Читать книгу 📗 "Развод. Вернуть жену любой ценой (СИ) - Лаванда Марго"

— Ей не понравилась новая невестка?

— Они скандалили как кошка с собакой, пока я ее не вышвырнул.

— А потом тебя посадили?

— На какое-то время, да.

— Олег знал? Он же ездил к тебе!

— Знал. Прости. Мы не хотели волновать тебя.

— Я не представляю, как на все это реагировать, Андрей…

Марианна очень растерянна. Кусает губы, отводит глаза, в которых блестят слезы. Мне не нужно ее чувство вины, или сожаления. Мне нужна ее любовь. Наверное, это очень наивно, пытаться вернуть прошлое. Когда между нами все было замечательно. Но именно этого я хочу.

Я всегда стремился к вершинам. Мне говорили: то, что ты запланировал — невозможно. Мать не верила, что смогу достичь высот в бизнесе. Умоляла быть «попроще». Да что там, она даже в то, что я смогу вырваться из тюрьмы, не верила. Навещала, плакала, делала попытки мне помочь (неуклюжие, наоборот вредящие ситуации). Причитала и ворчала.

Я привык прорываться сам, без поддержки. Только когда рядом была Марианна — я всегда чувствовал крепкий тыл. Всегда. Именно это позволило мне добиться всего, чего я хотел.

— Ты не должна верить мне на слово, — протягиваю жене папку с бумагами. — Но если вдруг тебе будет интересно, здесь есть все детали.

Марианна молча забирает у меня папку.

— Сейчас… Отвези меня домой пожалуйста, — просит взволнованно.

— Хорошо.

Глава 40

Марианна

Проведав Валерию, закрываюсь в комнате. Смотрю на папку, понимая, что надо ее открыть. И не решаюсь. Внутри что-то дрогнуло — то ли обида, то ли надежда, от которой клялась избавиться.

Вскочила, прошлась по квартире, сделала чай. Включила тихонечко концерт Моцарта. Классическая музыка всегда помогала мне успокоиться. Выключила. Наконец, смогла усадить себя в кресло.

Решилась. Кто бы мог подумать, что прочитать бумаги, узнать истину, будет так тяжело.

Медицинские заключения, нотариальные заверения, письма юристов. И последняя страница — написанное от руки письмо Андрея.

Я не прошу прощения за то, чего не делал. Я прошу тебя лишь увидеть истину. У тебя всегда был дар смотреть в самую суть.

Я люблю тебя, и всегда буду любить, что бы ты ни выбрала.

Я долго изучаю документы. Ладони дрожат, как в тот день, когда садилась в самолет, оставляя позади свой брак. Или в тот, когда убедилась, что у моего мужа действительно будет ребенок от другой женщины. Когда мое сердце упало в пустоту. Когда я уехала, убежала от боли, от предательства. От него. И думала, что не нужна ему больше. Ведь он не прилетел за мной…

Теперь оказалось, что Андрей не предал. Что он боролся. Что он не сдавался, даже когда я ушла. Ему было очень трудно. Он едва не потерял все, включая свободу. Но не жаловался. Устроил все так, чтобы я ни о чем не знала, не нервничала. Родила спокойно. Стала новой собой. Успешной самостоятельной женщиной.

Сначала все тело покрывают колючие мурашки. Я дрожу. Потом прорываются слезы. Горячие, неуверенные. А затем горькие и отчаянные. Не знаю, сколько провожу времени в беспамятстве. Погруженная в сожаления. И воспоминания.

Наше первое свидание. Первая близость. Первое УЗИ. Ослепительное счастье рождения первенца. Выстраданная дочка, Женечка. Мое отчаяние, плохое самочувствие и неизменная поддержка Андрея при этом. В любом браке случаются взлеты и падения. Не может быть всегда штиль. Почему я забыла об этом? В какой момент моя связь с мужем, доверие, оборвались?

Я сожалею о своих поступках. Даже если в те моменты они были единственно верными.

Сердце бьется неровно, как в день, когда я в первый раз призналась в любви Андрею.

И мысли, что я все еще отчаянно люблю Андрея Вяземского! Обнаруживаю себя сидящей на полу, прижимающую к себе папку. В абсолютной прострации. И при этом с самым четким пониманием, что я…

Да, я все еще люблю Андрея. Все эти месяцы, каждый день, когда просыпалась, пыталась убедить себя, что забыла. Отпустила и пошла дальше. Боролась с обидами, прорабатывала комплексы. Но любовь не умерла.

