме пришлось пойти на уступки, так что пусть Йонас не разбрасывается своими вещами.
Я тяжело вздохнула. Сегодня нервы у меня шалили, поэтому нужно расслабиться и не придираться к мелочам. Но тут Йонас ляпнул такое, что выбило меня из колеи:
– Здесь тесновато.
Я с удовольствием сунула бы ему в руки куртку и вытолкала за дверь. Из-за Йонаса у меня появилось чувство, что здесь плохо. А все потому, что его родители могут позволить себе дом, в котором прихожая больше моей спальни.
Но я пошла вперед, поднялась по лестнице, сделав Йонасу знак следовать за собой. Оказавшись в моей комнате, Йонас оглядел ее точно так же, как до этого прихожую. На глаза ему попалась пробковая доска с нашими фотографиями.
– Фотки огонь. Я помню каждый миг. Было весело.
«А вот я не помню», – чуть не сорвалось с моих губ. Нет, не хочу, чтобы Йонас об этом знал.
«За эту улыбку Йонасу многое можно простить», – мысленно заметила я. Даже то, что Йонас сказал о доме моих родителей. Возможно, я просто неправильно его поняла, и он имел в виду совсем другое.
– Как поживаешь? Дома все хорошо? – спросила я, потому что испытывала потребность поговорить об этом. С глазу на глаз, а не по телефону.
Йонас неспешно подошел ко мне. Я стояла посередине комнаты, нервно теребя свою длинную рубашку.
– Да, все путем. Предки успокоились. Снова школа, тренировки, – пожал он плечами. – Все, как всегда.
Сказав так, он опять прильнул к моим губам в поцелуе. Его слова метались у меня в голове, словно планеты, которые сошли с орбит и теперь не знают, куда им двигаться.
Губы Йонаса смяли мои, этот поцелуй страстнее предыдущего. Хотелось бы насладиться им, но… у меня не получалось. Я пыталась, но ничего не вышло.
Йонас положил руку мне на затылок, скользнул к шее, и я отпрянула, вскрикнув от боли. Сработал рефлекс. Мне не было по-настоящему больно, просто прикосновение к шраму напугало меня, и я действовала бесконтрольно.
Йонас тоже попятился. Мы с одинаковым ошеломлением уставились друг на друга.
– Черт, Нор. В чем дело? Ты в порядке? – в его голосе слышалось искреннее беспокойство.
Тяжело дыша, я кивнула.
– Прости. Это… Ты коснулся раны, которую я получила в аварии.
– Проклятье. Я не хотел. Покажи мне еще раз.
Повернувшись боком, я убрала волосы. Раздался шипящий вздох – понятно, Йонас заметил рану. Интересно, как она выглядит? Хотелось бы знать, но я не осмеливалась посмотреть на шрам в зеркало.
– Это жуть, Нор.
– Авария тоже была жуткой.
Опустив руку, я снова обернулась к Йонасу. Между нами словно выросла стена. Невидимая, как воздух, твердая, как камень. Мы оба молчали. А ведь обсудить надо столько… Я засмеялась про себя. Как такое возможно? Нам есть, что сказать друг другу, и одновременно нечего.
Нам нужно время. Как и всем в этом мире.
Тишина стала неловкой, и Йонас решился на побег. Сказал, что не хочет меня тревожить, и честно признался, что его очень напугал шрам. Забавно. Он даже не спросил, как сильно все это напугало меня. Поцелуй на прощание, быстрый шепот, который я не разобрала, и фраза:
– Увидимся в школе. Тогда ты совсем поправишься.
Затем Йонас ушел, а мне сделалось страшно.
Хуже всего, что я сразу же почувствовала острую необходимость поговорить об этом с Сэмом. Растянувшись в кровати на животе, я начала печатать в телефоне.
Мы с Йонасом были счастливой парой?
Сэм пишет…
И тебе привет, Нор. Знаешь… об этом лучше спросить кого-нибудь другого.
В отчаянии застонав, я прикрыла глаза. Меня навестил юноша, с которым мы были в отношениях. Мы встретились впервые после той ужасной ночи. И все прошло совсем не так, как я себе представляла. Это получилось неестественно. Коряво и даже принудительно. Будто мы оба не хотели видеться. Но это совершенно нормально. Я нервничала, он, без сомнений, тоже, это была не обычная наша встреча. Однако затем я вспомнила поцелуй. Чего-то не хватало. Мурашек. Желания, чтобы поцелуй повторился.
Я открыла глаза. Пальцы запорхали по дисплею.
Йонас только что заходил… Не скажу, что он мне не понравился. Да и неловкости не было. Но чего-то недоставало. В этом есть какой-нибудь смысл?
В любом чувстве есть смысл.
Ты вообще не помогаешь.
Я тебя сразу предупредил, так что упрекать меня не в чем.
Последнее сообщение заставило меня улыбнуться. Я с удовольствием бы написала Сэму, как благодарна за все, что он делает. За то, что он есть. Просто так. Однако в сообщении я написала совсем другое.
Сэм, я была счастлива?
Понятия не имею, почему я спросила именно это.
Надеюсь.
А ты был счастлив?
Я ждала. Прошла минута, другая…
Но ответ я так и не получила.
20
Нора
Родители сразу заметили, каково мне. Понять это было совсем несложно. Тем утром на меня из зеркала уставилась бледная испуганная девчонка, которую я едва узнала. Папа взял отгулы, и они с мамой решили всю следующую неделю отвозить и забирать меня из школы. И сколько бы я ни уверяла, что в этом нет никакой необходимости, родители твердо стояли на своем. И втайне я была им очень благодарна.
Мы ожидали в приемной. Между мамой и папой я чувствовала себя в безопасности, будто была чем-то очень хрупким. Лу с нами не пошла, она сидела в школе. Я с удовольствием поменялась бы с ней местами. Предстоял постлечебный осмотр, и мы все очень нервничали.
«Вот она, романтика приемной» [9], – мелькнуло у меня в голове, и я тут же возненавидела это выражение. Знать не знаю, всегда ли так было, но сегодня я его ненавидела. Прямо сейчас, в эту секунду. Какая нелепость, на мой взгляд. Возможно, это смешно, потому что нет ничего менее романтичного, чем невзрачные холодные стены приемной, и любой придумает способ провести время получше. По-моему, чухня чухней. Приемная должна вызывать в нас благоговение, а не сарказм.
Руки у меня вспотели. Как же страшно… Стало бы легче, будь я в состоянии внятно объяснить, что именно меня так пугает. На обычном обследовании я не боялась бы. Но это обследование – постлечебное. Я еще не до конца выздоровела. И да, я ненавидела выражение «романтика приемной».
– Нора Фрей, – раздалось из динамика.
Мы встали, мама схватила меня за руку. Я хотела выдернуть вспотевшую ладонь – вдруг маме неприятно, – но она сжала ее еще крепче. И не отпустила.
Подошедшая помощница врача дружелюбно поздоровалась и сопроводила нас в один из процедурных кабинетов. На стенах в рамках висели картинки лесов, пустынь и гор. На полу лежал выцветший синий коврик. Перед светлым письменным столом – черные стулья. Мы сели на них и принялись ждать.
