Читать книгу 📗 "Красная шапочка для босса (СИ) - Амурская Алёна"
- Не-а, - лениво отказывается пузан. - Мне ща безопаснее всего как раз возле волчаринской девчонки побыть. Так что завязывай со своим кудахтаньем, мамочка, мне это надоело. Чужое вранье по делу я понять могу, а вот лапшу с фальшивой заботой не перевариваю.
- Да я реально помочь хочу...
- Ага, ага, это ты рассказывай бабульке в домике. Насчет флешки-дубликата я в курсе, не переживай, если чë... Кстати, девка пришла в себя? Пора бы уже. Полчаса как сомлела. Иди проверь. А то бабка без нее типа живой-здоровой может запереться наглухо. И дверь ломай потом... неохота возиться...
Хоть голоса я и воспринимаю еле-еле, как сквозь толстую вату, но последние слова обо мне самой до сознания доходят. Так что я, не дожидаясь, пока меня силком начнут будить, с трудом принимаю сидячее положение.
И очень вовремя! Потому что дверца распахивается, и в проеме возникает серое пятно сусаевской остроносой рожи.
- А, очнулась? Отлично, - хмуро буркает он, слишком озабоченный своими мыслями, чтобы позубоскалить надо мной по привычке. - Встала и пошла!
Помогать он мне даже не думает. Но и не покрикивает, чтоб двигалась поживей. Видимо, уже и не торопится никуда из-за своего оборзевшего садиста-знакомого.
Пока я неловко выползаю из машины, взгляд цепляет очень знакомые очертания домов и дорожной развилки.
Пустынный дачный посёлок... и наш старенький крепкий домик со светящимся кухонным окном. Очевидно, баба Рева дома, готовит что-то.
Я панически кусаю губы. От эмоций меня снова лихорадит.
Это получается, Сусаев с маньячным дружком уже выяснили, что прачка подкинула ей опасный компромат?! Вот блин!.. Что теперь делать? Они же ни перед чем не остановятся! Для этих гадов нет почти ничего святого в жизни, и почтенный возраст человека вряд ли станет преградой их жестокости!.
Глаза щиплет соленой горечью поступающих слëз. Я быстро смаргиваю их и продолжаю отчаянно искать выход.
Но ничего умного в голову так и не приходит. Ситуация - ужасающе тупиковая! И каждый шаг в сторону калитки кажется настоящим предательством. А с другой стороны, даже если вдруг и получится сбежать прямо сейчас - это нисколько меня не выручит. Потому что бабуля всë равно окажется под ударом.
Господи... что же делать... что делать!?.
- Тэ-э-экс... - окидывает меня оценивающим взглядом пузан и с ухмылкой тыкает пальцем в калитку. - Правильные мужики даму пропускают вперëд. Прошу, мадемуазель!
Его скабрезность проходит мимо меня, даже не задев. Мысли мечутся, как угорелые, пока сквозь них не проступает одна-единственная интуитивная решимость...
Пусть всë будет как будет.
Одно знаю точно: свою бабулю я ни за что не брошу с этими уродами. И не сбегу никуда, даже если представится возможность. Пусть они забирают свою флешку и проваливают. А если только посмеют бабулю тронуть, я буду защищать ее до последнего вздоха!
Это твердое решение каким-то неведомым образом дает мне и силу, и внутреннюю опору. Как будто вдруг второе дыхание открылось. И даже страх отступает на второй план вместе с дрожащими поджилками.
Перед входом на крыльце я медлю пару мгновений. Пузан косится на мои связанные руки и проявляет инициативу - дергает дверь за ручку. Та, естественно, оказывается запертой. Тогда он небрежно стучит по дверному полотну с облупившейся краской и многозначительно грозит мне пальцем.
Из глубины домика раздается длинный, словно бы лающий, тяжелый кашель. И болезненно-дребезжащий бас хрипло интересуется:
- Хто это? Мариша, ты..?
Голос у бабы Ревы какой-то странноватый. К ее мужеподобному басу я, конечно, привычная, но сейчас он кажется слишком грубым и даже чужим. Наверное, из-за кашля охрип и сел немного... хотя вообще-то утром она вроде была совершенно здорова.
От неприятного тычка в бок непроизвольно вздрагиваю.
- Ответь старухе живо, ну? - шипит Сусаев, брызгая в ухо слюной.
- Ну и стрëмный же голосок у старушенции! - хрюкает позади Глеб Юрьевич. - Чисто баба-яга.