Брошенная на обочину, едва живая, но все равно сильная.

И что теперь делать с этим?

40/2

Андрей позвонил утром. Вежливо и отстраненно спросил, можно ли ему увидеть Валерию.

— Можем погулять в парке. Или, если хочешь, я приеду к вам.

— Приезжай, — произношу глухо.

Понимаю, что не выдержу эту сцену на людях, в общественном месте. У меня чувство, что я рассыпаюсь. От осознания вины. Потому что была слабой. Не смогла поверить в мужа. Позволила посторонним, злым и завистливым людям разлучить нас.

Смогу ли простить себя когда-нибудь⁇ Не уверена. Но в то же время я понимаю, что нет смысла жить прошлым. Надо смотреть в будущее.

Я жду Андрея, безумно нервничаю. Кажется, даже перед первым свиданием так себя не чувствовала. Хотя уже была влюблена. Он так красиво за мной ухаживал! Всегда любил широкие жесты. Делал сюрпризы. Заваливал цветами.

Звонок в дверь. Вольф заливается лаем. Сун Ли, заметив мою нерешительность, идет открывать.

И вот, Андрей стоит передо мной. Он кажется мне немного постаревшим. Вчера на вечере я не заметила новые седые пряди в его волосах, и морщинки в уголках глаз. Он будто не спал всю ночь. Уставший. Такой знакомый и в то же время далекий. И в его глазах — та же тишина, в которой когда-то мы умели слышать друг друга без слов.

— Привет, — мой голос дрожит.

— Здравствуй. Спасибо, что пригласила.

Я не понимаю, что будет дальше. Сможем ли простить самим себе и друг другу ошибки. Но знаю одно. Я счастлива уже только от того, что Андрей здесь. И я безумно хочу, чтобы он познакомился со своей дочкой.

Из радионяни раздается плач. Кроха проснулась.

Я иду в детскую, Андрей за мной. Оба молчим, но это уже не та тишина, что в начале. В ней есть что-то иное. Надежда.

Белая кроватка, плюшевый зайчик у подушки, тонкий запах детской присыпки. Валерия хныкает, ворочаясь и кряхтя. Подхожу к кроватке первой, аккуратно беру малышку на руки. Дочка немного потягивается, зажмуривается и издает тихий, недовольный всхлип. Слегка качаю ее на руках, и малышка затихает, уткнувшись в мое плечо.

Замечаю, что Андрей замер у двери, не решаясь подойти.

— Подержишь ее? — спрашиваю мягко.

Вяземский моргает, словно не поверил в услышанное. Делает шаг к нам. Потом еще один. Когда оказывается рядом, мое сердце стучит так, что кажется, слышно на всю квартиру.

— Вот так… аккуратно, — передаю Леру, помогая устроить дочку в его руках.

— Я еще помню, как было с Женей, — улыбается пронзительно грустно.

То ли его слова, то ли картина отца, держащего дочь на руках… Меня вдруг накрывает откат.

Кажется, что внезапно нагрелся воздух, и в комнате кончается кислород. Становится нечем дышать. Кусаю губы, чтобы успокоиться.

Сколько бы я ни внушала себе, сколько бы ни убеждала, что забыла и мне плевать, а все равно больно вспоминать моменты, раскидавшие нас по разным странам. Предательство. Все равно обжигает внутри, растекаясь по венам кислотой.

И злость, и ревность, и бессилие изменить что-либо.

И одновременно — отчаянное желание оставить все плохое позади. Ради Валерии. Сладкой невинной малышки. Она заслуживает полноценную семью.

Смотрю как Лерочка сжимает крошечными пальчиками указательный палец отца. Выдает беззубую улыбку.

Вижу слезы на ресницах Вяземского. Ноги подкашиваются, сажусь на край кресла, боясь сделать неловкое движение.

Малышка морщится, чмокает губками, но не плачет. С интересом разглядывает отца. Это так пронзительно!

Андрей гладит ее по спинке, будто боится, что она растворится.

— Прости, — произносит шепотом дочке. — Прости, что не был рядом с первого дня ее рождения. Я хочу все изменить.

Сердце щемит. От того, как он держит Леру, от его голоса, от этой хрупкой надежды, которую так страшно признать.

Андрей поворачивается ко мне.