Я сглатываю, дико волнуясь, и снова торможу. Но прежде, чем кто-то из нас успевает что-то предпринять, баба Рева снова заходится кашлем и недовольно хрипит из дома:
- Там замок сломался сëдни утром, помнишь?.. Дерни за веревочку, дверь и откроется..!
Эта фраза насчет сломавшегося утром замка заставляет меня замереть. Потому что не было ничего подобного утром. Всë в полном порядке было, когда я уходила на работу. И если я хорошо знаю свою бабулю, то это означает только одно...
Она откуда-то в курсе насчет опасных незваных гостей. И лично мне от веревки точно следует держаться подальше.
- Не по-о-онял... - тянет нахмурившийся пузан, требовательно уставившись на меня. - Чë за веревочка?..
Я отступаю на пару шагов назад и окидываю быстрым взглядом дверь.
Веревочка рядом с ней действительно висит, чуть выше головы. Только сомнительно, что дерганье за нее реально открывает дверь. Потому что тянется она из маленького чердачного люка, где нет ничего, кроме целой тонны многолетней пыли. Ну и каких-нибудь бабулиных трав для просушки на старой газете.
М-да. Если это ловушка, то какая-то сомнительная. Только самый последний идиот будет дергать за веревку, если не знает, к чему она прикреплена.
- ... к щеколде изнутри тутошний конец привязала! - тем временем уведомляет баба Рева в перерыве между приступами надрывного кашля. - А то мне вставать ужо тяжело, еле дышу... кхэ-кх--хэ-э... уй, вирус проклятый замучал! С короной который... дохтор сказал! Но я масочку надела, кх-х-х... ты не переживай!
Странное дело. На этот раз голос бабули вновь звучит, как обычно. И даже кашель его не особо коверкает. Ничего не понимаю. Она реально, что ли, вирус подхватила?
- Вот больная, - кривит толстые губы Глеб Юрьевич и с брюзгливым смешком сообщает мне: - Она у тебя по ходу не только корону словила на старости лет, но и маразм. Веревку привязала, гы-ы... Лады, - резко обрывает он себя и задирает голову наверх. - Чë у вас там, чердак? Ниче не свалится сверху, надеюсь?
- Бабушка там только травы сушит иногда... - осторожно отвечаю я.
Мои слова вызывают у пузана новый приступ веселья.
- Видать, хорошая у твоей бабки трава! Забористая! - и, не прекращая ухмыляться, он с силой дергает за лохматый конец веревки.
Глава 34. Большие вопросы к бабушке
Внутренняя щеколда громко лязгает, и дверь с легким скрипом действительно приоткрывается. Мужчины так заинтересованно смотрят на замок, что даже не замечают, как при этом одновременно откидывается и чердачный люк. Зато я это отлично вижу и предусмотрительно делаю шаг в сторону - плавно и незаметно, несмотря на болезненно ноющую лодыжку.
Ш-ш-ш ...
Как я и предполагала, из чердака с тихим шелестом выскальзывает желтоватый лист газеты. И его сопровождает обильное облако какой-то красноватой пыли.
Догадка о ее составе приходит ко мне мгновенно, в одну секунду. Я даже не успеваю осмыслить ее толком, а уже крепко зажмуриваюсь. Потом задерживаю дыхание и пячусь, пячусь, пячусь...
... пока впереди не раздается взрыв чудовищной ругани. И кашля. И чихания.
Кажется, теперь я знаю, куда делся весь жмых от любимого бабушкиного перца после готовки самодельного антиманьячного спрея. Она его попросту перемолола и оставила на чердаке сушиться.
Перцовая пыль оседает не меньше минуты.
Я пережидаю это время в сторонке, съежившись и спрятав нос в воротнике своего серого плащика. А когда шум и ругань чуть стихают, осмеливаюсь взглянуть на пострадавших.
Свет вечернего фонаря над крыльцом прекрасно озаряет перекошенные багровые рожи и слезящиеся глаза мужиков. У обоих из носа нещадно течет, а в устремленных на меня взглядах - неприкрытая угроза.
- Я же предупреждала, что бабуля там травы свои сушит, - неловко пожимаю плечами. - Задели, наверное, случайно...
Злобно сопящий Глеб Юрьевич в два шага настигает меня и, схватив за шиворот, бесцеремонно вталкивает в гостиную. Потом звучно харкает прямо на пол и рявкает через плечо:
